Ангел тьмы - Бэгшоу Тилли (прочитать книгу TXT) 📗
– Но, мисс Дарси…
– Это не София Баста, – потеряла наконец терпение старушка. – Софии Баста не существует!
Судье пришлось потратить немало времени на то, чтобы успокоить разбушевавшийся зал. Как только шум утих, мисс Дарси продолжала:
– Ее настоящее имя – Софи. Софи Смит. Не знаю, откуда взялся этот бред насчет фамилии Баста, но при рождении ей было дано другое имя.
– Вы сказали, что знаете Софию… Софи с рождения. Значит, знаете и ее мать? – спросила Эллен Уоттс.
– Нет, мэм. Я социальный работник. Мать бросила ее после рождения в гарлемском роддоме. Я в ту ночь работала в роддоме, так что увидела девочку, как только она появилась на свет. Малышка была такой стойкой! Первые три недели она перенесла героиновую ломку. Мать, должно быть, сидела на игле во время беременности. Девочке повезло выжить. Работники роддома и дали ей имя Софи. – Повернувшись, она взглянула на понурую женщину на скамье подсудимых. – И она всегда будет для меня Софи.
– Вы имели контакты с Софи после той ночи?
Роуз Дарси грустно улыбнулась.
– Не так много, как хотелось бы. Хотя я общалась с ней в детстве больше, чем кто-либо другой. Она была милой маленькой девочкой, очень любящей, очень чувствительной. Но с самого начала была нестабильна.
– Психологически нестабильна?
Уильям Бойс вскочил.
– Возражение. Защитник задает свидетелю наводящие вопросы.
– Возражение принимается. Поосторожнее, мисс Уоттс.
– Да, ваша честь. Мисс Дарси, в чем выражалась нестабильность ответчицы?
– Ее психиатры выскажут свое мнение. Но, судя по моим наблюдениям, она часто уходила в себя, почти не общалась со сверстниками, была склонна к фантазиям и самообману. Детская социальная служба считала ее проблемным ребенком. Ее постоянно переводили из одного детского дома в другой.
– Почему?
Мисс Дарси повернулась к бывшей подопечной и с искренней симпатией добавила:
– Потому что никто не смог с ней справиться. Никто ее не понимал.
– Кроме вас?
– Я бы так не сказала. Когда ей исполнилось тринадцать, она сказала своим опекунам, что больше не хочет меня видеть, и мы с тех пор не встречались. Я так и не поняла, в чем дело.
Теперь София плакала, не скрываясь. Все телевизионные камеры были направлены на ее прекрасное, залитое слезами лицо.
– Должно быть, вы тяжело перенесли ее отчуждение.
– Да, – просто ответила Роуз. – Я любила ее.
Дженет Хупер, следующий свидетель Эллен Уоттс, работала в «Бичес», доме, где София Баста жила в отрочестве. Массивная женщина с сутулыми плечами и огромными мешками под глазами, предполагавшими хроническую депрессию, заняла место свидетеля. Как скоро выяснилось, Дженет Хупер не питала и доли привязанности Роуз Дарси к подсудимой.
– Она была трудным подростком. Грубой. Отчужденной. Даже наглой по отношению ко мне и моим коллегам.
– Как всякий типичный подросток.
– Нет, – покачала головой Хупер, – не всякий. Она холодно и цинично использовала свою внешность. Когда она достигла зрелости, мальчики бегали за ней как привязанные, можете себе вообразить. И она их поощряла. Просто наслаждалась знаками внимания.
– Хотите сказать, она была неразборчива в связях? – нахмурилась Эллен Уоттс.
– Крайне.
Алвин Дюбре поморгал красными глазками, глядя в сторону Эллен и словно желая сказать: «Что же вы творите?» Вызывать свидетелей, изображающих подзащитную расчетливой шлюхой, – вряд ли лучший способ завоевать расположение присяжных. В конце концов чернить Софию – его работа.
Но Уотт, невзирая ни на что, продолжала:
– Понятно. И долго продолжалось такое поведение?
– Почти до шестнадцати лет. Пока она не сблизилась с Фрэнки. – Дженет повернулась к Манчини, ответившему ей уничтожающе-презрительным взглядом.
– Фрэнки Манчини изменил Софи Смит к лучшему?
Алвин ушам своим не верил. Эллен Уоттс выступает в его роли?
– Фрэнки Манчини полностью изменил Софи Смит. После встречи с ним она стала другим человеком. Полностью подпала под его власть.
