Хлеб могильщиков - Дар Фредерик (библиотека электронных книг .txt) 📗
Жермена в том же отвратительном черном костюме и белой блузке укладывала вещи в потрепанный картонный чемодан. Я подошел к ней.
– Что вы делаете, Жермена?
– Вы же видите...
– Вы уходите?
– Да.
– Куда?
– Не знаю, меня это меньше всего заботит.
– Почему вы уходите?
– А почему пленники перепиливают решетки тюрьмы?
– Вас больше ничто не удерживает здесь?
– Больше ничто...
Она произнесла эти слова срывающимся голосом, и слезы брызнули из ее прекрасных глаз.
– Вы воспользовались тем, что главного тюремщика нет и можно удрать?
– А вам-то что?
– Вы забыли одно, Жермена...
Она удивленно посмотрела на меня. Потом, под моим выразительным взглядом, кивнула:
– Да, это так, вы в меня влюблены!
– Не влюблен, я люблю вас, есть разница.
– Ну и что из того, если я вас не люблю!
– Спасибо за откровенность!
– Вы считаете, что мне лучше было бы солгать?
– Конечно, нет.
– Ну и что дальше?
– Дальше ничего... Кроме того, что я вас не отпущу.
– В самом деле?
– В самом деле. Это было бы безумием. Я не могу не вмешаться.
Она вызывающе разглядывала меня.
– Бывают моменты, когда злятся даже сенбернары...
– Мне жаль, что вы сердитесь, но вы не уйдете.
– Объяснитесь, наконец, что вам надо? И не отделывайтесь лицемерными отговорками.
– Жермена, повторяю, я люблю вас и остался здесь только из-за вас. Я не позволю вам убежать, вот и все, коротко и ясно... И больше не возвращаемся к этому.
Она пожала плечами и вновь взялась за чемодан. Я почувствовал себя идиотом. Если она упрется в своем желании уйти, не буду же я ее связывать в ожидании Кастэна. Я никогда еще не находился в столь нелепом положении.
Жермена продолжала укладывать свое белье. Кружева, белый шелк комбинаций... Мои щеки запылали.
Когда чемодан был собран, она закрыла крышку и заперла оба замка. Потом сняла с вешалки пальто, набросила его на плечи и взяла свой багаж. Все было готово. Наступил роковой момент.
Я запер дверь комнаты на ключ.
– Не надо глупостей, Жермена, вы не выйдете отсюда.
Женщина посмотрела мне прямо в глаза.
По ее напряженному взгляду я понял, что она настроена очень решительно.
– Отпустите меня, или я позову на помощь...
– Вы не выйдете...
Она протянула руку к замку. Я встал перед ней.
– Не будьте смешной, Жермена, не заставляйте меня применять силу.
– Отойдите. Или я позову на помощь, предупреждаю вас в последний раз.
Женщина покраснела. Неожиданно она, бросив чемодан, рванулась к окну. Я перепрыгнул через кровать и перехватил ее за талию, когда она уже взялась за оконную ручку. Женщина отбивалась, брыкалась, кричала. Но я и не подумал ее отпускать. Ее трепещущее тело разжигало меня. Извиваясь, мы споткнулись и упали на кровать.
Неожиданно поцеловав ее так быстро и резко, что она не успела отвернуться, я разбил себе губу о ее зубы и почувствовал во рту вкус крови. Она хотела крикнуть, рот ее открылся, и я опять впился в него... Дальнейшее я не очень хорошо помню, но внезапно она перестала биться. Она лежала неподвижно на покрывале. Яростными и точными движениями я порвал в клочья ее черный костюм... Комната была полна лохмотьев; мы собирали их, ни слова не говоря, после того как я овладел ею.
7
Мы долго молчали, охваченные безмерным, внезапно свалившимся на нас счастьем. Мы были как в дурмане. Обстоятельства сделали нас любовниками, и, откровенно говоря, мы к этому не были готовы.
Я смотрел на женщину с беспокойством. Она лежала на кровати, руки за голову, уставив опустошенные глаза в потолок.
– Жермена...
Она слабо шевельнулась.
– Ты сердишься на меня?
Почему двум существам, которые только что стали любовниками, так необходимо сразу же переходить на "ты"? Это одно из многих таинств любви.
– Скажи, любовь моя, ты сердишься на меня?
– Почему я должна на тебя сердиться?
