Только не дворецкий - Блейк Николас (читаем книги .TXT) 📗
— Одну минуту, пожалуйста. — Однако она словно бы не слышала, так что я добавил — поспешно, но, разумеется, учтиво: — Прошу прощения, мадам, но если вы не остановитесь, я вынужден буду нажать кнопку сигнализации, и дверь перед вами запрется автоматически.
Примерно посередине фразы мне пришлось сглотнуть, чтобы договорить до конца, так сильно я волновался.
Тогда посетительница остановилась, однако не обернулась. Мисс Зюскинд за соседним прилавком застыла, точно Лотова жена в очках.
Я вышел из-за прилавка и заявил девушке:
— Мадам, никто из нас не хочет неприятностей. Так что если вы просто-напросто отдадите кольцо, что лежит сейчас у вас в левом кармане пальто, мы не будем иметь к вам никаких претензий. В противном же случае мисс Зюскинд нажмет кнопку сигнализации.
Мисс Зюскинд кивнула. Я видел: ей до смерти хочется нажать кнопку уже сейчас.
Девушка побледнела. В этот миг мне даже стало ее жалко, но я знал: надо проявить твердость. Она бросила на меня испуганный взгляд, а потом отдала кольцо и выбежала вон. В эту самую минуту мистер Ренье вышел из кабинета вместе с полностью одетым американцем.
Американец сыпал улыбками направо и налево, словно весь этот эпизод показался ему просто-напросто шуткой. Однако мистеру Ренье было не до шуток. Он сыпал не улыбками, а извинениями. И тут я разжал кулак и показал им кольцо. Видели бы вы лицо мистера Ренье, когда он узрел свое уже оплаканное сокровище, а в следующий миг обнаружил, что американец вылетает из лавки точно камень из рогатки!
Само собой, мистеру Ренье не терпелось узнать, как, черт возьми, мне это удалось, — и я объяснил.
Во-первых, у нас очень редко случаются покупатели вроде такого вот американца. Они предпочитают вещицы поблескучее и посовременнее, чем наши драгоценности. У людей его склада нет ни вкуса, ни хоть малейшего представления, чего они, собственно, хотят. Большинство покупателей приходит к нам потому, что знает: у Ренье вы найдете то, чего не встретишь на каждом углу. Так что вопрос номер один для меня (не то чтобы я и впрямь уже в тот момент начал что-то подозревать) формулировался так: а зачем он вообще к нам пришел?
Второе: насчет той девицы. Зачем торчать перед витриной похоронного бюро? (Конечно же на том этапе я еще никоим образом не связывал девушку с американцем.) Либо тебе требуются услуги гробовщика, либо нет — обычно этот вопрос не оставляет места для сомнения. Так почему же девушка так долго там околачивалась? Для меня ответ был очевиден: убивала время. Но чего ради? Если она с самого начала собиралась зайти к нам, к чему было мешкать перед похоронной конторой?
Да еще дешевая безделушка, которую она принесла в починку. Судя по виду, она была настоящая леди и понимала, что в магазине вроде нашего не чинят дешевку. Все это пронеслось у меня в голове, пока я смотрел на ее браслет.
Теперь третье: я заметил, что девушка не левша. И все-таки, войдя, она сняла перчатку именно с левой руки, хотя бумажный пакетик разворачивала правой. Прилавок у нас маленький, такой ширины, что стоять там удобно только одному человеку. Последнее, что я запомнил, нагибаясь за уроненным пакетиком: левая рука девушки лежала ровно на том же месте, куда клал руку американец после того, как я достал последний поднос с кольцами из сейфа — американец-то и вправду был левша.
