Лига правосудия - Макеев Алексей Викторович (е книги .txt) 📗
– Прости, Гуров, но я сейчас тоже так думаю. Нельзя так жить. Прости, если обидел, но я тебе правду сказал.
– Проехали, Джафар! И спасибо тебе большое за то, что выручил! Удачи тебе!
Гуров положил трубку и уперся взглядом в стол. Крячко тут же всполошился:
– Лева, что случилось? Почему ты несчастный человек?
Гуров передал ему свой разговор с Джафаром и растерянно добавил:
– Понимаешь, Стас, я действительно этого не помню. Я вспомнил его имя, фамилию, звание, помнил подробности той операции, но начисто забыл то, что действительно, зная, что у него патронов не осталось, оттолкнул его и выстрелил сам. И всего остального я тоже не помню.
– Лева! – вздохнул Крячко. – Ты такой, какой ты есть, и другим уже никогда не будешь. Тебя нужно или принимать, или не принимать, потому что изменить нельзя. И кончай заниматься самобичеванием! Давай лучше о деле! Значит, как я понимаю, твоя затея удалась, и фомичевские мужики тебе этот список подкинули.
– Да, причем в Москве, в мой почтовый ящик, – подтвердил Гуров. – Маша вчера вечером оттуда письмо вынула. Давай списки сверять и отделять зерна от плевел.
– Ничего мы отделять не будем! – решительно заявил Крячко. – Если все, кто есть в твоем списке, числятся среди убитых, то и нечего копаться! Слава богу, что мужики действительно имена организатора и клиентов из тех сволочей выбили. Но вот кто их казнил? Причем довольно оперативно!
– Они получили по заслугам, и разбираться в этом я не буду! – жестко сказал Лев. – А судя по тому, что они Камолову «сыворотку правды» вкололи, они тоже знали, что список неполный, и хотели узнать у него имена остальных. Скорее всего, некоторые назывались вымышленными именами, вот Прост с Суховей их настоящих и не знали. А Камолов, как хозяин этого бизнеса, не мог их не знать, у него и выясняли.
– Ну, давай подводить научную базу под закрытие этого дела – тут тебе и карты в руки! Поскольку дело на контроле наверху, надо все оформить так, чтобы придраться было не к чему.
И началась скучная, монотонная работа. Отправлялись запросы в колонии с просьбой выслать характеристики на Проста и Тихонова, допрашивались владельцы риелторской фирмы «Ваш дом», превращенного в притон дома в Сабуровке, машины, с которой сняли номера, и угнанной «Газели», была допрошена под протокол Галина Потапова, словом, следственная группа трудилась вовсю. Дело пухло на глазах – а как же иначе? Нужно же было не только показать, но и доказать, что, несмотря на весь титанический труд, найти виновных в смерти Проста, Тихонова и Суховей за давностью лет не представилось возможным. Когда все было закончено, Орлов отправился докладывать начальству и, вернувшись, вызвал к себе друзей.
– Руководство осталось довольно и заявило между прочим… Привожу дословно: «Ну, уж если Гуров ничего не смог найти, значит, действительно невозможно», – усмехаясь, сказал он. – Дело закрыто.
Майские праздники по традиции две супружеские пары, Лев с Марией и Стас с женой, отмечали на даче Крячко. Погода стояла сказочная! Почти летняя! Женщины были заняты своими делами, смотрели телевизор, Мария даже загорала, а вот мужчины отправились на рыбалку, чтобы посидеть по вечерней зорьке на берегу. Стас действительно рыбачил, хотя и безуспешно, да и кого, по большому счету, интересовал его улов? Он и Лев после этого страшного, вымотавшего душу дела просто наслаждались покоем. Опустились сумерки, Гуров развел костер, но не затем, чтобы на нем что-то готовить, а просто так, для настроения. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, смотрел на огонь и отдыхал душой.
– Благодать-то какая! Всех нервнобольных нужно в принудительном порядке отвозить на природу, чтобы просто сидели, смотрели на воду, на закат, птичек слушали, а не таблетками пичкать.
– Это не в мой ли огород камень? – тут же встрепенулся Стас. – Никак не можешь забыть, что я на тебя тогда наорал?
– Брось! Неужели ты думаешь, я не понял, чего ты на меня так взъелся? – усмехнулся Гуров. – Ты же Егорыча защищал! Боялся, что я его к этому делу привяжу.
– Да, я думал, что ты его подозреваешь, – признался Крячко.
