Месть авторитета - Карасик Аркадий (первая книга .txt) 📗
— Чувствую — доходит, начинаешь понимать допущенные и тобой, и покойным Павликом ошибки… Итак, продолжим. Сразу после упоминания о могучей груди наводчицы — упоминания об ухудшении здоровья, возможности рецидивов… Легко расшифровывается: нахожусь под подозрением, положение опасное… И последнее, завершающее картину. Путевку в санаторий достанем. Не «достану» — «достанем». Значит, сделает это не отдельный человек — организация… Конечно, можно подумать о семье, друзьях, но напрашивается и иное толкование.
— Преступники не настолько сведущи в подобных делах, — пробормотал окончательно растерявшийся Гошев, — чтобы истолковать разговор так, как это делаете вы…
— Загнул, милый сыщик. Принижать способности противника — верный способ запрограммировать собственное поражение. Старая, истертая до дыр, истина… Воры в законе — толковые, энергичные и волевые люди. Иначе их бы не избрали на столь высокий «пост». Согласен?
Все время я спрашивал согласия, будто врач, оперирующий под местным наркозом тяжело больного человека. На мой взгляд, Николай действительно «заболел» самомнением. Вот и приходится применять все методы — от легких уколов до оперативного вмешательства.
Гошев не отвечал, но я и без ответов знал — соглашается. Парень толковый, не может не понимать моей правоты.
— Жаль Пашку, — выдавил он из себя. — Кипит у меня внутри, Семен Семенович, боюсь, поймаю убийцу — не выдержу…
— Выдержишь. Мужик — не красная девица… А Павлушку очень жаль, это ты прав. И как человека, и как талантливого сыщика… Бригада работает?
— С ночи… Больных стараемся не тревожить, зато перешерстили медперсонал почти всех отделений больницы… Странно, но никто ничего не видел и не слышал. Говорят: не спали, дежурили, больные шли, как всегда, в туалеты, покурить. И ни одного сигнала… Не за что зацепиться…
— Ладно, пусть работают… Каких людей мы теряем, Коля, каких людей! Тот же Пашка. Даже сознавая смертельную опасность, нависшую над ним, нашел в себе силы сообщить свои подозрения в адрес какого-то банкира Никиты… Кстати, я, кажется, его знаю. Возьму на вооружение… Только чувствую — вытяну пустышку… Скользкий типчик, будто намазан маслом не ухватишь… Попытаюсь, авось получится.
Гошев поднялся и, разминаясь, заходил по комнате. Слегка отодвинул штору, выглянул на улицу. Прошелся к двери, попробовал, плотно ли она прикрыта. Поднял телефонный аппарат и с интересом оглядел нижнюю его часть.
Ишь ты, осторожничает! Успокойся, капитан, вряд ли за дверьми торчит Нефедова и кто-нибудь пристроил в телефонный аппарат подслушивающий жучок. Тем более, что причина необычного поведения Гошева видна без увеличительного стекла. Но оно, это поведение, не вызвало у меня ни досады, ни раздражения, скорее — этакую доброжелательную усмешку.
Наконец, Николай «созрел»:
— Мы наспех посоветовались в отделе, и пришли к твердому мнению… Ни одного — против, ни одного — воздержавшегося, — трудно усмехнулся он, пересиливая горечь утраты. — По нашим временам — редкое единомыслие…
— Не крутись, Коля, не изощряйся. Мне ваше так называемое единомыслие, будто солнечное затмение для слепого… Знаю, о чем пойдет речь…
— Но, товарищ генерал, здесь становится слишком опасно…
— А ты когда-нибудь видел безопасную ситуацию для сыщика?… Нет, Коленька, выписываться не собираюсь. К тому же температура, хоть и маленькая, но держится, бедро побаливает. Сам же вместе с Наташей уговаривал лечь в больницу. Вот и уговорил… Теперь я твердо решил капитально подремонтироваться…
— Мы перевезем вас в госпиталь. Там и условия получше, и врачи классные, — воспрянул духом Гошев. — Машина — у подъезда, начальник отделения мигом бумаги оформит — попрошу не задерживать…
— Не нужны мне твои классные врачи, по душе — здешние, веснушчатые. А комфортные условия с юности вызывают тошноту… Говоришь, больница плохая? Всего третий день пошел, а температура — тю-тю, да и боль стала терпимой…
Гошев походил по кабинету, похрустел суставами пальцев. Я читал его мысли, будто между нами установилась некая телепатическая связь. Читал и улыбался. Сейчас капитан примется заманивать упрямого генерала. Чем заманивать — тоже ясно.
