Дублет из коллекции Бонвивана - Ольбик Александр Степанович (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Позже от нее они узнают, что Симчик взял в залог ее сумочку — на случай, если она захочет крутануть динамо.
Пуглов с Ройтсом зашли в соседний магазинчик, через витрину которого хорошо был виден этаж Симчика. Заранее было условлено: как только ювелир отключится, Лелька откроет окно — путь свободен.
Через несколько минут они вышли на улицу и встали под развесистой липой. Игорь не на шутку разволновался и Пуглов, видя жалкое состояние своего друга, предложил тому сыграть на деньги. Он выгреб из кармана крупную купюру и, зажав ее в руке. Спросил: «Чет-нечет»?
Шли томительные минуты, а окно, на стеклах которого лежала летняя тень от липы, оставалось неподвижным.
— Может, они там действительно трахаются? — вслух подумал Ройтс.
— Не психуй, не смылится, — Альфонс неотрывно смотрел на окна второго этажа.
Но прошло еще несколько минут, прежде чем они услышали легкий скрип открывшейся наверху рамы. Они дружно подняли глаза: наметившаяся в окне щелочка понемногу расширялась. Ройтс рванулся в подъезд первым, однако, его остановил Пуглов: «Пойдем по одному, — сказал он, — и без шума».
Пуглов легким бегом устремился вверх по лестнице. В четвертой квартире дверь была открыта. В нос шибанул сигаретный дым, смешанный с запахами долго непроветриваемого помещения.
Это была трехкомнатная квартира: прямо и слева комнаты, справа — большая кухня. В глаза бросилась газовая плита и над ней, на вытяжке, — ряд разноцветных банок для специй.
Лелька стояла в гостиной — слева от прихожей и, прижав палец к губам, взглядом указывала на спящего в кресле Симчика. Рот его был широко открыт, и при каждом вздохе щеки глубоко западали, обрисовывая плавную линию скул. Рядом с ним, на журнальном столике, стояла пустая бутылка «Рислинга» и полбутылки армянского коньяка.
Шумно в квартиру ввалился Ройтс. Прикрыв за собой дверь, негромко сказал: «Чуть, бля, не нарвался на какую-то старую кошелку…»
Лелька уселась за стол и взяла в руки недопитый фужер с коньяком.
Пуглов, стоя в центре гостиной, давал ценные указания:
— Здесь три комнаты — каждому по одной. Надо осмотреть все ящики и шкатулки.
Дверцы серванта с шумом растворились и на пол посыпались какие-то вещи — это Ройтс приступил к досмотру.
— Я ничего делать не буду, — заявила Лелька, не выпуская из рук фужера.
— Сиди, если тебе так нравится, — Пуглов направился в заднюю комнату, где стояли стеллажи, битком набитые старыми книгами. Но они его не интересовали. Он подошел к трехстворчатому платяному шкафу и распахнул дверцы. Пахнуло духами и нафталином. Он выгреб с полки постельное белье, и оно смятым парашютом легло у его ног. Затем он открыл нижние ящики и стал по очереди их трясти.
Альфонс вернулся в гостиную и подошел к секции. Его окликнул Ройтс. У него в руках была хрустальная конфетница, доверху заполненная ювелирными изделиями.
— Здесь полно всякого дерьма. Но того, что мы ищем, здесь нет, — сказал Ройтс и, подцепив несколько колец и цепочек, положил их себе в карман.
— Ты, Таракаша, случайно, ничего не перепутал? — с усмешкой спросил Пуглов. — По-моему, мы с тобой не в магазине самообслуживания…Ты лучше открой антресоли и пошуруй там…
Вдруг зазвонил телефон. Лелька съехала с лица. Ройтс и тот замер и прикусил ус.
— Не дергайтесь, — сказал Пуглов, — Он сидел на корточках и разглядывал иконы, которые нашел в нижних ящиках секции. Одеяния святых ликов были украшены красными и синими самоцветами.
В какое-то мгновение Симчик чмокнул губами, дернул под столом ногой. Посуда и бутылки с фужерами издали тихий, настороженный звук. Никто из присутствующих не заметил, как глаза Симчика приоткрылись и бессмысленно заметались по лицам людей. Однако, не в силах перебороть дурман, он снова их смежил.
— Ни черта тут нет, — громко сказал Ройтс. — Я думал, что антикварщики живут, как короли.
— Хватит вам! — у Лельки от коньяка речь сбилась на скороговорку. — Мне надоело тут торчать и смотреть на эту спящую рожу.
