Сто лет и чемодан денег в придачу - Чевкина Екатерина Максимовна (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Столетний юбиляр опустился на одну из двух пустых скамеек наедине со своими размышлениями. Чертово празднование должно начаться в три часа, отсюда до интерната двенадцать минут ходу. В любую минуту там могут забарабанить в его дверь — вот цирк начнется! Виновник торжества усмехнулся про себя, одновременно уловив краем глаза, что к нему кто-то приближается. Это был как раз тот долговязый малый с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине. Малый направлялся прямиком к Аллану, ведя в поводу свой здоровенный чемодан на четырех колесиках. Аллан понимал — есть немалый риск, что с длинноволосым предстоит разговаривать. А впрочем, может, это и к лучшему: он как-никак получит представление о том, чем живет и как смотрит на жизнь нынешняя молодежь. И беседа состоялась, хотя и не столь глубокомысленная. Малый остановился в нескольких метрах от Аллана, изучающее поглядел на него и изрек:
— Слышь, ты!
Аллан вежливо отвечал, что и он со своей стороны желает доброго дня, и поинтересовался, не может ли быть чем-либо полезен. Оказалось, что может. Малый хотел бы, чтобы Аллан приглядел за его чемоданом, покуда его владелец отправит свои потребности в туалете. Или, как выразился он сам:
— Мне посрать бы.
Аллан любезно отвечал, что, несмотря на возраст и немощность, на зрение он не жалуется, так что присмотр за вещами молодого человека его совершенно не затруднит. Однако посоветовал молодому человеку поторопиться, поскольку Аллану нельзя прозевать свой автобус.
Последнего малый уже не услышал, поскольку устремился в туалет, не дожидаясь, пока Аллан договорит.
Столетний юбиляр не имел привычки злиться на других, будь то просто так или за дело, и на неотесанность малого не обиделся. Однако же и симпатией к нему тоже не проникся, а это в свою очередь повлияло на дальнейший ход событий, причем довольно быстро. Дело в том, что автобус подкатил к самым дверям транспортного бюро спустя всего несколько секунд после того, как малый закрылся в туалете. Аллан взглянул на автобус, потом на чемодан, потом снова на автобус, а потом снова на чемодан.
— У него же есть колесики, — сказал он себе. — И ремень, за который тянуть.
И неожиданно для себя принял, скажем так, жизнеутверждающее решение.
Водитель автобуса оказался услужлив и любезен. Он помог пожилому человеку затащить большой чемодан в салон.
Аллан поблагодарил за помощь и вытащил кошелек из внутреннего кармана пиджака. Водитель поинтересовался, едет ли господин до самого Стрэнгнэса, а тем временем Аллан пересчитал наличность. Шестьсот пятьдесят крон купюрами и еще несколько монет. Аллан решил, что денежки лучше поберечь, поэтому достал купюру в пятьдесят крон и спросил:
— Докуда этого хватит, как вы думаете?
Водитель усмехнулся: обычно люди знают, куда им надо, но не знают, сколько это стоит, а теперь вот наоборот. Потом глянул в свою табличку и сообщил, что за сорок восемь крон можно доехать до платформы Бюринге.
Аллана это устроило. Он получил билет и две кроны сдачи. Свежеукраденный чемодан водитель поместил в багажное отделение позади кабины, а сам Аллан уселся на первом сиденье справа. Отсюда был виден зал ожидания транспортного бюро. Дверь туалета была по-прежнему закрыта, когда водитель включил передачу и тронулся с места. И Аллан пожелал малому самых приятных минут — с учетом того разочарования, которое поджидало его за дверью.
Автобус на Стрэнгнэс в этот день тоже не был набит битком. На предпоследнем месте расположилась женщина средних лет, севшая во Флене, в середине салона — молодая мама, вскарабкавшаяся в автобус в Сульберге вместе с двумя детьми, причем один из них был в коляске, а впереди — весьма и весьма пожилой мужчина, который вошел в Мальмчёпинге.
