Убийство в запертой комнате - Макбейн Эд (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Уиллис замолчал.
В комнате стояла странная тишина.
Сначала он посмотрел на лейтенанта, затем на Клинга, потом в тот угол комнаты, где молча трудились Хоуз и Майер.
Наконец он увидел Вирджинию Додж, в руке которой был револьвер калибра ноль тридцать восемь, направленный дулом в сумку.
Его первым побуждением было бросить наручники и вытащить револьвер. Но Вирджиния опередила его.
— Сюда, — сказала она, — и поживей. Оружие не вынимать!
Уиллис и пуэрториканка прошли в комнату.
— Bruta! [4] — выкрикивала девица. — Pendega! Hijo de la gran puta! [5]
— Заткнись, — устало отозвался Уиллис.
— Pinga [6], не унималась она. — Грязная полицейская сволочь.
— Заткнись, Бога ради, заткнись! — взывал Уиллис.
Девица была на целых три дюйма выше Уиллиса, рост которого еле-еле дотягивал до минимального для полицейских — метр семьдесят пять. Ниже его не было, пожалуй, детектива во всей Америке. Узкий в кости, с настороженным взглядом на худом лице, Уиллис знал дзюдо не хуже, чем уголовный кодекс, и мог уложить бандита на обе лопатки быстрее, чем шестеро кулачных бойцов. Едва заметив револьвер в руке Вирджинии, он стал думать, как бы обезоружить ее.
— Что происходит? — обратился он к собравшимся.
— К нам пожаловала дама с револьвером и бутылкой нитроглицерина в сумке, — пояснил Бернс. — В случае необходимости она готова взорвать себя, а заодно и нас.
— Ясно, — отозвался Уиллис. — У вас тут не соскучишься. — Он замолчал и посмотрел на Вирджинию. — Не позволите ли мне снять пальто и шляпу?
— Сначала положите оружие на стол.
— Очень предусмотрительно с вашей стороны, — отозвался Уиллис. — Признаться, вы меня пугаете. У вас действительно в сумке бутылка с нитроглицерином?
— Да.
— Я из Миссури, — сообщил Уиллис и сделал шаг по направлению к столу. — Там у нас народ недоверчивый.
В голове у Клинга промелькнуло: вот и все! Он успел заметить, как Вирджиния еще крепче прижала револьвер к сумке, и напрягся в ожидании страшного взрыва, которого, решил Клинг, уже не миновать. Но она другой рукой вынула из сумки бутылку с бесцветной жидкостью и осторожно поставила ее на стол. Уиллис, взглянув на бутылку, спросил:
— А это, часом, не вода из крана?
— Вам и правда не терпится узнать, что там? — осведомилась Вирджиния.
— Мне-то? Неужто я похож на героя?
Он приблизился к столу. Вирджиния поставила сумку на пол. Жидкости в бутылке было примерно с пол-литра.
— Ладно, — сказал Уиллис. — Сначала сдадим оружие.
Он отстегнул от ремня кобуру с револьвером и аккуратно положил ее на стол, не спуская глаз с бутылки.
— Веселенькая история, — продолжал Уиллис. — А в честь чего выпивка, мадам? Если бы я знал, что здесь званый прием, я бы хоть приоделся. — Он издал было смешок, который застрял у него в горле, когда он увидел выражение лица Вирджинии. — Прошу прощения, — сказал он. — Я и не подозревал, что у нас здесь собрался симпозиум руководителей похоронных контор. А что, Пит, прикажешь делать с задержанной?
— Спроси у Вирджинии.
— У Вирджинии? — Уиллис расхохотался. — Ну и денек у нас сегодня, ребята. Знаете, как зовут вторую? Анжелика! Вирджиния и Анжелика! Непорочная Дева и ангел! Как быть, Вирджиния? Что прикажешь делать с моим ангелочком?
— Пусть сядет.
— Бери стул, Анжелика, — распорядился Хэл. — О Господи, это какой-то кошмар. Располосовала человеку горло от уха до уха. Одно слово — ангелочек. Садись, ангел небесный. Видишь бутылочку на столе — в ней нитроглицеринчик.
— Чего? — не поняла Анжелика.
— В бутылочке, говорю, нитроглицеринчик.
— Ой! Это который в бомбах?
— Он самый, ангел мой.
