Испанские шахматы - Солнцева Наталья (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Вчерашний вечер, проведенный с Грёзой, перевернул представления Жоржа о женщинах и об отношении к ним. Новая знакомая оказалась молчаливой и застенчивой, она сидела в машине тихо, боясь пошевелиться, и глядела в окно. Он с трудом уговорил ее зайти в кафе.
– Мы же собрались поужинать, – напомнил Глинский, притормаживая у небольшого уютного ресторанчика. – Вы обещали.
– Я в старом свитере, – отнекивалась девушка. – И вообще, мне неловко. Зачем все это? Вы зря потратите деньги.
– Заботитесь о моем кошельке? – развеселился он. – Лучше подумайте, что бы нам заказать.
– Я не разбираюсь в блюдах, – покраснела она до слез. – Меня никто никуда не приглашал ни разу.
– Значит, пора начинать!
Заказ ему пришлось делать самому. Грёза не очень хорошо управлялась с ножом и вилкой, поэтому Глинский тоже отложил нож в сторону, чтобы не смущать ее.
– Я далеко не сразу научился этой премудрости, – объяснил он. – Мой отец работал в котельной, а мама возилась со мной и братом-инвалидом. У нас дома за столом было не до церемоний – наесться бы досыта. Наверное, наша жуткая бедность заставила меня рано искать способ заработать побольше денег.
Его шокировала собственная откровенность. До сего момента он никому не рассказывал о своей семье, даже Ирбелину. Кому интересны чужие проблемы? Но Грёза слушала, внимая каждому его слову. Это ее не отталкивало, а, напротив, сближало с Глинским.
– Все-таки у вас есть родители, – вздохнула она. – И брат.
– Отец умер два года тому назад, – без тени горечи сказал Глинский. – А мама и брат живут за городом, на моем содержании. Я отсылаю им достаточно, чтобы они ни в чем не нуждались.
Грёза посмотрела на него другими глазами.
– Вам трудно было становиться на ноги? – с сочувствием спросила она.
– Это уже в прошлом.
Он ловил любопытные взгляды мужчин и женщин, сидевших за соседними столиками – его блестящая наружность слишком контрастировала со скромной внешностью и одеждой Грёзы. Они представляли собой странную пару.
– Пойдемте, потанцуем? – желая эпатировать публику, предложил Глинский.
Грёза совсем растерялась, но послушно встала и доверчиво положила руку ему на плечо. Ее прикосновение потрясло Жоржа – он никогда еще не испытывал подобного ощущения: затопившей его нежности и потребности отдать всего себя этой едва знакомой молодой женщине с таким трогательным изгибом губ, с непослушными завитками волос вдоль щек, с дрожащей голубоватой жилкой на шее. Эта жилка отсчитывала теперь не только ее, но и его пульс. Полнота жизни раскрылась для Глинского так просто и ясно, что дыхание его стеснилось, и он некоторое время молчал, привыкая к этому новому состоянию.
Они двигались в танце, завороженные друг другом, очарованные звуками медленного фламенко.
– Испанская музыка, – голос Жоржа сел от волнения. – Вам нравится?
Она кивнула.
Ресторанчик назывался «Дон Кихот». Интерьер был выдержан в мавританском стиле, а на стенах висели пейзажи с ветряными мельницами и портреты черноволосых красавиц в кружевных мантильях. В центре зала в подсвеченной нише стояла скульптурная группа: хитроумный идальго Дон Кихот верхом на Росинанте и его верный оруженосец Санчо Панса.
– Между прочим, испанские мастера обожают изготовлять комплекты шахматных фигур по мотивам романа Сервантеса, – блеснул эрудицией Глинский. – И вообще… писатель вложил в уста одного из героев книги мысль… не помню, чью именно… что предназначение шахмат – быть символом жизни.
Грёза вздрогнула и слегка отстранилась, поднимая на него глаза.
– Символом… жизни? – переспросила она, холодея.
– Да.
Глинский не понимал, насколько разным было их отношение к прозвучавшей фразе.
– Я… хочу чего-нибудь выпить, – прошептала она.
Он проводил Грёзу к столику и налил ей красного вина, улыбнулся, вовлекая ее в разговор:
– Вы, кажется, любите играть в шахматы?
