Лига правосудия - Макеев Алексей Викторович (е книги .txt) 📗
– Ладно! Пусть! Но как же эти тела могли на нашем участке оказаться? – не унимался Михаил.
– Моя вина, не проконтролировал, – вздохнул Егорыч. – У меня, как я все там увидел да с тварями этими поговорил, сердце прихватило. Первый раз в жизни – я же до этого даже и не знал, где оно находится, а тут еле-еле до дома добрался. Ваське с Гришкой велел тварей этих подальше вывезти и сделать так, чтобы не сразу сдохли, а помучились еще. О том, что Трофимыч яму очистил, Васька знал – сам же ездил, о том, что вдова Трофимыча дачу продала, – тоже, а вот о том, что мне, – нет! Они мне тогда сказали, что все сделали, а в подробности я не вникал. Знай я об этом раньше, уж придумал бы что-нибудь! А тут как гром среди ясного неба – нате вам! И морды я им теперь смогу набить, только когда вместе с ними там, – показал он на потолок, – окажусь!
– Но почему же мама мне ничего не рассказала? – обиженно спросил Михаил.
– Потому что мама наша – жена настоящая! Она молчать умеет! Дай бог, чтобы Надюша со временем такой же стала! И хватит об этом! Раз Гуров сюда пришел и заточку мою вернул, значит, все для себя решил, и нам ничего не грозит!
– Но как он узнал? Через столько лет! – удивился сын.
– Так правду о нем говорят, что волчара!
Стас сидел, смотрел на еле видимый в сгущающейся темноте поплавок и думал: рассказать или не рассказать Леве о том, что он узнал. Когда выяснилось, что все извращенцы были казнены, причем людьми очень подготовленными, Стас не выдержал и позвонил по тому номеру, который дал ему Орлов. Сославшись на Петра, он договорился о встрече и приехал в гости к давнему другу Орлова. Слово за слово, и уже через полчаса пройдоха Крячко знал о Зотове все, потому что, как оказалось, дед Олега, генерал-полковник Зотов, который умер два года назад, был другом человека, с которым Стас и разговаривал, так что информация была самая достоверная.
Оказалось, что Зотов происходил из семьи потомственных кадровых офицеров. Его отец погиб в Анголе, где был военным советником, когда Олег был еще совсем мальчишкой и учился в Суворовском. Потом он поступил в Рязанское училище, а оттуда пошел в спецназ. В Чечне в 1996-м их группа попала в засаду, и его ранило в ногу. И тогда он, чтобы не быть обузой для остальных, вызвался прикрывать их отход. Его еще два раза ранило, и не быть бы ему в живых, если бы подмога не подоспела. Его отправили в госпиталь, но, как врачи ни бились, спасти ногу не смогли, и ее ампутировали. И наград у Зотова действительно было немало! А сейчас он жил вместе с женой, матерью, бабушкой и сыном в Москве и работал в Фонде воинов-интернационалистов, потому что и за границей успел отметиться.
Записав адрес Зотова, Крячко, не сказав никому ни слова, отправился к нему. Он не очень представлял себе, как сложится их разговор, но понадеялся, что его врожденная способность договориться хоть с чертом не подведет его и на этот раз.
Дверь ему открыл высокий симпатичный парень, который, узнав, что Крячко пришел к Олегу Павловичу, крикнул в глубину квартиры:
– Папа, это к тебе! – А потом пригласил Стаса: – Проходите вот туда!
Квартира была большая, потолки высоченные – «сталинка», одним словом, и этим все сказано. Крячко прошел в кабинет и понял, что квартира эта принадлежала еще деду Зотова – мебель была массивная, основательная, воистину генеральская, а полки с книгами вдоль стен шли до самого потолка. Олег Павлович оказался человеком довольно симпатичным, стройным, и, когда он шел навстречу Стасу, тот отметил, что отсутствие у него ноги совсем не было заметно – видимо, протез был хороший. Крячко представился, предъявил удостоверение, чему Зотов очень удивился. И только!
– Что-то случилось? – недоуменно спросил он, делая приглашающий жест в сторону кресел, и они сели.
– Видите ли, мы расследуем давнее дело, которое произошло когда-то в Фомичевском районе, – начал Крячко, внимательно наблюдая за его реакцией, но ни малейших следов беспокойства не заметил. – В ходе расследования нам попутно стали известны некоторые факты, которые, я думаю, могут вас заинтересовать. Вы помните побег восьми мальчиков из детского дома?
– Такое забыть невозможно, – просто ответил тот.
