Роль второго плана - Кивинов Андрей Владимирович (читать книги без сокращений txt) 📗
Цефалоцерусы, к моей большой радости в продаже имелись. Надо же, действительно, похожи. Отдав за пару полтинник, лечу дальше. Путь мой лежит на Петроградскую сторону, в игорное заведение со сказочным названием «Бармалей». А интересно, отстегивают ли хозяева казино долю наследникам Чуковского за использование торговой марки? Если нет, надо намекнуть.
Перед украшенными святящимися гирляндами дверьми, меня хватает за рукав мерзкого вида старуха со стеклянным глазом и хроническим запахом перегара.
– Подай на хлеб!
Чаевых нет, и я развожу руками. Старуха бычится, ворчит, вытаскивает из орбиты свой стеклянный глаз и сует его мне под нос.
– Сгинь, оборотень, сгинь! У-у-у…
В ответ я достаю из пакета цефалоцерус.
– Сама сгинь!
Лакей в ливрее услужливо распахивает передо мной дверь. Заведение частное, как гласит вывеска, поэтому вынужден подчиниться внутреннему уставу. Под строгие взгляды двух громил миную «рамку» металлоискателя, позволяю ощупать себя металлоискателем ручным, и, получив разрешение пройти, перемещаюсь к стойке регистрации гостей. Предъявляю милицейский мандат, данные с которого тут же заносятся в компьютер. После чего меня щелкают на цифровую камеру и, наконец, пропускают в зал. Подобный ритуал существует почти во всех казино, не столько ради собственно безопасности, сколько для придания заведению солидности и респектабельности. Поэтому, во избежание вооруженного конфликта, пистолет я оставил в сейфе.
Зал почти пустой, пара клиентов мечут картишки, еще одна парочка шепчется в темном углу за столиком. Скучающий крупье за колесом рулетки дрессирует шарик. Короче, не Лас-Вегас. Хотя зал оформлен на славу. Один фонтан с живыми русалками чего стоит. И аквариумы с акулами. Как сказал один умный человек, на дверях каждого казино надо вешать табличку: «Помни друг, вся эта роскошь создана на деньги проигравших». Но не вешают. Сама игра меня интересует мало, кроме кактусов на кон поставить нечего, но не за этим я сюда и пришел.
– Где начальник службы безопасности? – обращаюсь я к ближайшему вышибале и следую в указанную мне дверь.
Главный вышибала на месте, ему лет пятьдесят, он больше смахивает на бухгалтера жилконторы, чем на грозного представителя охранных структур. Нарукавники, очки, калькулятор, чернила. Но под этой личиной сразу угадывается бывший мент. Увы, этот отпечаток на всю оставшуюся жизнь, как облик не меняй. Я представляюсь, присаживаюсь на предложенный стул и излагаю свою просьбу.
– По мокрухе работаете? – уточняет шеф.
– По ней.
– Мокруха это святое… Приехал бы по краже, я б тебя завернул, – он начинает щелкать по клавиатуре, – Бочкарев, Бочкарев… Когда он у нас был?
– Как раз это я и хотел бы узнать. Посмотрите за последний год.
Секунд десять уходит на поиск. Я успеваю оглядеться, над головой начальника замечаю почетную грамоту в золоченой рамке. Профиль вождя. «Оперуполномоченному ОБХСС, лейтенанту милиции Блинову А.М. за отличные показатели в служебной деятельности». Еще раз убеждаюсь, что показатели в нашей системе вещь крайне необходимая, иначе грамоты вручать будет не за что.
– Не было у нас твоего Бочкарева Ильи Сергеевича, – отрывает меня от философских мыслей Блинов А.М.
– Это точно? Может, он прошел без регистрации? Или по чужим документам?
– Исключено. Я дорожу своим местом. Мы регистрируем даже женщин и детей. В некоторых казино это игнорируют и напрасно. Поэтому, даже если б он зашел просто выпить пивка, то был бы здесь, -
Блинов кладет ладонь на монитор, – а фишка могла оказаться у него совершенно случайно.
– Обидно, – я щелкаю пальцами по столу, размышляя, что полезного можно вынести из стен казино. Очень жаль потраченного напрасно времени. Не возвращаться же с пустыми руками?
– Фишка у тебя с собой?
– Да, – я достаю из кармана металлический кругляшок с изображением злобного разбойника из детской сказки и кладу на стол.
– Эти фишки появились недавно. Месяца два назад. До этого были обычные, без рисунка.
– Увы, мне это ничего не дает.