Последний как раз сидел и раздумывал, почему он все-таки украл этот большой серый чемодан на четырех колесиках. Может, потому, что все к тому располагало? И потому, что его владелец грубиян? Или потому, что в чемодане, возможно, есть туфли или хотя бы шляпа? Или потому, что старому человеку, в сущности, терять нечего? Нет, Аллан не мог найти ответа. Но когда живешь уже сверхурочно, то можно позволить себе некоторые вольности, подумал он и успокоился.
В три часа автобус миновал Бьёрндаммен. Аллан отметил, что покамест развитие событий его устраивает. И закрыл глаза, чтобы, как всегда в это время, слегка вздремнуть.
В тот же миг сестра Алис постучала в дверь комнаты в мальмчёпингском интернате для престарелых людей. Потом еще постучала, и еще.
— Хватит капризничать, Аллан. Муниципальный советник и все остальные уже тут. Слышишь? Надеюсь, ты не приложился опять к бутылочке, а, Аллан? Выходи, Аллан! Аллан?
Примерно в то же время распахнулась дверь единственного на тот момент работающего туалета мальмчёпингского транспортного бюро. Оттуда вышел облегчившийся малый — в обоих смыслах, как оказалось. В несколько шагов он достиг середины зала ожидания, одной рукой поправляя ремень, а другой проводя по волосам. Тут он остановился и уставился на два ряда пустых скамеек, затем глянул направо, потом налево. После чего произнес вслух:
— Да дьявола же в душу беса мать…
Потом он перевел дух и пошел на второй заход:
— Ну, ты у меня сдохнешь, старый хрен. Дай только доберусь до тебя.
Глава 3
Понедельник, 2 мая 2005 года
После трех часов дня покой надолго покинул Мальмчёпинг. Сестра Алис в интернате, перепугавшись, вместо того чтобы рассердиться, воспользовалась общим ключом. Поскольку Аллан не принял никаких мер к тому, чтобы замаскировать свое бегство, то констатировать, что именинник вылез именно через окно, труда не составило. После этого он, судя по следам, потоптался среди анютиных глазок, а потом исчез.
Муниципальный советник решил, что по должности ему подобает взять командование на себя. И отрядил на поиски персонал интерната группами по два человека. Ведь Аллан не мог уйти далеко, и поисковым группам следует сосредоточить усилия на самых ближайших окрестностях. Одну командировали в парк, одну — в государственный винный магазин (куда, как уверяла сестра Алис, Аллан иногда захаживал), одну — в другие магазины на Центральной улице, а одну — в местный краеведческий музей-усадьбу на холме. Сам же советник решил, что ему следует остаться на месте и приглядеть за остальным старичьем, пока и оно не разбежалось, а заодно обмозговать дальнейшие шаги. Поисковые группы он призвал по возможности не привлекать к себе внимания: ни к чему поднимать шумиху без особой надобности. В общей суматохе муниципальный советник упустил из виду, что одна из поисковых групп, высланных на задание, как раз состоит из журналистки местной газеты и ее фотографа.
В число первоочередных районов поиска, очерченных советником, транспортное бюро не входило. Однако там по собственной инициативе проводила разыскные мероприятия, обшаривая все возможные закоулки, поисковая группа в составе одного человека — очень сердитого долговязого малого с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине.
Поскольку ни деда, ни чемодана обнаружить не удалось, малый решительно шагнул к маленькому человечку в единственном открытом окошке с намерением разжиться информацией касательно возможного маршрута старого хрена.
Маленький человечек хоть и успел уже, судя по всему, притомиться от работы, однако профессиональной гордости не утратил. И потому разъяснил повысившему голос малому, что какое-либо вмешательство в частную жизнь пассажиров общественного автотранспорта совершенно недопустимо, после чего надменно добавил, что ни при каких условиях не собирается предоставлять малому затребованную последним конфиденциальную информацию.
Малый постоял молча, видимо мысленно переводя услышанное на человеческий язык. Затем переместился на пять метров влево, к не слишком крепкой двери в администрацию транспортного бюро. Даже не проверив, заперта она или нет, он с размаху распахнул ее внутрь при посредстве правого ботинка так, что щепки брызнули. Маленький человечек, даже не успев поднять телефонную трубку, которую схватил, чтобы вызвать подмогу, обнаружил, что уже болтается в воздухе перед малым, крепко схваченный за оба уха.
