А я леплю горбатого - Алешина Светлана (книги хорошего качества .TXT) 📗
Уже в конце нашей беседы Виктору кое-как удалось вырваться из цепких лап Оксаночки, и он сделал несколько снимков Алексея Владимировича в его рабочем кабинете. Он выглядел таким несчастным, что я тоже немного расстроилась: если у нас и дальше так дело пойдет, можно будет ставить жирный крест на всем мероприятии и снять с газеты всю ответственность за освещение хода следствия. Работать в таких условиях ни я, ни мои сотрудники не могли. Виктор тяжело вздохнул, когда наша машина отъехала от ворот особняка.
— Эта девица умудрилась мне даже свой номер телефона всучить, — недовольно фыркнул он, доставая из куртки листок бумаги.
Я рассмеялась: обычно мужики радуются женскому вниманию, а наш фотограф пострадал от его изобилия.
— Ты пока не выбрасывай, — остановила я его, когда он собирался швырнуть в окно скомканный блокнотный листок с написанной на нем комбинацией цифр. — Может, еще пригодится.
Профессиональная выучка на этот раз взяла верх над необузданными страстями, и Виктор со зверской гримасой передал мне трофей:
— Владей. Только я теперь и близко к этому дому не подойду.
Расспрашивать подробности интимного разговора Виктора и Оксаночки я не решилась, но про себя почти всю дорогу смеялась над этим забавным происшествием:
«Хоть какое-то развлечение в череде неприятностей». Впрочем, буквально через несколько минут машина остановилась возле офиса депутата Игнатова.
— Может быть, я не пойду? — с надеждой спросил Виктор, вынимая из сумки фотоаппарат.
— Не валяй дурака, — отмахнулась я, решительно открывая дверцу.
Без долгих уговоров и ненужных телефонных звонков охранник быстро проводил нас прямо в кабинет. Кстати, секретарша Ольга, приветливо поздоровавшись, встретила нас прямо на пороге «хлебом-солью», то есть кофе с печеньем. Пока я ломала голову, раздумывая о причине столь радушного приема, Карпова довела до моего сведения, что Оксаночка уже успела ее предупредить о нашем приезде. Расспрашивать, о чем еще предупредила Ольгу неугомонная Рощина, я не стала, но Виктор побагровел и еле сдерживал гнев: похоже, эта девица действовала ему на нервы не хуже шоковой терапии.
Игнатов появился минуты через две и сразу же оговорился:
— Я не отказываю вам только потому, что вы приехали с рекомендацией от Елены Николаевны и с первого раза убедили меня в своей порядочности. Надеюсь, все сказанное здесь вы поймете и опишете правильно и не дадите моим недоброжелателям повода для сплетен. Конечно, я уже пообщался с правоохранительными органами, но им-то я не мог дать субъективную характеристику событий — их это вообще не интересует, — усмехнулся депутат. — У нас сейчас опасно не только разглашать собственное мнение, но и даже стать случайным свидетелем свободы мысли. Кстати, Ольга Юрьевна, а вы не задумывались, почему Геннадия убили накануне интервью с вами? — открыто спросил Игнатов.
Конечно, мы и сами задавались этим вопросом еще в редакции, но не каждый, даже в условиях демократии, отважится играть в открытую и задавать такой вопрос представителям прессы прямо в лоб! Честно говоря, я даже немного опешила и сразу же представила себя не в качестве репортера газеты «Свидетель», а в роли респондента оного печатного издания. Но опыт у нас с Виктором в таких делах был достаточно большой, поэтому я сразу взяла себя в руки.
— Именно об этом мы уже подумали, — честно призналась я, — и сейчас стараемся разобраться, если связаны между собой два этих факта, то как. Кстати, а вы, Виталий Александрович, что думаете по этому поводу? — все-таки повернула я разговор в нужное русло.
Буквально за полчаса я записала довольно приличное интервью с депутатом городской Думы, а Виктор успел сделать несколько снимков в довольно приличных ракурсах. Честно говоря, несмотря на сложный характер Игнатова, работать с ним было интересно: в любой момент он сам мог задать вопрос еще более сложный, чем предлагала я. Но именно в этом и состоит профессия репортера, чтобы суметь отделить зерна от плевел и повернуть все так, как будет наиболее выгодно для газеты. Конечно, не последнюю роль здесь играет и личная порядочность корреспондентов, но эту проблему мы решили еще при первой встрече.
