Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Кузьмичев вышел из-за стола и сел в кресло напротив Коли.
— Слушай, Кондратьев, — сказал он с улыбкой. — Я тебя ценю и уважаю, можешь не сомневаться. Ну, что ты бодаешься? Не понимаешь, что в данном случае речь идет о нашей чести? Ленинградская милиция — это же шутка сказать! Убит уважаемый человек, нас теребят с утра до вечера. А ты хочешь, чтобы мы доложили руководству города, что раскрыть это дело не в состоянии?
Коля молчал.
— Хорошо, — Кузьмичев встал. — А если у тебя будут доказательства — ясные, четкие. И ты убедишься, что Родькин убил Слайковского! Родькин и никто другой!
— Пока у меня таких доказательств нет, — сказал Коля. Он уже догадался, куда клонит Кузьмичев, и в нем сразу же вспыхнуло острое чувство протеста. «Нет, — думал Коля. — Я не имею права сдаваться. Не должен пасовать. Иначе Кузьмичевы заполнят все вокруг и вместо работы начнется сплошное словоблудие. К чему же оно приведет?»
— Доказательства будут, — Кузьмичев снял трубку телефона. — Акимова ко мне, ждет в приемной. — Кузьмичев положил трубку и, заметно нервничая, закурил.
«Ах, аферист, — думал Коля. — Неужели решился выставить фиктивного свидетеля? Нет. Этого не может быть. На такое даже Кузьмичев не пойдет».
— Ты не возражаешь, если я поприсутствую при допросе? — мягко спросил Кузьмичев.
— Это ваше право, — сухо ответил Колп. — Кто он, этрт Акимов?
Открылась дверь, милиционер ввел в кабинет тщедушного человечка в дворницком фартуке.
— Здравствуйте, товарищ начальник, — едва заметно налегая на «о», сказал человечек. — Акимов моя фамилия. Я дворник в двадцать четвертом квартале.
— Здравствуйте, — поздоровался Коля. — Что вам известно по делу об убийстве инженера Слайковского?
— Про инженера ничего не знаем.
— Речь идет о человеке, которого убили около ресторана «Каир», — уточнил Кузьмичев.
— А-а, — обрадовался дворник. — Того Родькин убил! Точно.
— Откуда вам это известно? — спросил Коля.
— Видел, — равнодушно сказал дворник. — Родькин, ворюга, в тот вечер человека встретил, ножом по голове ударил и с портфелем убежал. Видел…
— Спасибо, вы свободны.
Акимов ушел.
— Ну и какое же мы вынесем решение? — улыбаясь, спросил Кузьмичев.
— Мы забыли записать его показания, — налегая на «мы», сказал Коля.
— Вот протокол допроса. — Кузьмичев выдвинул ящик письменного стола и протянул Коле сложенный вдвое лист бумаги. — Здесь слово в слово то, что он нам рассказал. — Кузьмичев тоже подчеркнул «нам».
Коля свернул протокол допроса в трубочку и встал:
— Разрешите идти?
— Идите, — кивнул Кузьмичев. — Уверен, что завтра дело будет у прокурора.
Коля открыл дверь, но Кузьмичев остановил его:
— Совсем запамятовал, ты уж извини. Мы тут решили представить тебя к знаку «Почетный чекист». Так вот, поздравляю. Народный комиссар уже подписал приказ.
— Служу трудовому народу, — сказал Коля.
— Я рад за тебя, — Кузьмичев долго тряс Коле руку, а Коля все пытался вспомнить и никак не мог — кто еще в управлении вот так же долго пожимает и потряхивает руку? И вдруг вспомнил: да начальник же! Это ему подражает Кузьмичев.
— Вы точь-в-точь, как товарищ Прохоров, — не удержался Коля. — Быть вам начальником!
Кузьмичев понял. Он исподлобья взглянул на Колю:
— Критикан ты, Кондратьев. Неуживчивый человек. Иди…
В кабинете ждала Маруська.
— Умотал он тебя?
Коля вяло махнул рукой:
— Дело Родькина нужно подготовить к передаче в прокуратуру. Параллельное дело тоже приведи в порядок — на случай проверки. Справки о мероприятиях, донесения — чтоб комар носу не подточил. Что нового насчет Соловьева и Седого?
— Ничего, — покачала головой Маруська.
— Я пойду, допрошу еще раз Родькина, — сказал Коля.
…В ДПЗ он долго сидел напротив арестованного и молчал. Родькин даже начал нервничать — он поеживался, ерзал, наконец, не выдержал:
— У меня на лбу чего, кино показывают? Чего смотрите?
— Понять хочу.
— Чего еще понять? — усмехнулся Родькин.
— Почему ты так стремишься к стенке.
— Вас не понял, — насмешливо отозвался Родькин.
— Ты убил Слайковского?
— Я.
— Так… — Коля прошелся по камере. — Тогда ответь: кто такой Седой?
— Не знаю. — Родькин посмотрел на Колю с искренним недоумением. — А кто он?
— Значит, ты убил? — Коля посмотрел Родькину прямо и глаза.
— Значит, я. — Родькин не отвел взгляда.
— У меня был случай, — медленно начал Коля. — Один человек, назовем его так, нашел раненого. Нож у того раненого торчал… в груди. Чтобы облегчить страдания умирающего, этот человек выдернул нож…
Родькин напрягся и не сводил с Коли широко открытых, тоскливых, как у умирающей собаки, глаз.
— Тут его и застукал милиционер, — продолжал Коля. — Отпечатки пальцев на ручке ножа, конечно же, совпали.
— Ну и что ему было? — не выдержал Родькин.
— Не знаю, — Коля нарочито зевнул. — Дело это еще не окончено. Кто такой Соловьев?
— Вася, что ли? — спросил Родькин. — И его нашли? Ай да вы!
— Он сам пришел. И все рассказал. И я тебе советую, Родькин.
Коля не договорил. Родькин грохнулся на пол и начал биться лбом о стенку. По камере разнеслись глухие удары.
— Чего же вы мне душу мотаете, гады! — выл Родькин. — Ну, я это! Я! Хотел деньги его взять! И взял! И убил для этого! Все я сделал! Я! Я! Я! Я!
Вбежал конвоир.
— Дайте ему воды. — Коля вышел из камеры.
Нужно было принимать самые неотложные меры, Коля хорошо это понимал. Но какие? И к кому обратиться?
На асфальте девочки играли в «классы». Шли по своим делам ленинградцы. Коля увидел скамейку и сел. «Что же делать, что? — лихорадочно соображал он. — В запасе только один день, один день — всего ничего. И пойдет дурачок Родькин под расстрел, как пить дать пойдет. И никто уже не сможет этому помешать». Рядом сел человек в мятой шляпе, взмахнул газетой.
— Наши-то! — сказал он с восторгом. — Папанин и остальные! Эпохально!
— Эпохально! — согласился Коля.
— Одно скажу — мороз! — продолжал собеседник. — Это вам не Невский. Это — полюс!
— Полюс! — снова повторил Коля. — Извините, я должен идти.
