Лёд - Макбейн Эд (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
– Это так.
– Или это превращается в расследование по поводу кокаина?
– Это ужекокаиновое расследование, – сказал Мейер. – Мы знаем, что Салли употребляла кокаин в тот вечер, и мы также знаем...
– Вы говорите про прошлое воскресенье?
– Да, про прошлое воскресенье, неделю назад. Вы ведь помните, что Салли употребляла кокаин?
– Ну да. Теперь, когда вы напомнили.
– И еще кое-кто тоже употреблял.
– Ну, и еще другие.
– Хорошо. Откуда появился порошок?
– Откуда мне знать?
– Мисс Купер...
– Лонни.
– Лонни, мы не ищем наркотики. Салли Андерсон была убита, и мы пытаемся выяснить, почему.Если кокаин имеет отношение к ее смерти...
– Не понимаю, каким образом?
– Почему вы так считаете?
– Потому что именно она приносилакокаин.
– Мы знаем об этом. Но где она брала его, не знаете?
– Где-то на окраине.
– Где именно?
– Понятия не имею.
– Как далеко? За парком или...
– Я действительно не знаю.
– Как часто она приносила порошок?
– Обыкновенно раз в неделю. В понедельник вечером, перед шоу. У нас по воскресеньям нет спектаклей. Поэтому она обычно добывала порошок в воскресенье, как я себе представляю, ездила за ним на окраину в воскресенье или ей доставляли его как-то иначе. Я не знаю, как было на самом деле. Во всяком случае, в понедельник вечером она приносила порошок в театр.
– И распространяла в труппе.
– Да, отдавала тем, кто хотел.
– И сколько было таких?
– Полдюжины... Семеро... Примерно так.
– Сколько денег было в обороте, по-вашему?
– Вы ведь не думаете, что она делала это из-за денег?
– Почему она это делала?
– Она оказывала нам любезность, вот и все. То есть зачем дублировать усилия и идти на двойную трату? Если у вас хороший контакт и он доставляет хороший порошок, почему не делать одну большуюпокупку каждую неделю вместо шести-семи мелкихпокупок у дилеров, которым не особенно доверяешь? Это называется разумный подход.
– Угу, – сказал Карелла.
– Разве нет?
– Так о чем мы здесь говорим? – сказал Мейер. – Если речь идет о шести-семи граммах...
– Ну, иногда больше. Но она брала с нас только то, что платила сама. Уж поверьте. Я знаю уличные цены, и больше она не получала.
– Ничего за свой труд, когда ездила на окраину города?
– Да какой труд! Все равно она бы ездила туда, разве нет? А может быть, ей приносили. Как знать! Вы и в самом деле выбрали ошибочный путь, если думаете, что именно такСалли...
Она вдруг осеклась.
– Что Салли именно так? – тотчас спросил Карелла.
– Как она... гм...
Лонни скорчила рожицу, пожала плечами, словно совершенно запуталась и не знала, как закончить фразу.
– Да? – спросил Карелла. – Что она именно так?
–Зарабатывала себе на жизнь, – сказала Лонни и улыбнулась.
– Ладно, мы знаем, как она зарабатывала себе на жизнь, разве нет? – сказал Мейер. – Она была танцовщицей.
– Ну да.
– Почему мы должны думать, что она зарабатывала на жизнь каким-то другим путем?
– Ну, вы говорили про кокаин и спрашивали, сколько денег было в обороте...
– Да, но вы сказали, что она не получала прибыли от кокаина.
– Это верно.
– У нее был побочный заработок где-нибудь еще? – спросил Карелла.
– Мне ничего не известно про побочный заработок.
– Но как-то возникалпобочный заработок, ведь так?
– Я такого не говорила, – округлила глаза Лонни.
– Вы словно дали понять...
– Вы неправильно поняли, Стив.
– Откуда у нее был побочный заработок? – спросил Карелла.
– Какой побочный заработок? – сказала Лонни.
– Давайте с начала, – сказал Карелла. – Что вы имели в виду, когда сказали: «как она зарабатывала себе на жизнь?»
– На сцене, – сказала Лонни.
– Я не об этом вас спрашиваю.
– Я не знаю, о чем вы спрашиваете.
– Я спрашиваю, как она зарабатывала дополнительные деньги?
– Кто говорил про это?
– Мне показалось, что вы подразумевали это.
– Случается, – сказала Лонни, – что артисты иногда танцуют в ночных клубах или еще где-нибудь. Одновременно танцуя в шоу.
– Угу, – сказал Карелла. – А Салли танцевала в ночных клубах?
