РАМ-РАМ - Костин Сергей (бесплатные версии книг .txt) 📗
Маша дождалась, когда он принесет заказ. Вместе с медным чайником, действительно, был принесен специальный чеканный поднос и небольшая тренога, под которую была помещена зажженная спиртовка. Официант залил кипятком заварочный чайник, а медный, побольше, поместил на поднос рядом со спиртовкой.
— Позовите меня, когда снова нужен будет кипяток, — сказал он.
— Спасибо, нам хватит, — улыбнулась ему Маша.
— Как вам будет угодно!
Официант удалился. Убедившись, что путь свободен, Маша поставила большой чайник на спиртовку. Вода в нем, видимо, только что кипела — во всяком случае, из носика почти сразу же потянулась струйка пара. Маша залезла рукой под свою свободную блузку из тонкого хлопка и вытащила на свет конверт с сундука. Он тогда лежал тыльной частью, и мы видели лишь печать, скрепляющую его приклеенный клапан. На лицевой стороне, как мы сейчас обнаружили, на хинди был написан какой-то адрес.
— И куда его отправляют? — полюбопытствовал я.
— Здесь просто написано «мусор». Видимо, содержимое мусорной корзины.
Мусорная корзина, вспомнил я, была и в нашем номере, в туалете. Наверное, такая же имелась и у Ромки.
Еще раз, посмотрев в сторону лестницы, Маша поставила заклеенный конверт под струю пара. Конверт ломаться не стал и быстро распахнулся.
— Клей из натуральных компонентов, — с удовлетворением отметила моя напарница.
— Подожди! — остановил я ее.
В моей брезентовой сумке, подарке Пэгги, оставалась сложенная пополам русскоязычная израильская газета, прихваченная мною из самолета. Я положил ее на стол и, отогнув верхнюю часть, сказал Маше:
— Вытряхивай все сюда!
Теперь, если над лестницей появится вдруг голова официанта, мне будет достаточно откинуть обратно верхнюю часть газеты, чтобы скрыть наши сокровища.
В конверте оказалась горстка смятых и порванных бумажек — похоже, Ромка перед отъездом освобождал карманы от лишнего мусора. Но для нас он был бесценен!
В моей сумке всегда есть бесцветный лак для ногтей — я его наношу на подушечки пальцев, когда у меня нет возможности надеть перчатки. Еще я ношу тамцифровой фотоаппарат. С виду самый обычный, с разрешением чуть больше пяти мегапикселей. Поскольку я со своих фотографий печатать постеры не собираюсь, этого вполне хватает, чтобы увеличить любое изображение. Особенность, не предусмотренная фирмой Сони, в моем фотоаппарате такая: на карте памяти написано 512 мегабайт, но на самом деле, она на два гигабайта. Большая часть памяти занята скрытой папкой, зайти в которую чужому человеку не просто: нужно залезть в меню и произвести там ряд действий в определенной последовательности. Все свои нетуристические кадры я храню именно в этой папке.
Маша протягивала руку:
— Давай я буду снимать!
— Пожалуйста! Не забудь только поставить на макросъемку.
— Не забуду.
Я уже выкладывал перед нею первую улику. Это был размноженный на ксероксе проспект гостевого дома «Аджай» с адресом, телефонами и мутной фотографией уютного, даже кокетливого номера, совсем не похожего на те два, которые я видел. Маша щелкнула и лицевую, и обратную сторону и, увеличив картинку на мониторе, убедилась, что она в фокусе. Я убрал проспект обратно в конверт. Следующей была рекламная листовка с описанием стран, охваченных IP-телефонией из одного из местных переговорных пунктов.
А за нею шел целый ряд билетов на осмотр разных достопримечательностей, чеки из магазинов и квитанции из банкоматов. Бумажки побольше были порваны, какие-то просто смяты — в общем, времени съемка отнимала прилично.
— Ты только проверяй, чтобы везде можно было прочесть дату! — умоляюще прошептал я.
— Делаю, как умею! — отрезала Маша.
Только я успел порадоваться, что наше несходство характеров, по крайней мере, не отражается на работе!
Маша вдруг перевела аппарат и ослепила меня вспышкой. К нам шел официант. Я успел закрыть наши листочки газетой, а последний из снятых Маша просто крутила перед собой, как бы рассматривая.
