Поручается уголовному розыску - Черненок Михаил Яковлевич (читать книги .txt) 📗
– С кем он был?
Березова перестала разглядывать зал, повернулась к Антону.
– Я особо не приглядывалась. По-моему, Мохов разговаривал с одним из парней, с которыми сидел в кафе. Рядом с ними стояла такая эффектная блондинка. Она точно была в компании медиков, это я приметила. Затем к ним подошел… сумасшедший, которого при встрече я каждый раз пугаюсь до ужаса. Есть у нас тут один помешанный. Уже немолодой мужчина, одет всегда в черный костюм и, самое любопытное, на поводке возит за собой игрушечную розовую собачку, вроде детской лошадки на колесиках. Как-то я рассказала о нем маме. Она говорит, видимо, у этого человека была любимая собака, которая умерла. Помню, всю ночь не могла уснуть…
В кафе заиграла музыка. Несколько пар, как по команде, поднялись танцевать. За соседним столом парень залпом осушил стакан вина, сунул в пепельницу дымящуюся сигарету и бесцеремонно потянул за руку сидевшую с ним девушку к танцующим парам. Антон, разглядывая причудливые линии сигаретного дыма над пепельницей, вдруг вспомнил найденную в магазине пачку из-под «Нашей марки».
– Света, знакомый ваш москвич курит? – неожиданно спросил он Березову.
Она недоуменно подняла брови:
– Курит.
– Папиросы или сигареты?
– Я не курильщица, такие тонкости не подмечаю. Странный вопрос. Не пойму, к чему?
– Мещанское любопытство, – отшутился Антон и, посмотрев на почти не тронутую бутылку минеральной воды, предложил: – Поужинаем?
– Что вы! – Березова испуганно покрутила головой: – Мама и так наверняка валидол глотает.
7. Гражданин с розовой собачкой
День кончался. Поблескивая стеклами, безостановочно хлопали двери магазинов, поглощая и выталкивая покупателей с авоськами. Люди толпились на транспортных остановках, выстраивались в очереди у газетных киосков за «Вечеркой». Расставшись со Светланой Березовой, Антон, не теряя времени, направился к Степану Степановичу Стукову.
В сером темноватом коридоре уголовного розыска никого не было. Пахло свежей масляной краской и застоявшимся табачным дымом. Пройдя почти в самый конец коридора, Антон открыл знакомую дверь кабинета с табличкой «Инспектор С.С. Стуков». Степан Степанович оторвался от чтения «Вечерки» и, складывая газету, через старомодные роговые очки, вроде как исподлобья, посмотрел на него.
– Антоша! – обрадовался он, молодо поднялся из-за стола и развел руками, словно намеревался обнять.
– Невольно к этим грустным берегам меня влечет неведомая сила, – шутливо продекламировал Антон, поставил на один из стульев свой видавший виды портфель и протянул Стукову руку: – Здравствуйте, дорогой Степан Степанович.
– Здравствуй, Антоша, здравствуй. Полдня тебя жду. Звонил Гладышеву, он сказал, что ты приедешь. Ну, садись, рассказывай.
За два года Стуков почти не изменился. Сняв очки, он все так же, как и прежде, близоруко щурился и улыбался, разглядывая Антона. Только, пожалуй, взъерошенный чубчик волос стал совсем белым от седины.
– Что рассказывать… – присаживаясь к столу Степана Степановича, проговорил с улыбкой Антон. – Почти нечего рассказывать.
– В нашей работе всегда так, Антоша. Это ведь только у продавца-торопыги быстро получается: «Сорок да сорок – рубль сорок. Спички брали? Нет. Пять двадцать!» Нам такая бухгалтерия не годится. Бывает, действительно поначалу сказать нечего, а когда обмозгуется все, смотришь, и разговор получается, а?
Антон вздохнул и стал рассказывать. Стуков слушал внимательно. Дымил сигаретой, изредка задавал уточняющие вопросы. Когда Антон пересказал содержание разговора со Светланой Березовой, он долго сидел задумавшись, будто припоминая что-то очень давнее, серьезное.
