Открытая дверь - Рэнкин Иэн (книги без регистрации .txt) 📗

— В худшем случае их приобретают в качестве вложения свободных средств и хранят даже не дома, а в банковской ячейке, — сетовал Аллан. — Для таких владельцев картины — просто капитал, который со временем принесет изрядные дивиденды.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я ничего не должен покупать? — спросил как-то Майк.

— Ты же делаешь это не для того, чтобы вложить деньги, правда? Покупать нужно то, что тебе действительно нравится.

И вот теперь стены в квартире Майка были сплошь увешаны картинами XIX и XX столетий, написанных в основном шотландскими художниками. У него были довольно эклектичные вкусы, поэтому кубистские полотна соседствовали в его пентхаусе с пасторальными пейзажами, а рядом с классическим портретом мог висеть модерновый коллаж. И в большинстве случаев Аллан одобрял его выбор.

С Алланом Майк познакомился примерно год назад на приеме в штаб-квартире инвестиционного отделения Первого Каледонского банка — или «Первого К», как его еще называли. Помимо всего прочего банк владел довольно внушительной коллекцией произведений искусства. Стены вестибюля в главном здании на Джордж-стрит были украшены большими абстрактными полотнами работы Фейрберна, а над стойкой дежурного висел триптих Култона. В «Первом К» имелся даже свой собственный искусствовед-консультант, в обязанности которого входило открывать новых перспективных художников (главным образом — на дипломных выставках в колледжах живописи и искусств), скупать их работы по дешевке и продавать, когда цена на того или иного мастера достаточно вырастет. В тот первый вечер Майк по ошибке принял Аллана именно за такого консультанта, и двое мужчин разговорились.

— Аллан Крукшенк, — представился Аллан, пожимая протянутую руку. — Ну а кто вы такой, я конечно же знаю.

— Еще раз прошу прощения за ошибку, — извинился Майк со смущенной улыбкой. — Просто здесь мы с вами — единственные, кому, кажется, не все равно, что висит на стенах.

Аллану было под пятьдесят, и он жил один — развод, как он заявил в минуту откровенности, обошелся ему «чертовски дорого». Два его сына-подростка учились в закрытой частной школе; что касалось дочери, то ей было за двадцать, и она могла считаться самостоятельной. В банке Аллан работал с КЧК — клиентами с крупным личным чистым капиталом, ^[1] однако, как он уверил Майка, навязывать ему свои услуги у него и в мыслях не было. Вместо этого Аллан предложил познакомить нового знакомого с той частью банковской коллекции, которая была открыта для публики.

— Кабинет управляющего, к сожалению, закрыт, а жаль. Там у него висит Уилки и пара отличных Ребернов.

После приема они в течение нескольких недель обменивались мейлами, пару раз выбрались в паб — и незаметно подружились. Сегодня Майк пришел на предварительный просмотр будущих лотов только потому, что Аллан сказал — это может оказаться интересно. До сих пор, однако, он не видел ничего такого, что могло бы разжечь его алчность коллекционера, если не считать наброска углем, принадлежавшего одному из известных шотландских колористов. Впрочем, таких — или весьма похожих — набросков у Майка было уже три. Не исключено, что все они когда-то были вырваны из одного альбома.

— Ты, я вижу, скучаешь? — с улыбкой спросил Аллан.

В одной руке он держал каталог с несколькими загнутыми страницами, в другой — пустой бокал из-под шампанского. К его галстуку в тонкую полоску прилипло несколько крошек: похоже, Аллан рискнул попробовать несколько канапе.

— Скучаю, — признался Майк.

— Как, неужели ни одна блондинка-«золотоискательница» не сделала тебе предложения, от которого ты не смог отказаться?

— Пока нет, увы.

— Впрочем, мы же не где-нибудь, а в Эдинбурге. В этом городе нормального молодого мужчину скорее попросят составить партию в бридж… — Аллан огляделся по сторонам. — А сегодня здесь все как всегда: халявщики-дармоеды, маклеры, агенты, крупные коллекционеры…

— И к какой категории относимся мы?

— Мы относимся к настоящим любителям искусства, Майкл. Только так — и никак иначе.

— Ты уже решил — будешь завтра за что-нибудь бороться?