– Ну... Когда женщина не любит мужчину и взята им силой, мне кажется, что ее безразличие превращается в ненависть...
– У меня нет ненависти к тебе, Блэз... Возможно, я даже люблю тебя... Да, это так и есть. Ты мне понравился, и сейчас я считаю, что люблю тебя. Только это совсем не похоже на то... то, что я об этом знаю. Это совершенно другое, ты не поймешь!
Я и не пытался понять. Ее слова приносили мне счастье, новое, более яркое, чем раньше.
– Хорошо, не говори больше ничего, Жермена. Зачем уточнять? Главное, что мы счастливы друг с другом и больше не хотим расстаться, не так ли?
– Я не знаю...
– А я знаю!
День был спокойным и тихим. Мы начинали все снова и снова... И с каждым разом исчезала наша скованность.
Когда Кастэн вечером вернулся из Парижа, наши опустошенные лица могли бы привлечь его внимание, не будь он так счастлив.
– У меня ничего серьезного! – восторженно заявил он, переступая порог магазина. – Начинающаяся язва и печень не в порядке, вот и все.
Он настоял на том, чтобы я ужинал у них. Весь вечер он нам рассказывал о своих анализах с такой клинической точностью, что это действовало мне на нервы.
Признаться ему? Я был жестоко разочарован. Моя решимость укрепилась еще больше: Жермена будет только моей! Если у этого печального человека появится будущее, мы уедем.
– Одно плохо: я каждую неделю должен буду ездить в Париж продолжать лечение. Но я рассчитываю на вас, Блэз!
Я постарался заглушить иронию, звучавшую в моем ответе:
– Можете положиться на меня, месье Кастэн!
Два дня я не находил случая побыть с Жерменой вдвоем. Возродившаяся страсть томила меня. Когда я видел женщину, снующую по квартире, я едва сдерживался, чтобы не схватить ее в свои объятия. Если бы могильщик вмешался, я бы разбил графин о его голову!
Наконец, через день после своей поездки в Париж он отлучился по службе, и мы смогли опять отдаться друг другу. Едва тщедушный силуэт Кастэна, как никогда забавный в своей униформе, завернул за угол улицы, я запер лавчонку и заявился в спальню к Жермене. Мы не обменялись ни единым словом, дрожа от нетерпения. Это были самые торопливые и самые жаркие из наших объятий...
Затем я вернулся в магазин и стал ждать ее. Она пришла, непреодолимо влекомая той тягой, которую мы испытывали друг к другу.
– Жермена, когда мы уедем?
Она вздрогнула.
– Уедем?
– Ты считаешь, что мы все время будем любить друг друга втихомолку, за его спиной?
– Я не хочу уезжать, Блэз.
Я яростно стукнул кулаком по столу.
– Черт побери, вот оно, женское непостоянство! Два дня назад я должен был чуть не силой удерживать тебя, чтобы ты не уехала, а сейчас ты отказываешься!
– Потому что два дня назад я уезжала одна...
– А ну-ка, объясни мне, я не понимаю этих тонкостей!
– Я тоже не очень их понимаю, но они есть, эти тонкости, я это чувствую. В тот день я уезжала к своим воспоминаниям, к прошлому. А если я уеду сейчас, то буду выглядеть как шлюха, сбежавшая с работником своего мужа.
– Тебя беспокоит мнение людей?
– Нет, мое собственное.
Я чувствовал ее непоколебимость и не настаивал, но глубокая печаль стерла во мне все радости жизни...
С тех пор как он почувствовал возможность прожить сто лет, Кастэн стал слишком самоуверенным и начал забывать о своих добрых намерениях. Однажды утром я заметил, что у Жермены пылает щека. Я догадался, что ее муженек отвесил ей пощечину. Взгляд женщины горел ненавистью.
Кастэн смущенно насвистывал. Я подумал, что он боится меня, опасаясь, как бы я опять не вмешался и не задал ему новую взбучку. Потому-то он и велел мне быстро идти к новому клиенту.
Я сжал зубы и повиновался, стараясь избежать скандала. Я не мог рисковать и потерять Жермену: это могло кончиться тем, что он бы меня выгнал, а она отказалась бы уйти со мной.
Я сгреб портфель с каталогами и отправился по указанному адресу. Покойник, к которому я направился, был богатым торговцем. Он умер после короткой болезни, как раз перед тем как развестись, чтобы начать "новую жизнь".
