Только не дворецкий - Блейк Николас (читаем книги .TXT) 📗
— Эллис могла сделать это после операции, перед окончанием своего дежурства?
— В принципе, могла. Она помогала перекладывать Бэнкс в кровать. Та, конечно, еще не пришла в себя после наркоза.
— То есть она могла тихонько вернуться перед уходом с дежурства и вколоть лежащей без сознания женщине дозу морфия, которую принесла с собой?
— Да.
— Как это мерзко!
— Как я уже сказал, это проще простого: жертва без сознания, полностью в твоих руках. Но, повторяю, сложность с морфием.
— Однако же люди где-то добывают морфий. Наркоманы, например.
— Наркоманы — да. Но совершенно обычная замотанная медсестра в рядовой больнице? Маловероятно, чтобы она знала, где его взять, как ты думаешь?
— Я так полагаю, что старшая медсестра выдала правильную дозу морфия? Не слишком много? Я имею в виду тот морфий, который вколола Бэнкс вторая медсестра. Ах да, ты же говорил, что ей больше не делали уколов, потому что увидели, что ей стало плохо.
— Погоди-ка, — сказал Дэвид. — Ты меня натолкнула на мысль. Давай разберемся. Бэнкс не получила своей дозы морфия, он был в шприце — старшая медсестра приготовила его для сестры Прэтт. Я видел поднос, доктор Джилли забрал его в тот же момент, как у него возникли первые подозрения. После Прэтт к нему никто не прикасался. Там лежало четыре пустых шприца и один полный. Сестра наполняет шприцы в соответствии с распоряжениями хирурга и втыкает их иголками в проспиртованную вату.
— Четыре пустых шприца? — повторила Джил.
— Да. Погоди. Не торопи меня. Мы подумали, что это могла быть передозировка, и проверили полный шприц. С ним было все в порядке. Я поговорил с тремя другими пациентами.
— Ты же сказал, что их было четверо.
— Одна из них умерла в ночь после операции, бедняжка, общая слабость и шок. У нее была злокачественная опухоль, которую не смогли удалить, так что это и к лучшему. Еще одна оказалась на редкость стойкой старушкой. Я спросил, чувствует ли она сонливость после операции, и она ответила: «Это не ко мне, сынок. Я никогда ничего не упускала и не собираюсь упускать. Я знаю, что может быть больно. Роз без шипов не бывает, так ведь?»
— Прекрасно.
— Следующая была полной противоположностью. Настоящая истеричка. Дежурная сестра рассказала, что она подняла страшный шум перед операцией, а после вела себя еще хуже. Кричала на всю палату. Невозможно проверить, сколько ей дали морфия — подобную натуру лекарство скорее возбудит, чем успокоит.
— Как кошек, — предположила Джил.
— Кошечка ты моя.
— А кто был третий?
— Девушка, которой удалили аппендикс. Ее оперировали как раз перед старшей сестрой Бэнкс, но управились гораздо быстрее. Она начала приходить в себя, когда на дежурство заступила сестра Прэтт, иными словами — вскоре после того, как Бэнкс привезли обратно в палату. Прочие получили свой морфий незадолго до или после этой девушки.
— То есть Прэтт сделала все необходимые инъекции?
— Все, которые подготовила старшая медсестра. Пять пациентов — пять шприцев. Тот, который предназначался сестре Бэнкс, остался неиспользованным. Проверка показала, что там содержалась обычная доза морфия. Нет причин подозревать дежурную сестру.
— Да, похоже, что тот морфий пришел из какого-то внешнего источника. Ты не закончил — что сказала девочка с аппендицитом?
— Она пожаловалась, что после операции испытывала сильнейшие боли — гораздо тяжелее, чем ей описывали знакомые, которым уже вырезали аппендикс. Но на следующий день боль утихла. Она сказала, что ей было бы легче, если бы ее мать не устраивала скандала.
— А почему скандалила мать?
— Насколько я понял, ее возмутило, что сестра Прэтт не сделала укол в тот же момент, когда девочка начала приходить в себя после наркоза. Потом мать пожаловалась Прэтт, что дочери снова плохо, и заставила ту выдать обезболивающее — кодеин. После этого девушка заснула и на следующее утро чувствовала себя удивительно хорошо.