Умело вступая в нужные моменты в наш разговор, Ольга Карпова помогла нам включить в интервью истинные факты и личные наблюдения Игнатова о характере и поступках Владимирцева. Наряду с этим я почти полчаса удивлялась метаморфозам, происходящим с нашим фотографом: увидев Ольгу, в первый момент он напрягся, как перед прыжком с парашютом, но уже в следующий — поддался ее обаянию и расслабился.
Я просто на сто процентов была уверена в том, что свои обязанности в кабинете Игнатова Виктор выполнил более профессионально именно потому, что Ольга, не в пример Оксане Рощиной, создавала благоприятную рабочую атмосферу даже после праздника.
Отказавшись от любезного приглашения Игнатова на обед, мы помчались в собственный офис. Конечно, железными мы с Виктором не были и питаться святым духом не собирались, но гораздо важнее было как можно скорее рассказать обо всех наших похождениях рассудительному и умному Кряжимскому, который способен мгновенно подвести итог нашей деятельности и вынести верный приговор.
К тому же Марина могла уже вернуться с задания, а для нас очень важны были результаты опроса соседей. Уже много раз мы убеждались в том, что случайные свидетели играли более важную роль, чем непосредственные участники происшествия и заинтересованные лица. Наверное, потому, что нередко оказывались в нужное время в нужном месте.
— Вы заметили, что результат опроса обоих депутатов и их секретарш совсем неодинаковый? — спросил Кряжимский, прослушав пленку с диктофона. — Кононов в основном рассказывает о себе, а Игнатов делает упор на личность Владимирцева. Даже не вдаваясь в психологию, могу сказать: второй гораздо острее переживает гибель товарища по цеху.
— Но это же вполне естественно, — пожала я плечами. — Характеры у них разные. Но, главное, им обоим небезразличен результат работы милиции и нашей редакции по поиску настоящего убийцы.
— Возможно, тем, кто знает их и Владимирцева достаточно близко, что-то покажется странным в этих рассуждениях? — предположила я. — Как вы считаете, может быть, следует на этот раз проконсультироваться с Еленой Николаевной? Все-таки она посоветовала нам обратиться именно к Кононову и Игнатову, потому что сама поддерживает с ними дружеские отношения, — напомнила я для большей убедительности.
Но не успел Кряжимский скрыться за дверью своего кабинета, как в офис ворвалась запыхавшаяся Маринка.
— Вот вы здесь сидите, а я, между прочим, чуть не погибла! — сообщила она таким тоном, будто ей пришлось по меньшей мере убегать по пересеченной местности от трассирующих пуль. — Во-первых, на меня рычала собака, во-вторых, я полчаса проторчала на холоде возле подъезда, а в-третьих, чуть не сломала ноготь об эту чертову дверь, — перечисляла она свалившиеся на ее голову несчастья, роясь в своем столе.
Благополучно подпилив свой многострадальный ноготь, Маринка рассказала нам о своем походе. «Разведка боем» особых результатов не принесла. Но, как говорится, «отсутствие результата — тоже результат», так что я даже вздохнула с облегчением: «Ни посторонних, ни знакомых соседи не заметили». Хорошо, что мы Мариночку предупредили об ответственности, и она поговорила и с мальчишками на катке, и со старушкой, которая из магазина возвращалась.
— Ничего нового, — появился из кабинета разочарованный Кряжимский. — Елена Николаевна уверена, что интерес к следствию у обоих депутатов вполне обоснован — оба являются кандидатами на место куратора по распределению финансовых средств между регионами, как и погибший Владимирцев. И еще говорит, по меньшей мере это странно: сходить в баню с коллегой и другом, а утром, с больной головой, идти и убивать его в собственной ванной. В конце концов, можно было какое-нибудь покушение организовать — это сейчас модно.
— Ольга Юрьевна, позвольте? — внезапно подал голос Виктор, до сих пор предпочитавший молчать. — Я заметил, что хотя накануне гибели Владимирцева депутаты и были все вместе, но отношения у них между собой не очень…