И наконец, у меня в голове отложилось еще кое-что. Отложилось так глубоко, что всплыло только в решающий миг. Когда мы все ползали по полу, а американец злобно смотрел на мисс Зюскинд, я обратил внимание на то, что он перестал жевать резинку. Ну не станете же вы плевать изжеванную резинку прямо на ковер, даже если вы американец. А он с того места, где стоял, ни на шаг не сходил, так что ipso facto должен был избавиться от резинки где-нибудь в пределах досягаемости, между тем возле прилавка не было ни корзинки для мусора, ни чего-либо еще, куда бы он мог деть резинку — разве что прилепить с нижней стороны прилавка. Там-то, на том самом месте, где он стоял, я и стал искать резинку, там-то ее и нашел ровно в тот миг, как девушка собиралась выйти из лавки. Причем на резинке еще оставалась отчетливая вмятина от кольца.
Забавно, как разные люди по-разному реагируют на одно и то же событие. Мистер Ренье так разволновался и был так мне признателен — я даже растрогался, — что когда я рассказал, как все произошло, он почти и говорить-то не мог.
Мисс Зюскинд вообще неразговорчива, разве что по любому поводу приговаривает «гм-гм», но если уж зарядит — скажет раз сто. Вот и сейчас.
А у меня самого — хотя, наверное, стыдно в таком признаваться, в моем-то почтенном возрасте! — к концу рассказа не только ладони вспотели, но я и сам весь дрожал и успокоился только некоторое время спустя. И с чего бы это?
Энтони Гилберт
Перевод и вступление Игоря Мокина
«ХОРОШО, что мне по душе быть писательницей, ведь больше я ничего не умею,» — сказала однажды Люси Беатрис Мэллесон, постоянный участник и секретарь Детективного клуба.
Какое отношение имеет эта цитата к творчеству популярного детективщика Энтони Гилберта? Самое прямое, ведь мисс Мэллесон и есть тот самый Энтони Гилберт. Люси Мэллесон занималась литературным трудом всю жизнь, с самой ранней юности, и неизменно придумывала себе псевдонимы. Первую ее книгу, вышедшую в 1925 году, «написала» некая Дж. Кильмени Кейт. Далее, когда Мэллесон всерьез взялась за детективы, она публиковала их под именем Энтони Гилберт, которое вскоре стало очень известным. Затем, чтобы попробовать себя в новом поджанре детектива, она взяла псевдоним Энн Мередит. В других — не детективных — жанрах она использовала псевдонимы Люси Эгертон и Сильвия Дениз Хук.
Многоликая писательница родилась в пригороде Лондона. Она была дочерью разорившегося маклера и рано начала зарабатывать своим трудом. Училась она в частной школе Святого Павла для девочек, и ее мать настаивала, чтобы Люси выбрала карьеру учительницы; однако та не послушалась и выбрала совсем иной путь. Сначала она служила машинисткой и стенографисткой; к этому занятию она вернулась и позже, в годы Второй мировой, когда каждый работник был на счету, и устроилась в Красный Крест, а затем в Министерство питания. Уже в молодости Мэллесон добилась и первых, пусть и небольших, литературных успехов: начинала она с немудреных стишков, но сразу в «Панче». Однако первый роман никуда пристроить не удалось, а второй встретили прохладно. Большой прорыв произошел, лишь когда мисс Мэллесон послала издателю рукопись под мужским именем; так и родился популярный писатель Гилберт. Впрочем, успех никогда не кружил ей голову, и Люси Мэллесон довольно долго умудрялась скрывать от заинтригованной публики, что Энтони Гилберт — это она. Люси даже снялась в мужском костюме, когда в один из журналов с ее рассказами потребовалось фото загадочного Гилберта.
Помимо книг она написала также множество радиопьес и несколько сценариев для телесериала, съемками которого руководил сам Хичкок. В 1933 году под именем Энтони Гилберт она была принята в Детективный клуб по приглашению Дороти Сэйерс, а в 1940-м под именем Энн Мередит выпустила автобиографию, которая стала бестселлером; к этому времени ее псевдонимы уже были раскрыты. Мэллесон никогда не была замужем, а в свободное от литературных занятий время обычно путешествовала или ходила в театр (кстати, ее кузен был киноактером и снялся, помимо прочего, в «Собаке Баскервилей»).