— Странно, что она в таких деталях запомнила все, что происходило после операции.
— Мне это тоже пришло в голову. Я спросил у нее, и она объяснила, что запомнила все потому, что очень стыдилась поведения своей матери. Она сказала, что Прэтт, естественно, была на них очень рассержена.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему «естественно»? Если сестра Прэтт отличается вспыльчивым или деспотичным характером, то может беспричинно раздражаться при работе с оперированными больными. Но почему пациент считает это естественным?
— Да, — произнес Дэвид. — Я тебя понял.
Он в задумчивости походил по комнате, затем внезапно бросился ко входной двери.
— Опять уходишь? — спросила Джил.
— Хочу повидаться с матерью этой девушки. Я же говорю, ты навела меня на мысль.
— Ты что-то еще вспомнил или взглянул на дело с другой стороны?
— Я внезапно понял, как все могло произойти, если в больницу не приносили никакого морфия. Возможно, мать девушки поможет мне найти доказательства.
Прежде чем Джил успела ответить, Дэвид вышел. Она вернулась в детскую и не получала никаких известий от мужа до вечера. В девять он вошел в гостиную.
— Дэвид! — Она вскочила ему навстречу. — Дорогой, ты кошмарно выглядишь. Налью тебе выпить.
— Ты была права, — сказал он чуть позже. — Та девушка и ее мать обеспечили нас всеми необходимыми показаниями. Я встретился со Стивом Митчеллом из Скотленд-Ярда, и мы представили сестре Прэтт все улики. Она тут же впала в истерику и немедленно выдала себя, хотя мы предупредили ее, что все, что она скажет, может быть использовано против нее. Не хотелось бы мне еще раз увидеть, как арестовывают женщину.
— Какие были основные улики?
— Я тебе расскажу все, что мне поведала мать девушки. Она, как и дочь, сказала, что раздражение сестры Прэтт было вполне оправданно, так как до того они уже сталкивались. Мать пробралась в больницу со служебного входа — боялась, что у главного входа ее задержат и она не успеет повидать дочь перед операцией. В коридоре она наткнулась на сестру Прэтт, которая обнималась с мужчиной в белом халате. И это, как ты понимаешь, в разгар его рабочего дня. Позже, в палате, мать снова наткнулась на ту же сестру, и, по ее словам, они узнали друг друга.
— Но…
— Погоди. Я спросил у девушки, этот ли эпизод она имела в виду, и она ответила отрицательно. По ее мнению, сестра Прэтт рассердилась потому, что мать устроила скандал на пустом месте — сестра как раз делала уколы прооперированным больным. Мать стала требовать укола в тот момент, когда сестра Прэтт отходила от соседней койки. Сама девушка, разумеется, не могла этого видеть, так как постели в палатах разгорожены ширмами, а сама она была в сознании лишь наполовину, поэтому я спросил у матери, как было дело. Мать все подтвердила и добавила, что позднее она рассказала об этом эпизоде дочери, хотя и не упоминала про объятья в коридоре. А в тот момент сестра Прэтт отошла от постели старшей сестры Бэнкс и направилась прямиком к девушке, хотя и весьма неохотно.
— У нее в руках был поднос со шприцами?
— Да.
— Но ведь сестру Бэнкс к тому моменту только что привезли из операционной. Ей еще рано было делать укол.
— Именно. А сестра Бэнкс ранее угрожала, что донесет на Прэтт — она встречалась с одним из рентгенологов в его рабочее время. Ему уже делали нагоняй за отсутствие на рабочем месте, но он так и не объяснил причин своего отсутствия. Бэнкс знала об этом из других источников, но дожидалась прямых доказательств.
— Бедняга Бэнкс снова влезла не в свое дело?
— Именно так.
— И Прэтт убила ее?
— Да. И ей это чуть не сошло с рук.
— Я так и не поняла, как все произошло.
— На самом деле все было очень просто. Мы думали о чрезмерной дозе, а нам следовало подумать о недостаточной.
— Ох, Дэвид, не занудствуй. Ты же не Пуаро и не отец Браун.
