Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич (книги полностью TXT) 📗
— Когда из Львова? — спросил Чикуров, обмениваясь с подполковником крепким рукопожатием.
— Поезд пришёл в пять утра, прокантовался на вокзале, — ответил Дмитрий Александрович и без лишних слов приступил к главному: — Как вам нравится сюрприз Рогового? Это же надо, под своим именем похоронить женщину!
— Откуда труп? Где достал справку о своей смерти? Кто помогал Роговому? Ведь нужно было сделать соответствующий грим, организовать захоронение? — забросал вопросами коллегу Игорь Андреевич.
— Всем этим занимаются местные товарищи, — ответил Кичатов. — Чтобы распутать клубок, придётся им попотеть.
— Ну и шляпа этот трускавецкий Костенко! — покачал головой Игорь Андреевич.
— Сейчас старается вовсю, чтобы замолить свои грехи, — улыбнулся Кичатов. — И кое-что ему удалось распутать. К примеру, окончательно прояснилась картина, почему и как был убит Сегеди. Помните? Фотограф, у которого Ореста Сторожук работала «медведем»?
— Да, да. Ну и…?
— Так вот, Сегеди был доверенным лицом Рогового-Барона и занимал довольно важное место в преступной шайке. Ведь вам известно, чем они занимались: производили фальшивые золотые кольца и сбывали их доверчивым покупателям. Металл, из которого были сделаны кольца, по удельному весу и по виду походил на золото. Они даже ухитрились ставить пробу. Между прочим, обручальные кольца, что нашли в гробу на Лычаковском кладбище, такие же, фальшивые.
— Странно, — удивился Чикуров. — Спрятать на чёрный день сберкнижки — понятно, но копеечные украшения!
— Мне это тоже не совсем ясно, — согласился с коллегой Дмитрий Александрович. — Собственно, из-за колец так трагически и кончил фотограф. Помните, я вам рассказывал историю с канадской родственницей Оресты Сторожук? Ей здешняя родня подарила кольцо, а оно оказалось фальшивым.
— Разумеется, помню.
— Купили-то его у Сегеди! И когда милиция вышла на фотографа, Роговой его убрал. Чтобы тот не раскололся, — рассказывал дальше Кичатов. — Как и предполагал Костенко, убил Сегеди действительно Пузанков, который пришёл к нему в женском обличье.
— А почему этот Пузанков имел кличку Чёрная вдова? — поинтересовался Игорь Андреевич.
— Пока не установили. Но зато стало известно, что фотограф Сегеди никогда не баловался «травкой», а сигареты с гашишем подложил ему в карман Пузанков. Чтобы сбить с толку следствие: мол, накурился наркотика и выбросился из окна сам.
— Идея Барона?
— А чья же! — хмыкнул подполковник. — Роговой исчез даже из тех мест, чтобы на него не пало ни тени подозрения. В день убийства Сегеди он кутил с Орестой Сторожук в Ужгороде.
— Опять Сторожук! — вырвалось у Игоря Андреевича.
— Да, опять. Роговой, говорят, был в неё влюблён до безумия, ревновал как Отелло! Грозил убить, если она сойдётся с другим… Когда Барон почувствовал, что милиция вот-вот прищемит ему хвост, он приказал Оресте смыться из Трускавца куда-нибудь подальше. Боялся, видимо, что через Сторожук могут выйти на него.
— Смотри-ка, все предусмотрел, — заметил Игорь Андреевич.
— Да нет, далеко не все, — возразил Кичатов. — Хотя бы то, что Ореста попадёт в сети старого ловеласа Скворцова-Шанявского.
— Они были знакомы? — спросил Чикуров. — Я имею в виду Барона и этого овощного дельца?
— До происшествия в Южноморске вроде и знать не знали друг друга, — сказал Кичатов. — А вот потом — неизвестно. Как и то, где может в настоящее время находиться Роговой.
За обсуждением этого вопроса и застал следователей майор Латынис. Ян Арнольдович приехал в Прокуратуру республики прямо из аэропорта Внуково. И первым делом поинтересовался, доставлен ли в Москву Бухарцев.
— Ещё вчера, — ответил Чикуров.
— Как же так? — подколол Латыниса Кичатов. — Ждали Бухарцева в одном месте, а он…
— Я уже докладывал Игорю Андреевичу по телефону, — сказал оперуполномоченный уголовного розыска.
— А теперь просветите, пожалуйста, его, — кивнул на коллегу Чикуров. — Я не успел ввести в курс дела.