В мозгу Дюбре зазвучали первые сигналы тревоги.
– Под его власть?
Хупер кивнула.
О Боже…
– Она была готова целовать землю, по которой ступал Фрэнки. Делала все, что он только не просил.
Эллен самодовольно улыбнулась Алвину.
– Можете привести примеры, миссис Хупер?
– Ну, для начала сменила имя. Именно Фрэнки затеял всю историю с Софией Баста. Убедил ее, что она марокканская принцесса или что-то в этом роде. Наплел всякого вздора. Убедил, что у нее есть сестра-близнец, но их разлучили при рождении. Создал для нее другое прошлое, абсолютно другую личность. Думаю, он прочитал эту историю в романе. Но Софи вела себя так, словно все это было на самом деле. Она попросту была не в своем уме.
– Протестую, ваша честь! – пробубнил Уильям Бойс. – Свидетель не эксперт и не имеет права комментировать умственную полноценность обвиняемой.
– Протест принят.
Судья Муньес пыжился, позируя перед камерами, откидывая назад крашеные черные волосы.
– К чему вы клоните, мисс Уоттс?
– Ваша честь, отношения между мистером Манчини и моей клиенткой – ключ ко всему делу. Я намереваюсь показать, что обращение мистера Манчини с моей клиенткой было циничным, расчетливым, и все началось еще в молодости. Что она такая же жертва мистера Манчини, как и люди, которых он убил. Давайте не забывать, что во время каждого преступления моя клиентка была изнасилована мистером Манчини.
– Протестую! – буквально взвыл Алвин Дюбре. – Ее заводили убийства! Секс был по взаимному согласию!
– С такими увечьями? – отпарировала Эллен. – Во всех полицейских отчетах сказано: «изнасилование».
– Полиция не знала, что она была соучастницей!
Наконец-то телевизионщики набрели на настоящий клад: защитники вцепились друг другу в глотки! После двух недель монотонных выступлений Бойса судья наконец-то получил впечатляющий процесс, которого, по его мнению, заслуживал, и целый балкон истекающих слюной папарацци в качестве зрителей! Завтра его имя будет на устах у всех и каждого!
– Продолжайте, мисс Уоттс, – великодушно разрешил он, – но надеюсь, среди свидетелей у вас найдутся психиатры. Присяжных не интересует мнение дилетантов.
Эллен Уоттс торжественно кивнула и, отпустив Дженет Хупер, вызвала следующего свидетеля.
– Защита вызывает доктора Джорджа Петридиса.
Доктор Петридис, красивый мужчина лет пятидесяти в костюме-тройке, с винтажными серебряными карманными часами, был заведующим психиатрическим отделением в бостонской больнице «Масс Дженерал». Он излучал властную силу, и Дюбре с Бойсом с тревогой заметили, с каким вниманием слушали его присяжные. Даже Фрэнки Манчини, казалось, заинтересовался словами известного врача. Во время его показаний, наверное, можно было бы услышать, как упадет булавка.
– Доктор Петридис, каковы ваши отношения с ответчиками на этом процессе? – спросила Уоттс.
– Я лечил обоих в конце восьмидесятых, когда они были подростками. Тогда я работал психологом Детской социальной службы штата Нью-Йорк, и моими пациентами почти исключительно были несовершеннолетние.
– Скажите, вы помнили этих пациентов до того, как на свет вышла правда об этих убийствах? Двадцать лет – долгий срок. Должно быть, с тех пор вы лечили сотни детей.
– Тысячи, – улыбнулся доктор. – Но я помню этих двоих. Я также веду подробные записи, так что смог оживить в памяти все, что записывал тогда.
– И что вы помните об ответчиках?
– Я помню симбиотические отношения полной зависимости друг от друга. Она была чудесным ребенком с кучей проблем и явным психотиком. После первой встречи я прописал риспердал, сильный антидепрессант, но она отказывалась принимать подобные лекарства, потому что мальчик этого не одобрял.
– Какую форму принял ее психоз?
– Она была фантазеркой. В лучшем случае обладала весьма зыбким мнением о себе, в худшем – вообще не сознавала себя как личность, то есть ее представления не имели никакого отношения к реальности. Я подозреваю, что все дело в матери-наркоманке. Вероятно, получаемый в утробе матери наркотик подействовал на нее таким образом. Во всяком случае, девочка походила на пустую скорлупу, форму, которую может наполнить чье-то чужое сознание. Думаю, мальчик создал ее в полном смысле этого слова.