— Я еще могу для вас что-нибудь сделать? — спросил официант.
— Убраться как можно скорее!
Это я, разумеется, сказал про себя. Ему я просто широко улыбнулся.
— Все превосходно!
— Но вы не попробовали пахлаву! Не понравилась?
Мы пока не знаем, именно потому, что еще не попробовали.
Зачем он приперся? Неужели где-то все-таки была скрытая камера?
Официант оставил нас в покое еще минут на пятнадцать, что позволило нам закончить работу. Я взял у Маши фотоаппарат и проверил качество снимков на самом маленьком билете — в храмы Кхаджурахо. Нет, фокус был безупречным, и отчетливо читалась даже дата, проставленная с помощью печати.
Я поперебирал груду бумажек на газете. Все они были безличными: чеки, квитанции из банкоматов, входные билеты, визитные карточки гостиниц. Только одно меня притягивало. Это был порванный пополам номерной счет из ювелирного магазина в Джайпуре. Не спрашивайте, чем этот счет отличатся от всего остального. Меня смутило даже не то, что счет предназначался для таможни, а аккуратный Ромка его почему-то порвал и выбросил. Интуиция! Короче, я сунул его к себе в сумку, а остальные бумажки стал складывать в конверт.
— Зачем ты это взял? — спросила Маша, с удивлением наблюдавшая за мной.
— Никто не заметит! Там же нет описи.
— Все равно. Почему именно это?
— Не знаю. — Я сложил оставшиеся бумажки в конверт. — Надо зайти в магазин и купить клей.
— Дай лак, которым ты мазал пальцы!
Маша сначала намазала самый носик клапана и совместила половинки печати. Когда с этим было покончено, она провела кисточкой вдоль всей кромки и придавила поверхности особым движением кулака. Помните, в эпоху чернил были такие полукруглые промокатели, которыми наезжали на только что написанные строчки. Вот и она так делала, только рукой.
— Ну-ка покажи!
Конверт был заклеен по всем правилам искусства. Рисунок печати совпадал идеально, склеенные края нигде не топорщились.
— Впечатляюще! — похвалил я.
— Такая профессия, — скромно отозвалась Маша.
Мы спешили вернуть конверт на место. Вдруг полиции придет в голову забрать вещи Ромки пораньше?
Перед Кофе Хаусом на нас ринулась целая армия рикш. Мы наняли такую же открытую таратайку о трех колесах с мотоциклетным двигателем, оставлявшую за собой облако черного дыма. Этот, самый распространенный, вид транспорта, сообщила мне Маша, называется «тук-тук». Я, конечно, эти таратайки и раньше в Индии видел, но ездить на них пришлось впервые.
Нам нужен был предлог, чтобы вернуться в камеру хранения. Мы расплатились с водителем в нескольких десятках метров от «Аджая». Одна сувенирная лавка была прямо перед нами, две другие — через дорогу. Переступая через коровьи лепешки, мы направились в ближайшую. Мальчики, зазывающие туристов, даже оторопели от такого везения.
Хозяин — коротко стриженный седеющий мужчина с карими печальными глазами — вскочил со стула.
— Что я могу предложить своим гостям?
— М-м, кашемировую шаль, — сказала Маша.
Хозяин с готовностью снял с полки высоченную стопку сложенных шалей и принялся раскладывать их перед Машей. Я же остановился у полки с бронзовыми фигурками и тут же присмотрел себе статуэтку Махатмы Ганди, шагающего с посохом в руке.
Лавочник вдруг забежал за мою спину, закрыл дверь и заговорщицки сделал мне знак подойти к прилавку.
— В чем дело?
Маша тоже с любопытством смотрела на него. Торговец полез в какую-то коробку за прилавком и выложил перед нами три небольшие колбаски, завернутые в газету.
— Что это?
— Ашишь! Ашишь! Высшего качества!
Мы с Машей расхохотались. То ли мы внушали доверие, то ли просто гашиша здесь было столько, что его предлагали каждому встречному и поперечному. От этого предложения — несмотря на самое высокое качество товара и самую низкую в Дели цену — мы без негодования, но все же отказались.
В «Аджае» тот же мальчик с готовностью побежал открывать нам камеру хранения — нам же надо было куда-то положить покупки. Я задержал его в дверях.