– Тогда можешь проиграть ее в рулетку, – советует Блинов, – глядишь, хоть здесь повезет.
– Попробую.
– Слушай, – негромко обращается ко мне начальник охраны, снимая очки, – а как там сейчас?… Ну, у нас? В ментуре?
Да, я не ошибся. Это на всю жизнь.
– Ничего… Но хотелось бы лучше.
– Н-да, – вздыхает начальник охраны, никак не комментируя мой ответ. Но и без комментариев все понятно. Ему здесь тоскливо и скучно, несмотря на офис, деньги и относительно спокойную работенку.
Я поднимаюсь, благодарю его и возвращаюсь в зал. Подхожу к рулетке, бросаю фишку на поле и сразу проигрываю. Не повезло. Надо убираться. Девочка-крупье, судя по значку – Юля, смотрит на меня с вымученной улыбкой. Я называю это работой. Может, подарить ей кактус? Не георгин, конечно, но все равно – цветок. Парамоше хватит одного.
– Это вам, Юля, – я извлекаю из пакета кактус в маленьком горшочке и ставлю на зеленое поле, – цефалоцерус.
Улыбка теплеет.
– Ой… Спасибо.
В зале появляется Блинов. Отсканировав взглядом вверенную территорию, направляется ко мне.
– Слушай, старина… Я еще раз посмотрел базу. Бочкарев к нам не приходит, это однозначно. Но была Бочкарева. Баба.
– Как звать? – оживляюсь я.
– Вот, – начальник охраны протягивает мне распечатку, – Жанна Андреевна.
– Это его жена, – я опускаю глаза на текст, – приходила один раз, 22 апреля, в 20.08… Выигрыш двести рублей. Не густо.
– Да, один раз мужик девять тонн баксов сорвал.
– Я не о том… Мне нужно другое.
– С кем приходила? – догадывается Блинов.
– Да. Это возможно?
– Идем.
Мы возвращаемся в рабочие апартаменты. По пути Блинов посвящает меня в профессиональные тонкости.
– Я дал указание, тех, кто приходит парами, регистрировать с минутным интервалом. Сейчас мы посмотрим, кто приходил двадцать второго апреля в 20.07 или 20.08.
Возможно, я опять пролечу. Возможно, Жанна Андреевна заскочила в казино с подружкой, а, может, и вовсе одна. А фишку подарила мужу, как сувенир. Но пока есть хоть малейший шанс, надо использовать его до конца. Взял фишку – играй.
– Так…Сейчас. Есть! – Блинов отрывается от клавиатуры.
Бест! Мы не напрасно начали игру…
Блинов с плохо скрываемой завистью смотрит на меня. Я его понимаю.
Это уже не его.
– Старина, – он кладет мне руку на плечо, – если раскроете, в сводочке меня упомяните, а?
Я называю это ностальгией.
– Лады, не проблема. С вас тоже «палки» требуют?
– То-то и оно, что нет, – вздыхает Блинов, – тебе распечатать?
– Да, если не жалко.
– Не жалко.
Получив желаемое, еще раз благодарю бывшего коллегу и покидаю это богоугодное заведение в добром настроении. Прежде чем идти к метро, разворачиваю распечатку и убеждаюсь, что мне не почудилось.
Не почудилось. Жанна Андреевна приходила в «Бармалей» с замом своего мужа. Рудольфом Аркадьевичем Шиловым. Теперь понятно, почему он так скис, когда Жора нашел фишку.
– Это было супер! – Жора поднимает оба больших пальца, – сначала тарелочку разбили о камеру.
– Зачем? По пьяни?
– Ты что?! Обычай такой у киношников. Традиция. Перед первым дублем тарелку о камеру бить. Чтоб фильм получился. Ну, вроде, как шампанское при спуске корабля. Потом стали сцену убийства снимать. Браток один курит у окна, ему пуля в лобешник влетает, мозги наружу, а он сам из окна вываливается.
– Погоди, а стреляли снаружи?
– Конечно. Снайпер ему жахнул промеж рогов, – Жора пытается изобразить человека, которому в голову попала пуля.
– А почему он тогда в окно вывалился, а не на пол упал?
– В окно красивее! Это кинематографический допуск. Ведь, правда жизни и правда кино совсем разные вещи… Я и не знал, как выстрел в лоб делается. На затылок актеру лепят куриную требуху. А потом плюют в лоб специальным шариком с краской. Через трубочку. Актер дергает головой, требуха слетает, а зрителю кажется, что это мозги! Итальянская технология! Круто!