– Нет. Мне неизвестно об этом.
– Тогда что же она делала?
– Я только сказала...
Лонни покачала головой.
– Вы сказали, что она делала что-то, зарабатывая тем самым себе на жизнь. Что же это было?
– Это очень распространено у нас в городе, – сказала Лонни.
– Что распространено?
– Если Салли в этом везло, тем лучше.
– Везло в чем?
– Это даже не противозаконно, насколько мне известно, – сказала Лонни. – Никто от этого еще не пострадал.
– О чем мы говорим? – спросил Мейер. Можно было подумать, что она имела в виду проституцию, но она наверняка знала, что проституция противозаконна. Да и кто сказал,что от нее никто не пострадал?
– Объясните нам, что вы имеете в виду, – сказал Карелла.
– Я ничего не должна вам объяснять, – сказала она и сложила руки на груди, как надувшая губы шестилетняя девочка.
– Мы можем вызвать вас повесткой и заставить отвечать на вопросы перед большим жюри, – сказал Карелла. Он предположил, что если эта уловка срабатывала тысячу раз прежде, то и теперь подействует.
– Присылайте повестку, – сказала Лонни.
Когда Браун спустился к месту стоянки полицейских автомашин, он с удивлением увидел старую машину, которую они тянули на тросе в субботу. А затем на заднем сиденье он увидел Клинга на четвереньках.
– Я сказал им, что не хочу снова садиться в эту развалину, – сказал он Клингу. – Что ты делаешь?
– Вот она, – сказал Клинг.
– Что там такое?
– Серьга Эйлин, – сказал он и показал ему золотое колечко.
Браун кивнул.
– Хочешь сесть за руль? – спросил он. – Я ненавижу эту машину.
– Да, – сказал Клинг.
Он положил серьгу в карман пальто, смахнул пыль с колен и сел за руль. Рядом расположился Браун.
– Эта дверь плохо закрывается, – сказал Браун, хлопая дверью раз за разом, пока она наконец не закрылась как положено. Потом он включил печку; печка с лязганьем зашумела. – Отлично, – сказал Браун. – Куда держим путь?
– В Даймондбэк, – сказал Клинг и завел мотор.
– Отлично, – сказал Браун.
В департаменте полиции бытовала такая присказка: самое верное место, где тебя непременно убьют, – это на углу Ландис-авеню и Портер-стрит, а самое удачное время для этого – полночь в любую субботу августа. Браун и Клинг считали удачей, что они прибыли на тот самый угол в полдень студеного февраля, но они вовсе не были рады оказаться в Даймондбэке в принципе. Брауну место назначения нравилось еще меньше, чем Клингу. Даймондбэк, в 83-м участке, был исключительно «черным районом», и многие местные жители полагали, что черный полицейский – это самый гнусный полицейский в мире. Даже добропорядочные граждане – а таких здесь было гораздо больше, чем сводников, торговцев наркотиками, вооруженных грабителей, взломщиков, проституток и различных мелких воришек, – чувствовали, что если возникали проблемы с законом, то лучше пойти к белому, чем к любому из собратьев. Черный полицейский напоминал исправившуюся проститутку: с таким не хотелось иметь дело.
– Как звать того парнишку? – спросил Браун.
– Эндрю Флит, – сказал Клинг.
– Он белый или черный?
– Черный, – сказал Клинг.
– Отлично, – сказал Браун.
Последний адрес Флита указывал на один из хмурых многоквартирных домов на авеню Сент-Себастьян, которая начиналась у восточного края Гровер-парка и пролегала с севера на восток вдоль тринадцати кварталов между авеню Ландис и Айсола. Далее она переходила в другой проезд под названием Адамс-стрит, вероятно, в честь второго президента Соединенных Штатов или даже шестого. Сегодня, во вторник, авеню Сент-Себастьян выглядела особенно хмуро. Бедный район можно всегда отличить от других: улицы здесь чистят и посыпают песком в последнюю очередь в этом городе. Мусор, особенно в плохую погоду, накапливается, видимо, с целью поощрения свободного предпринимательства среди крысиной популяции. В Даймондбэке крысы величиной с кошку бесстрашно прогуливаются по улице при свете дня. Когда Клинг припарковал машину у сугроба перед домом Флита, было десять минут двенадцатого. Не было видно ни одной крысы, но мусорные ящики вдоль улицы были переполнены. Мусор также примерз к обледенелому тротуару. Люди в этих краях не пользовались пластиковыми мешками для мусора. Мешки тоже стоят денег.