– Так и было, я его с самого начала подозревал – он же практически хозяин района, и без его ведома там ничего не делалось. А когда мы с тобой в Сабуровку приехали, я окончательно убедился, что это он со своими мужиками и дом спалил, и детей освободил.
– Почему? – Забыв о танцующем на воде поплавке, Крячко встал и подошел ко Льву.
– Стас, родной! Ну, рассуди сам. Стоит дом, люди в нем занимаются таким делом, что чужих туда ни под каким видом не пустят. К кому мог обозленный на весь белый свет Тихонов безбоязненно выйти? К тому, кто не вызывал у него никаких подозрений. А что может быть обычнее для такого поселка, чем ассенизаторская машина? Это же не навороченный автомобиль, который привлекает внимание. Представь себе, что подъезжает она вечером к воротам, человек стучит или звонит, Тихонов, предположим, не открывая, спрашивает, какого черта ему надо, а тот, размахивая бумажкой, объясняет, что по вызову приехал и у него наряд. Тихонов, допустим, отвечает, что они никого не вызывали, и тот начинает скандалить, опять размахивает бумажкой, говорит, что пусть тогда он на наряде распишется, что они, мол, никого не вызывали, чтобы к нему претензий не было. А если этот человек к тому же старик, то никакого опасения у Тихонова он вызвать не мог. Он вышел, чтобы расписаться, и получил заточку в сердце. Старик открыл ворота, заехал во двор, остальные машины, которые поблизости были, – за ним, ну а дальше и так понятно.
– Нет, Лева! Не стал бы он прятать тела на принадлежащем ему участке, – возразил Крячко.
– Значит, произошла какая-то накладка, – стоял на своем Гуров. – Но это был он! Я его глаза видел, и мы с ним друг друга поняли.
– Когда это ты успел? – удивился Стас.
– Перед отъездом зашел познакомиться, – объяснил Лев и попросил: – Давай не будем об этом!
Крячко обиделся и вернулся к своей удочке, а Гуров вспоминал ту короткую встречу. Перед тем как возвращаться в Москву, он действительно заезжал к Сидоркиным и довольно быстро был допущен к хозяину. Тот вместе с сыном сидел, судя по компьютеру, в кабинете и даже оказал Льву честь, поднявшись ему навстречу.
– Присаживайся, полковник, – предложил старик. – Рассказывай, что случилось.
– Я на минутку, Илья Егорович, – отказался Гуров. – Попрощаться зашел и сувенир на память оставить – может, в хозяйстве сгодится. – Он положил на стол большой почтовый конверт, в котором было что-то объемное. – И еще! – Лев поклонился Сидоркину до земли, а, разогнувшись, сказал: – Это вам от всех и за все! Дай вам бог здоровья крепкого и долгих лет жизни!
– Загадками говоришь, полковник, – посмотрел Гурову прямо в глаза старик.
– Как умею, – развел руками Лев. – А теперь извините, но мне пора.
Лев вышел из дома, сел в машину и поехал в Москву. И не знал он, что в это время в кабинете Сидоркина Михаил, разорвав конверт, вынул оттуда заточку.
– Папа, это же твоя, я же ее с детства помню, – удивился он. – Ты еще говорил, что она где-то затерялась. Как же она к Гурову попала?
Старик молча курил, и тут до Михаила дошло.
– Папа! Так это в Сабуровке был ты? – потрясенно спросил он.
– Ну, не один был, а с мужиками моими, потому что такого паскудства ни одна крещеная душа принять не может, – просто ответил отец.
– Почему же ты меня с собой не взял?
– Так ты же в это время возле Надюши в роддоме был, – объяснил старик.
Михаил ненадолго задумался и все понял.
– Так вот почему врачиха тогда уговорила меня при родах присутствовать! – воскликнул он. – Это же ты ее попросил! Алиби мне создавал! – Отец ничего не ответил, но все и так было ясно. – А если бы ее тогда в роддом не отвезли, что тогда?
– Отправил бы тебя куда-нибудь по делам с ночевкой, – сказал Егорыч. – Сам подумай, как я мог тебя с собой взять? А вдруг что-нибудь не так бы пошло? Кому бы тогда бизнес достался? Матери? Она бы справилась, да только лет-то ей сколько? Когда еще внуки в разум бы вошли, чтобы дело подхватить? Надюше? Она в этом ничего не смыслит. Отцу ее? Так ты и сам знаешь ему цену. Все прахом бы пошло! Для кого ж я тогда все создавал? Нет, не мог я тобой рисковать!