И вдруг она заметила как Симчик приоткрыл глаза и сквозь туманную пелену увидел чужих людей. Лелька вскочила с кресла и нечаянно задела ногу Симчика. И того, словно подхлестнули каленым железом. Он как-то кособоко вскочил с кресла и, подбежав к Ройтсу, сильно толкнул его в спину. Игорь упал между секцией и радиатором отопления. Больно ударился головой о стену.
Впавший в бешенство хозяин дома подбежал к буфету и, обхватив пальцами узкое горлышко старинной восточной вазы, крикнул:
— Сволота! Грязная дешевка… — он замахнулся на Волкогонову вазой. — Наводчица, блядь…
Пуглов попытался перехватить его руку, но Симчик каким-то чудом увернулся и сам перешел в атаку. Удар вазой пришелся Пуглову по голове. От резкой боли тот зашатался и уже с залитыми кровью глазами, на ощупь, стал искать Симчика. Это походило на игру в жмурки.
Поднявшийся с пола Ройтс ужаснулся разъяренному виду хозяина. Он отчетливо осознал всю безнадежность ситуации.
А Симчик уже прочно взял инициативу в свои руки. Размахивая вазой, как булавой, он двинулся на Ройтса и дважды достал его — первый, скользящий удар, пришелся по голове, второй — в ключицу.
Волкогонова, видя, какой оборот принимают события, взвизгнула:
— Игорь, берегись!
И ее крик как бы привел Ройтса в чувства. Увернувшись от еще одной атаки, он сам размахнулся и сильно ударил кулаком в лицо Романа Борисовича. Тот выронил вазу и на мгновение потерял ориентиры. А Ройтс, полностью придя в себя, подхватил со стола пустую бутылку стал бить ею по голове Симчика. Того повело вбок и он медленно начал оседать, пока окончательно не распластался на полу, между столом и передними ножками тяжелого кресла-дивана. Но, несмотря на поверженность жертвы, Ройтс с лютой гримасой на лице, подошел к лежащему и стал с нещадящей силой лупить того бутылкой.
Таракан входил в раж. Он видел как судорожно дергалась голова Симчика, как на лбу трескалась кожа и все лицо превращалось в сплошное кровавое месиво… В какой-то момент бутылка разбилась и ее осколки со звоном разлетелись по комнате.
Лелька, чтобы заглушить собственный крик, ладонями закрыла рот.
Первым опомнился Ройтс. Он подошел к Пуглову и взял его за локоть.
— Пойдем, Алик, в ванну, тебе нужно умыться….Леля, помоги Алику привести себя в порядок.
— Я не могу! — Волкогонова рыдала, по-прежнему прижав ладони к лицу.
— Игорь, оставь ее в покое, отведи сам меня в ванну.
Квартира, где несколько минут назад царили чистота и устроенность, теперь напоминала поле сражение.
Они сбивчиво, в лихорадочном темпе приводили себя в порядок. Ройтс, сдернув с окна шелковую занавеску, стал складывать в нее все, что цепляло его взгляд. Он выгребал что-то из секции, какие-то женские украшения, женский полушубок, легкий и мягкий как сам соболь, содержимое хрустальной конфетницы тоже бросил в чужое добро, и, схватив вазу, положил ее в общую кучу. Из шифоньера он принес женскую сумочку и ее содержимое высыпал на пол. К его удивлению, в воздухе запорхали долларовые купюры. Их было немало и Ройтс, глядя на этот долларовый дождь, ощущал ни с чем не сравнимое возвращение былой уверенности.
Лелька, плача, сырой тряпкой протирала пол, по которому шрих-пунктирным следом прошли капли крови, край стола и дверцы секции, на которых также лежали пятна крови. Игорь самолично проверил ванную — не осталось ли следов, и, взяв с полки губку тщательно протер все ручки, краны и пол возле самой ванны.
В комнатах, кроме бедлама, висела гнетущая атмосфера страха. Лелька совсем раскисла, и от страха ее пальцы не в силах были справиться с половой тряпкой. Ее тошнило, и сердце готово было выскочить через горло.
Ей стал помогать Ройтс, из головы которого не выходила одна мысль: брать с собой иконы или оставить как было? Когда Волкогонова пошла с тазиком в туалет, чтобы налить воды, Игорь спросил у Пуглова:
— Это добро, — он указал на иконы, — по-моему, надо забирать с собой.