— Бомба? — ужаснулась Анжелика. — Madre de los santos! [7]
— Вот и я про то, — отозвался Уиллис, и в его голосе прозвучало нечто похожее на уважение.
Глава 6
Майер Майер, сидевший у окна и печатавший отчет на машинке, видел, как Уиллис отвел пуэрториканскую девицу в глубь дежурной комнаты и предложил ей один из стульев с высокой спинкой. Потом Уиллис снял с пленницы наручники и повесил их себе на ремень. К нему подошел лейтенант, они обменялись несколькими словами, затем Хэл, уперев руки в бока, повернулся к Вирджинии Додж. Судя по всему, Вирджиния разрешила им допросить задержанную. Очень любезно с ее стороны.
Майер Майер, сохраняя невозмутимый вид, вернулся к своему отчету.
Майер был совершенно уверен, что Вирджинии Додж и в голову не придет проверять, что он печатает. И еще был уверен в том, что теперь, когда в дежурную ворвалась эта пуэрториканская торпеда, он сможет бесконтрольно делать все, что не вызывает явных подозрений. Все свое внимание Вирджиния Додж сосредоточила на вновь прибывшей девице, которая без устали выдавала полицейским сочные ругательства. Майер был уверен, что сумеет выполнить первую часть плана.
Он не был уверен в другом — в своем английском.
Письменный английский никогда ему не давался. Когда Майер учился в юридическом колледже, его письменные работы неизменно оставляли желать лучшего. И все же каким-то чудом ему удалось получить диплом. Вскоре, однако, им заинтересовался дядя Сэм и пригласил его послужить в армии Соединенных Штатов. Через четыре года веселой армейской жизни (встать, лечь, кругом, бегом, об стенку лбом!) он благополучно демобилизовался. К тому времени он твердо решил, что нет никакого смысла убивать следующие десять лет жизни на то, чтобы наладить адвокатскую практику. Конторская работа уже не прельщала Майера Майера. Поняв это, он поступил в полицию и женился на Саре Липкин, за которой ухаживал еще в колледже.
Решение вдруг взять и отказаться от юридической карьеры далось ему очень непросто. Вообще-то Майер Майер отличался редким спокойствием и долготерпением. Ему не составило бы особого труда просидеть лет десять в ожидании первого клиента. И тем не менее Майер Майер поступил не в адвокатскую контору, а в полицию. В его сознании профессии юриста и полицейского были тесно связаны. Он успокаивал себя тем, что и в новом качестве не потеряет контакта с Законом. Терпеливо и старательно он выполнял свой долг. Только через восемь лет его сделали детективом третьего класса. Чтобы дождаться этого скромного повышения, и впрямь требовалось немалое терпение.
Теперь Майер Майер терпеливо сочинял свой текст. Его терпение было не врожденным, а благоприобретенным, и за годы тренировки оно вплотную приблизилось к совершенству. Зато от рождения Майер Майер обладал кое-чем иным, что требовало умения терпеть, если, конечно, хочешь выжить.
Отец Майера был юмористом. Вернее, он считал себя юмористом. Возможно, в этом вопросе он несколько заблуждался. На самом деле он был портным, который время от времени устраивал розыгрыши. Это забавляло его в той же степени, в какой огорчало друзей и родных. Когда его жена Марта подошла к возрасту, многое меняющему в жизни женщины, неожиданно оказалось, что, вопреки предположениям у нее должен родиться еще один ребенок — на сей раз природа позволила себе немного подшутить над отцом Майера.
Отец Майера не пришел в восторг от этого известия. Ему казалось, что с грязными пеленками и сопливыми носами покончено раз и навсегда — и вот нате вам! В его-то годы еще один младенец! Пока жена вынашивала свое последнее чадо, он, терзаясь душой, вынашивал план издевательского отмщения — и коварной природе, и обществу, не умеющему добиться контроля за рождаемостью.
Майеры были ортодоксальными евреями. На торжественной церемонии папа Майер сделал заявление. Оно касалось имени новорожденного. Имя звучало так: Майер Майер. Старик счел это на редкость остроумным. Другой старик — его пригласили делать обрезание — придерживался иного мнения. Услышав заявление Майера-старшего, он пришел в такое замешательство, что рука его дрогнула и он чуть было не лишил Майера-младшего кое-чего более существенного, чем нормальное имя. К счастью, все обошлось.