— Знаете, Дмитрий Александрович, почему я предполагал, что Бухарцев объявится в Крыму? — начал объяснять майор. — Мародёрство под Симферополем не кончилось…
— Даже после опубликования в газетах? После судебных процессов? — удивился подполковник.
— Как это ни прискорбно, но факт, — вздохнул Латынис. — Мародёров судят, общественность возмущается, а кощунство продолжается! Представляете, ров с расстрелянными людьми взяли даже в бетон, как бы в саркофаг, но кое-кто ухитряется докапываться до останков! Роют по ночам, с фонариками, выламывают золотые коронки из праха! Самое страшное, среди мародёров немало молодых людей.
— Уму непостижимо! — возмутился Кичатов. — До какого же предела мы дошли, если стало возможно такое.
— Да, — мрачно согласился с ним Чикуров. — Дальше некуда.
И каждый молчал, думая о своём.
— Вот я и решил, — нарушил тишину Ян Арнольдович, — если Бухарцев сам добыл гарнитур Киструсовой — Сапожниковой из захоронения, то, возможно, он появится под Симферополем снова. Первая часть моего предположения подтвердилась, а вот вторая… — Он виновато улыбнулся. — Сижу я в Крыму, жду, как говорится, у моря погоды, и вдруг коллеги из Южноморска сообщают, что Бухарцева задержали возле дома Дончикова. И знаете с чем? С золотишком, добытым из могил.
— Опять из могил? — вскинул брови Кичатов.
— Опять, — подтвердил майор. — Правда, на этот раз Бухарцев грабил останки убитых фашистами мирных жителей в Белоруссии и Прибалтике. Там ведь тоже немало страшных рвов. Задержал Бухарцева наружник, дежуривший у дома Дончикова, опознал его по приметам, указанным в ориентировках, разосланных из тех республик, где говорилось о нескольких случаях мародёрства и давалось описание внешности мародёра… Нужно заметить, Бухарцева описали довольно точно…
— Значит, поехать ещё раз в Крым за добычей он побоялся? — уточнил Кичатов.
— Видимо, так, — кивнул Латынис. — Опасался, что нарвётся на засаду у захоронения под Симферополем, а попался там, где и не предполагал.
— Хорошо, — сказал Чикуров. — Теперь, Ян Арнольдович, пожалуйста, о Блинцове.
— Взят под стражу.
— Наконец-то, — вырвалось у Кичатова. — Давно пора!
— Блинцов, как я понял, до последнего не верил, что арестуют, — продолжил майор. — Когда его брали, знаете, что он заявил начальнику ОБХСС? Мол, будь это два года назад, то загремел бы за решётку сам начальник, а не он, Блинцов.
— Откуда такая самоуверенность? — усмехнулся Игорь Андреевич.
— В горисполкоме его прикрывали как только могли.
— Кто конкретно?
— Зампредседателя, — сказал оперуполномоченный уголовного розыска. — Спросите почему — отвечу. Оказывается, в своё время Блинцов построил ему особняк. Бесплатно, считай, — тот отделался лишь банкетом в честь Блинцова. Управляющий трестом, естественно, внакладе не остался: дочь его в нарушение всех законов получила квартиру. Представляете, студентка, одна, не замужем, а отхватила трехкомнатную! И это при том, что в Южноморске на получение жилья стоят в очереди по двадцать лет!
— Ну а что зампредседателя? — поинтересовался Кичатов.
— Сняли с работы, против него возбуждено уголовное дело… Нужно сказать, в отношении него и Блинцова проявил принципиальность городской прокурор.
— Измайлов крепкий мужик, — согласился подполковник. — Такого на кривой не объедешь… — И спросил, что известно Блинцову о трагедии в устье Чернушки и её участниках.
По словам Латыниса, управляющий стройтрестом знал лишь Варламова, а что произошло возле горы Верблюд в роковую ночь, ему якобы неведомо.
Латынис отправился устраиваться в гостиницу, а следователи засели за работу — нужно было основательно подготовиться к допросу Бухарцева.
Бывший шофёр Скворцова-Шанявского был высок, ладен, с вполне нормальным, даже симпатичным лицом. Джинсы-варенки, чёрный свитер под горло. И не подумаешь, что мародёр.
«Как он мог, такой молодой, здоровый, копаться по ночам в могилах, обирая покойников?» — думал Чикуров, глядя на Бухарцева.