Антон заговорил снова:
– Доказать причастность Мохова, а возможно, и Костырева, по-моему, будет нетрудно. Опасаюсь другого: как бы не улизнул кто из соучастников. Ведь если Мохов и Костырев знают о смерти электромеханика и Гоги-Самолета, – а такое вполне возможно, – то они до посинения будут отрицать связь с ними и утверждать, что действовали самостоятельно. Связь же эта – ну, прямо-таки напрашивается. К тому же пачка из-под ростовских сигарет…
– Три с половиной тысячи, говоришь, недостача? – переспросил Стуков. – Сумма не то чтобы большая, но и не маленькая. Приманкой, по всей вероятности, послужили золотые часы. В придачу к ним выручка да вещички – это уже кое-что. Средней руки воришка может пойти на такое дело. Но, прежде чем идти, надо видеть приманку или хотя бы знать о ней. Давай подумаем, кто мог выступить в роли наводчика. Продавцы, в первую очередь. Затем работники базы, которые отпускают товар, и госбанка, поскольку, как ты сказал, «Сельхозтехника» платила за часики перечислением. Кто-то из знающих подсказал, что в такой-то день, в таком-то магазине будет восемнадцать золотых часиков…
– Но ведь большую часть их сразу забрала «Сельхозтехника», – возразил Антон.
– Вот этого как раз «знающий» и не знал. Поэтому круг сужается, – Стуков прищурился, закурил новую сигарету. – Не будем, Антоша, пока над этим ломать голову. Завтра предварительно допросишь Мохова и Костырева, прощупаешь их. Смотришь, горизонт и расширится, дело прояснится. Меня другое в твоем сообщении заинтересовало. Покажи-ка конверт с подделанным адресом.
Антон достал из портфеля взятые у Березовой письма, одно из них подал Степану Степановичу. Стуков неторопливо надел очки, поразглядывал конверт так и сяк. Возвращая его Антону, с сожалением сказал:
– Не то, совсем не походит.
– На что не походит? – спросил Антон.
– Очень трудное дело, около месяца вместе с прокуратурой ведем – и пока безуспешно. Молодая замужняя дамочка вернулась с Черноморского побережья и через полтора месяца захворала. Врач поликлиники выдал ей бюллетень сроком на трое суток с указанием диагноза по женской части. А на четвертый день дамочка скончалась. – Стуков помолчал, стряхнул с сигареты пепел – Вместо женской болезни, указанной в бюллетене, врачи установили, что смерть наступила от криминального аборта.
– Какая дикость!
– Я ж упомянул, что дамочка приехала с курорта. Замужняя. А мужья, как правило, знают, что и на Черноморском побережье детей приносят не аисты, – Стуков задумался. – Самое интересное, бюллетень выписан несуществующим врачом несуществующей поликлиники. Как установили наши графологи, заполнен детской рукой. Предусмотрительность серьезная, попахивает не бабкой-повитухой, тем более что в день заполнения бюллетеня дамочка сняла со сберкнижки триста рублей.
– Действительно, трудное дело, – сказал Антон. – Такое нелегко расследовать.
– Расследовать расследуем. Вопрос только в том: когда? – Стуков опять задумался, что-то припоминая. – Березова, кажется, Семенюка упоминала? – вдруг спросил он.
– Какого Семенюка? – не понял Антон.
– Гражданина с розовой собачкой.
– Да. Он вроде бы подходил на троллейбусной остановке к Мохову, разговаривающему со студентом-медиком. Вы знаете этого… с собачкой?
– Доводилось встречаться. Крайне несчастный человек. Заведовал в одном из институтов кафедрой электросварки, попал в автокатастрофу и с тех пор заболел. Не так давно после припадка в состоянии помрачненного сознания Семенюк выбил стекло в книжном магазине. Вот акт медицинской экспертизы. – Стуков достал из стола заполненный бланк и подал его Антону.
Начинался акт обычным канцелярским вступлением, затем шло описание произошедшего случая. Антон быстро пробежал глазами необходимые при экспертизе вводные и, дойдя до заключения врачей психоневрологического диспансера, стал читать внимательно.
«…На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что гражданин Семенюк Н.П. страдает хроническим психическим заболеванием в форме травматической эпилепсии со значительным снижением интеллекта и изменением личности по эпитипу. На это указывают данные о перенесенной им травме головного мозга с последующим развитием судорожных припадков, а также данные настоящего обследования, выявляющие у испытуемого нарушение мышления, снижение интеллекта и памяти в сочетании с нарушением критических способностей.