— Кстати, в госпитале МВД тоже не станете сидеть без дела, — таинственно сообщил он, глядя мимо меня. — Лежит там один типчик с погонами майора… Имеем неясные пока подозрения…
— Кончай придуряться, Николай! — прикрикнул я, словно мы находились не в больнице, а в моем служебном кабинете, и находились на разных уровнях, я — генеральском, он — капитанском. — Думаешь, если один раз втравил меня в расследование, удастся и вторично?… Все, обсуждение закончено. Пока не завершу здешних дел — шагу из больницы не сделаю.
Гошев рассмеялся и поднял руки вверх. Дескать, сдаюсь, товарищ генерал, будь, по-вашему…
Он еще и смеяться может? Счастливый человек! А у меня перед глазами — слегка подпрыгивающий тщедушный Павел и его развеселый голосок: «Не зарезали еще, батя? Тогда пошли покурим…»
С трудом заставил себя оторваться от горестных воспоминаний. Время подпирает, расслабляться не только вредно, но и опасно. Если не для меня лично, то для общего дела.
— Слишком долго идет консультация, господин терапевт… Давай — по делу… Что же касается погибшего Пашки, его убийцу все равно отыщу. Неделю, месяц буду копаться, а до подонка дороюсь! — Я передохнул, утихомиривая неожиданно возникшую сердечную боль, и продолжил: — Что удалось установить о Никите-банкире?
— Немного. С известными нам криминальными структурами не повязан. Если и есть что-то — тщательно законспирировано. Внешне — чист. Сейчас копаем по линии клиентов его банка… Женат. Двое детей. Алкоголем почти не балуется, рестораны посещает редко. По части баб, похоже, — импотент, любовниц не выявлено. Охраняют банкира пятеро — целая гвардия. Живет в коттедже под Москвой, в городе квартиры не имеет… Пожалуй, все.
— Ничего не скажешь, успели наворочать… Почему лег лечиться в затрапезную больничку да еще в общую палату? На солидного банкира не похоже…
— По сведениям, полученным от жены, из всех врачей Москвы доверяет только Федору Ивановичу. Ни профессоров, ни лауреатов не признает…
— Может быть… А по части отдельной палаты на одного человека?
— Дескать, скучно лежать одному, не с кем поболтать, позлословить…
Походит на правду. Есть такие оригиналы, особо из «народных» капиталистов, берущих свое начало от деревенского корня.
— Ладно, пока поверим. Что нового узнал о моих однопалатниках?… Чуть не сказал — сокамерниках…
Гошев заглянул во всезнающий блокнот. Насколько я его знаю, всегда полагался на тренированную память, но в особо ответственные моменты сверял ее с записями.
— Куряка однозначно отпадает. Мерзкий тип, конечно, садист, глупец, зацикленный на добывании денег, но в преступники явно не годится… С вашим соседом, водителем грузовика Трифоновым, дело посложней. Несколько раз задерживался ГАИ при перевозках… оружия. «Заказчик» — в кабине, два «помощника» — в кузове. Естественно, всех троих — в следственный изолятор. Водителя проверяют, подельщиков, похоже, прокурорский следак, отпустит. Да и водитель — та ещё штучка с ручкой. Говорит, решил подработать, о содержимом ящиков ничего не знал. Сделали вид — поверили. Всего находился под следствием с год. В последнее время контролируется наружкой. Пока — безрезультатно.
Вот и все.
— Штришок немаловажный… А что — Фарид?
Я вкратце передал Гошеву исповедь азербайджанца. Как говорится, от «А» до «Я». Николай старательно записывал. Будто пятерочник в школе под диктовку учителя… С детства терпеть не могу пятерочников. На мой взгляд, они ничем не отличаются от гобсеков — копят богатство, в данном случае — пятерки. Нисколько не заботясь о знаниях, которые пытаются вдолбить им в головы педагоги. Главное — «отлично», в крайнем случае «хорошо».
А вот манеру Николая фиксировать в блокноте самые интересные, на его взгляд, сведения уважал. Ибо это вам не пятерки в журнал — пополнение знаний, опыта.