– Я не умею играть! Вернее… я играю… по-другому. По-своему!
Она предпочла не объяснять как.
В центр зала, на маленькую площадку для танцев вышли профессиональные исполнители фламенко, мужчина и женщина, оба высокие, гибкие, со жгуче-черными волосами, и сразу приковали к себе всеобщее внимание. Она – в ярком платье с воланами, с цветком в прическе; он – в черном, расшитом блестящим узором прилегающем костюме. Начался танец огня: феерия страсти, любовной тоски и смертельной истомы. Прищелкивания пальцами, стук каблуков, нервная дрожь губ, рвущаяся наружу чувственность, рожденная под жарким небом Андалузии…
– Фламенко – страшный танец, – шепнул Глинский, наклоняясь к девушке. – Он выворачивает душу наизнанку. Нечто сродни цыганской магии. Шаманство, легализованное на подмостках испанских таверн! От этих ритмов мороз идет по коже. А? Поглядите-ка, никакой, казалось бы, эротики, партнеры не смеют коснуться друг друга, они словно соперничают, заклинают темное в себе, сжигают его!
Грёза подняла на него глаза с мелькнувшей в них искрой безумия. Взрыв аплодисментов проводил танцоров, наступившая затем тишина оглушила.
– Хотите еще выпить? – предложил он.
Она молча кивнула. После второго бокала вина ее потянуло на откровенность. Глинский терпеливо выслушал историю о доставшемся ей в наследство старинном сундучке с шахматами, отсутствующих четырех фигурках и, наконец, о чудесном появлении белого короля.
– Я связываю это с вами, – призналась Грёза. – Вы решили меня разыграть!
– Помилуйте, при чем здесь я?
– Разве вы не были знакомы с Фаиной Спиридоновной?
– Уверяю, нет.
Она посмотрела на молодого человека ласково-снисходительно, делая вид, что верит басням шаловливого проказника, и добавила:
– Впрочем, Полина и Варвара обещали вспомнить, куда могли подеваться фигурки.
– А они знают?
– Надеюсь.
Ольга устала – она спасалась от бессонницы, просиживая за компьютером ночи напролет. Утомительные часы, проведенные за работой, помогали на время отстраниться от горьких раздумий. Ольга занималась переводами с английского технических текстов, деньги ей платили небольшие, но в сумме с пенсией по инвалидности на жизнь хватало. Кроме того, она еще не полностью израсходовала вырученные от продажи квартиры средства.
Кратковременный сон, неглубокий и беспокойный, все-таки позволил ей немного отдохнуть. Неужели скоро закончатся ее страдания, утихнет ее злая тоска, и она станет свободной, сможет расправить крылья и взмыть в бескрайний вечный простор? Награда, которая ожидала ее в конце пути, манила покоем и благословенным небытием. Ничего не желать, не испытывать никаких чувств – ни любви, ни ненависти, ни отчаяния, ни боли – какая благодать! Но ее еще следует заслужить, закончив то, что начато.
– Мне предстоит доиграть последний акт драмы, – шептала Ольга, как заклинание. – Я сумею. Мне хватит сил!
Развязка стремительно приближалась. Ольга заметила, что по мере развития событий она утрачивает контроль над ходом вещей. С этим уже ничего не поделаешь. Вмешался кто-то иной, более могущественный, и действующие лица сошли с ума, подчиняясь чьей-то посторонней воле, нарушая намеченный порядок и выходя за рамки придуманных Ольгой правил. И все же ее инициатива пока преобладала. Вот только чем все это закончится?
В этой игре у Ольги были и партнеры, и противники, и случайные помощники, и даже зрители. Кульминация грозила поменять их местами, а финал и вовсе обещал быть непредсказуемым.
– Это уж как бог даст, – твердила Ольга, не забывая, однако, держать руку на пульсе.
Вот и сейчас, проснувшись и выпив чашку крепкого кофе, она вернулась к компьютеру. Не мешало бы просмотреть почту… Так и есть, пришел очередной отчет, Ольга пробежала его глазами, удовлетворенно вздохнула. Но какая-то ускользающая мелочь засела в уме, беспокоила, как крохотная, незаметная заноза. Что-то в этих сухих, деловитых строчках сквозило тревожное – хитро замаскированная ложь, неискренность.