– А вы знаете, почему они сбежали? – Ноль эмоций в ответ. – Многие тогда считали, что это вызвано установленной вами строгой дисциплиной, а причина-то была в другом. Некая Зоя…
– Я в курсе, – перебил его Олег Павлович. – Дмитрий мне все рассказал еще тогда, когда они вернулись.
– Так почему же вы никому ничего не сообщили? – возмутился Стас. – Она бы ни за что не стала после вас директором детдома!
– А кто бы поверил Дмитрию, с его-то репутацией? – спросил в ответ Зотов. – Это посчитали бы наговором, стремлением снять с себя вину. А сам я не воюю с женщинами.
– Но она же после этого и Дмитрия, и остальных в Рязанскую область отправила! – не унимался Крячко.
– Когда я об этом узнал, то пригрозил ей, что, если она совершит еще раз нечто подобное, я даже до министра дойду, но ее снимут с должности.
– Вообще-то вопрос мог бы решиться намного проще, для этого надо было всего лишь поставить в известность Илью Егоровича Сидоркина, – заметил Стас.
– У нас были не те отношения, чтобы я мог обратиться к нему по какому-либо поводу, – объяснил Зотов. – Этот человек отличается суровым характером, и его сын, кстати, тоже. Я очень виноват перед ними, но надеюсь, что за давностью лет они не держат на меня зла.
– Ну, то, что не сделали вы, сделал я, и она на этом посту не задержится, – сообщил ему Стас. – Полагаю, что она вообще больше не найдет работу в этом районе. Скажите, как сумели сразу семь мальчиков в Суворовское определить?
– Я никогда ни о чем не просил своего деда для себя лично, но сделал это для других, – объяснил Олег Павлович.
Крячко, избравший для себя на этот случай роль неотесанного солдафона, встал с кресла и, подойдя к полке, на которой стояли фотографии, стал их внимательно рассматривать, а потом показал на одну из них:
– В день ВДВ в Парке Горького снимались?
– Да, они все пошли по моим стопам и после Суворовского училища поступили в Рязанское, – сказал Зотов, тоже встав и подойдя к нему.
– А? – Стас повернулся к двери и показал на нее.
– Игорь не прошел в Суворовское по состоянию здоровья, и мы его усыновили. Он окончил школу и решил стать врачом, как мама, но военным врачом.
– А что стало с Дмитрием? – поинтересовался Крячко. – Директриса детдома в Воскресенске напророчила ему самое безрадостное будущее.
– Когда я увозил мальчишек из Воскресенска, то оставил ему свой адрес и предложил обращаться, если потребуется помощь.
– Значит, это к вам он так рвался, что даже побегом пригрозил, – понял Крячко.
– Да, он тогда приехал ко мне и сказал, что не может без мальчишек. Я устроил его в московский детдом, потом он отслужил в армии, окончил Рязанское и сейчас уже служит.
– А это, наверное, вы сами в молодости? – спросил Крячко, показывая на фотографию, где стояли, обнявшись за плечи, восемь офицеров.
– Да, это мои друзья, – подтвердил Зотов. – Станислав Васильевич, мне не хочется быть невежливым, но у меня дела. Не могли бы вы до конца изложить суть вашей проблемы?
– Да я, собственно, приходил только для того, чтобы вам о Зое Леонтьевне рассказать – я же не знал, что вы уже в курсе.
Стас спускался по лестнице и думал о том, что этот визит ни на шаг не приблизил его к разгадке позорной смерти извращенцев. Конечно, это могли быть боевые друзья Зотова, но с таким же успехом это мог быть и кто-то другой, потому что вряд ли Егорыч после того случая даже просто поздоровался бы с Зотовым.
А вот Олег Павлович, вернувшись в кабинет, сел в кресло, закрыл глаза, и посетившие его воспоминания были невыносимо тягостными. Он до сих пор отчетливо помнил тот день, когда утром обнаружилось, что восьми мальчишек нет на месте. Он тут же бросился в милицию, написал заявление, приложил фотографии, потом каждый день ходил туда утром и вечером, но дни шли за днями, а новостей не было. Он не находил себе места, винил во всем себя, свой характер, методы воспитания… И выводы комиссии, не нашедшей в его действиях ничего предосудительного, явились для него слабым утешением. Да просто никаким! Он чуть с ума не сошел! Потерял сон, а если засыпал со снотворным, то ему снилось такое, что лучше уж бессонница! Лиза утешала его как могла, но это не помогало. Он снова начал курить, хотя давно бросил. Вот и в ту ночь, мучаясь от бессонницы, Зотов стоял во дворе и курил, когда вдруг услышал, как кто-то пытается открыть калитку. Он грубо спросил:
