Исполняющий обязанности - Незнанский Фридрих Евсеевич (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Но кто может решиться? Огородников сидит взаперти. Жеребцов скрывается. Кто заинтересован узнать, что вообще вокруг происходит? Только Вахтанг с Исламбеком. Ну вот пусть тогда они и суют свои носы... Но соседи-то при чем? Вот здесь и нужно выбрать разумную и безопасную для прочих тактику действий!
Однако знать и не предотвратить – это уже само по себе преступление. Потому и крутись как хочешь.
Можно, конечно, поступить иначе. Вызвать, к примеру, взрывотехников из ФСБ, объявив им, что заряд вычислила охрана Евы Абрамовны, нанятая ею из-за боязни покушения на свою жизнь, особенно после странной и нелепой гибели мужа. Так вот, охрана сработала грамотно, взрывчатку обнаружила, увидев конец провода. Никто, естественно, не стал обезвреживать бомбу самостоятельно, решив обратиться к специалистам.
Так-то оно так, но тогда придется напрочь «забыть» о всех камерах, установленных в комнатах, а также и о сделанной видеозаписи.
Совещание, казалось, зашло снова в тупик. Но тут неожиданно озвучил свою мысль технически образованный Коля Щербак.
– А если поступить следующим образом? – сказал он, и лица всех присутствующих обратились к нему – нечасто Николай баловал товарищей своими откровениями, но, хотя делал это и редко, получалось, как в той поговорке, метко, иначе говоря, в масть.
– Короче, что ты предлагаешь? – не выдержал затягивающейся паузы неугомонный Филя.
– Я предлагаю организовать звонок полковника к его руководству.
– Зачем? – спросил Грязнов.
– Выклянчить себе неделю отпуска за свой счет – по болезни, по семейным обстоятельствам. Могут же у него быть, в конце концов, какие-нибудь обстоятельства?
– А семья у него имеется, ты интересовался? – настаивал Грязнов.
– Выяснить как два пальца... извините, Вячеслав Иванович. Ну или еще по каким-то другим причинам.
– И что? – теперь уже столь неожиданным предложением заинтересовался Турецкий.
– Заручится разрешением и отбудет. Куда, это уж нам решить легче. Зато его искать не станут – раз! Он нам развяжет руки в поиске Жеребцова – два! И – три! – сам поймет, что для него это единственное спасение. А оправдываться, когда его возьмут за то самое, будет тем, что сильно испугался. Сбежал от возможной мести подельников. Но пока был в бегах, одумался и решил их сдать с потрохами. Премии или ордена ему, конечно, не дадут, но срок после этого определенно скостят. А в его положении срок сейчас самое важное обстоятельство. И, наконец, четвертое: наши записи никому, кроме как нам самим на память, нужны не будут, а Жеребцова, скажем, мы вычислили по почерку. Уж на это нам ума хватит! Я так думаю...
– А что делать с техникой? – спросил Филя.
– О ней мы договоримся со спецами отдельно, заботливый ты наш. Объясним им, что сами технику ставили для контроля обстановки в квартире. Смотрели, но не круглосуточно, а записей не делали. А когда разобрались, схватились за головы. Обыкновенное российское разгильдяйство – повсюду опаздывать без веских к тому оснований. За это у нас даже и не наказывают, считая национальной чертой.
– Не знаю, как вам, а мне нравится! – заметил Турецкий.
Щербак скромно потупился. Его товарищи загомонили, поддерживая предложение.
– А что будем делать с полковником, – напомнил Грязнов, – если он не согласится?
– Доверительный разговор с ним мы поручим тебе, Слава, – сказал Турецкий. – Ты умеешь, я знаю, людей уговаривать. Даже упрямых. Расскажи ему, что в противном случае мы его уже сегодня, просто по ошибке, отправим в камеру, где и не таких, как он, уговаривали. Что пока разберутся, кто да куда, с ним тоже успеют разобраться очень большие специалисты, но по другой части. Вряд ли он не согласится на наши условия.
– А как же с протоколом допроса? – спросил «памятливый» Щербак.
– Да мы его вмиг допросим, успеем, время есть. А он нам под протокол расскажет все что угодно, успевай только записывать... Конечно, он уже отошел немного от первоначального страха и станет, скорее всего, врать напропалую, но нам не важно, только бы говорил. Захочет потом отказаться от своих слов – его дело. У нас уже будет собран и на него толковый компромат. Нам бы сейчас только до Жеребцова добраться, а тот всех сдаст.
– Почем знаешь? – спросил Грязнов.
– Да натура, поди, такая. Если он, убегая, весь холодильник свой опустошил, всю зимнюю одежду прихватил...
– А если у него холодильник отродясь был пустым? – подсказал Голованов.
– А из зимней одежды – одна та куртка, в которой он ходит? – добавил Демидов.
– Вы точно подметили, так может существовать только одиночка, циник, и причем порядочный неудачник, – в тон им отозвался Турецкий. – Единственное, что умеет, – это бомбы ставить. Ну и баб насиловать. За то и держали. Но, может, еще за какие-то иные редкие качества. Надо спросить у полковника, тот наверняка знает. И из этого исходить в дальнейших поисках.
– Так-то оно вроде получается, что мы почти все про него знаем, – заметил Филя, кроме одного: где искать?
– Значит, Баранова мы на какое-то время оставим в покое? – напомнил еще об одном «герое» Грязнов.
– Только в том случае, если Огородников не выдаст нам на него толковый компромат. Потому что он знает гораздо больше. Но и хочет, возможно, продать подороже. Вот тебе, Слава, как самому близкому его коллеге, и предоставляется это право – раскрутить полковника. При всей гнусности его натуры мне почему-то показалось, что он готов поверить нашим обещаниям.
– Так что, хлопцы? Поручаем мне это дело, да? – поинтересовался Грязнов. – А после дружно кидаемся на добычу?
– Если ничего другого не останется, – развел руками Голованов. – А Жеребцова надо искать где-нибудь в отдаленной деревне.
– Может, подскажешь, в какой конкретно? – съязвил Демидов.
– Тебе и подскажу, Вова, – спокойно ответил Сева. – Давайте я поеду в ту эмчеэсовскую часть, где служил Жеребцов, и поспрошаю его бывших коллег? Узнайте только, где служил? Может, тот же полковник знает, а может, в штабе МЧС? Но мне к руководству идти не по чину.
– Пока Слава будет колоть Огородникова, я свяжусь с МЧС, – серьезно сказал Турецкий.
Он достал мобильник и набрал нужный номер.
– Клавдия, голубушка, – заговорил мягко, и все тут же заухмылялись, – как вы там, без меня?.. Что, грустно? Это не самое страшное, подруга. Это, наоборот, приятное чувство. Шеф не наезжал? Смотри-ка, смирный становится, к чему бы?.. Сон видела?! Батюшки, про кого?.. Клавдия, я запрещаю тебе смотреть такие сны! Категорически! Не смей нарушать моих указаний! А теперь открой-ка свой талмуд, найди все головное руководство МЧС, включая самого, и продиктуй мне десяток-полтора руководящих телефонов. Прямых и секретарских тоже. Внимательно тебя слушаю... Записываю...
Петр Ильич Огородников понял уже, что у его похитителей не все в порядке, где-то произошел, видимо, сбой. И хотя держались они все в его присутствии уверенно и разговаривали напористым тоном, уж ему, как по-своему опытному борцу с организованной преступностью – не первый же год отдел в УВД возглавлял! – становилось ясно: что-то у них не так.
«Кино» показали. А вот к этому он готов совершенно не был и тут дал маху – открыл, что называется, рот. Но вскоре сообразил, что, несмотря на все страшные угрозы, ребята лепят туфту. Ну не могут два генерала – из милиции и прокуратуры – устраивать в наше время садистские для себя развлечения ради столь малой величины, как жизнь какого-то полковника. А вот что им требовалось на самом деле, это Огородников стал понемногу понимать. А когда усвоил для себя, решил, что в таком случае можно и поторговаться. А угрозы пусть остаются угрозами. На самом деле, они ни разу даже не врезали ему по морде. О каких пытках после этого может идти речь?
Но были и возражения у столь четко выстроенной им концепции.
Все же, как ни крути, взяли его на «черном деле». И знают они о том, что он связан с наркодельцами Караевым и Гуцерией. Возьмут они их или нет, другой разговор, но если, скажем, сумеют отыскать Ваньку Жеребцова, тот не станет молчать и выложит всю правду о тех «мероприятиях», которые заказывал ему полковник. Ванька кто? Он простой исполнитель, которому жить не на что и жрать нечего – вот и весь разговор. Государство не захотело обеспечить, вот и приходится самому устраиваться. Жить по принципу – куда кривая вывезет. А вывозит она, как правило, только в одном направлении – если не ты, то тебя.