— Наверное, нет… — Аллан вздохнул и зачем-то заглянул в свой пустой бокал. — У меня на столе скопилась целая пачка счетов за обучение, которые нужно оплатить. Я знаю, знаю, что ты сейчас скажешь: что в городе, мол, хватает хороших бесплатных школ, что сам ты тоже учился в обычном муниципальном заведении и это не принесло тебе никакого вреда, но… В данном случае речь идет не об образовании, а о традиции. Как-никак, три поколения Крукшенков учились в одной и той же закрытой частной школе и… Мой отец перевернулся бы в гробу, если бы я отдал парней куда-то еще.

— Думаю, Марго тоже было бы что сказать по этому поводу.

При упоминании своей бывшей жены Аллан преувеличенно содрогнулся, изображая страх. Майк улыбнулся, но ничего не сказал. Некоторое время назад он уже предложил Аллану финансовую помощь — и совершил ошибку. Человек, который работал в банке и каждый день имел дело с самыми богатыми людьми Шотландии, не собирался опускаться до подачек.

— Заставь Марго платить свою долю, — поддразнил Майк друга. — Ты всегда говорил, что она зарабатывает не меньше твоего.

— О, она в полной мере воспользовалась своей финансовой независимостью, когда выбирала себе адвокатов.

Проходивший мимо официант предложил им блюдо с плохо пропеченными канапе. Майк отрицательно качнул головой, а Аллан попросил принести еще шампанского.

— То, что они тут подают, можно назвать шампанским лишь с очень большой натяжкой, — заметил он, когда официант отошел достаточно далеко. — Обыкновенная шипучка, по-моему. Думаешь, почему каждая бутылка завернута в салфетку? Чтобы мы не могли прочесть этикетку — вот почему! — Аллан снова оглядел зал. — Ты еще не разговаривал с Лаурой? — уточнил он.

— Только поздоровался, — ответил Майк. — Лаура сегодня нарасхват.

— Зимний аукцион был первым, который она вела, — напомнил Аллан. — И не сказать, чтобы он прошел удачно. Ей нужно расположить к себе потенциальных покупателей.

— А мы к ним не относимся?

— Прости, Майк, но тебя же видно насквозь. Тебе недостает того, что игроки в покер называют «лицо». Когда ты с ней здоровался, Лаура узнала о тебе все по твоему взгляду и глуповато-восторженной улыбке. Я давно заметил: если ты видишь картину, которая тебе нравится, ты делаешь стойку, как охотничий пес, а когда решаешь купить — приподнимаешься на цыпочки… — Пытаясь показать, как ведет себя приятель, Аллан несколько раз качнулся с пятки на носок — и практически без перехода протянул свой бокал навстречу официанту, который спешил к ним с бутылкой шампанского.

— Я вижу, ты умеешь читать не только по лицам, но и по жестам, не так ли? — рассмеялся Майк.

— В моей работе это необходимо. Большинству КЧК нравится, когда ты угадываешь их невысказанные желания.

— Ну и о чем я думаю сейчас? — Майк прикрыл свой бокал ладонью, и официант, вежливо поклонившись, двинулся дальше.

Аллан зажмурил глаза и сделал вид, что задумался.

— Ты думаешь, что можешь прекрасно обойтись без моих дурацких замечаний, — сказал он, снова открывая глаза. — Еще ты мечтаешь хотя бы несколько минут полюбоваться нашей прекрасной хозяйкой — постоять перед нею на цыпочках, как перед картиной… — Аллан немного помолчал и добавил: — Ну а кроме того, ты хотел предложить перейти в бар, где можно достать нормальную выпивку.

— Это просто поразительно!.. — Майк притворился потрясенным сверхъестественными способностями друга.

— А главное, — торжественно объявил Аллан, слегка салютуя ему бокалом, — одно из твоих желаний вот-вот исполнится…

Но Майк уже и сам заметил Лауру Стэнтон, которая, ловко лавируя в толпе, двигалась в их сторону. Вместе с каблуками в ней было футов шесть. Ее густые золотисто-каштановые волосы были собраны на затылке в простой конский хвост, а в вырезе черного, до колен, платья без рукавов поблескивал опаловый кулон.