Четвертая обезьяна - Баркер Джей Ди (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
42
Портер — день первый, 21.12
Портер наконец вышел из огромного здания «Малифакс комьюникейшенз» на свет. Нэш шел за ним по пятам. Они оба жадно вдыхали свежий воздух. С озера тянуло рыбой, из переулка справа — разлагающимся мусором. Кроме того, какой-то бездомный бросил прямо за дверью мокрый спальник.
На улице было просто чудесно!
Портеру показалось, что он в жизни не дышал более замечательным воздухом.
После того как они прошли по туннелю и вылезли в люк, он поручил Эспинозе и его группе обыскать жилой комплекс «Озерный причал» сверху донизу. Сам он вернулся по своим следам в комнату, где нашли труп. Там уже работали Уотсон и судмедэксперт. Уотсон усердно осматривал место преступления, а судмедэксперт занимался жертвой.
Прошло почти три часа с тех пор, как он в последний раз был на улице; Портер не собирался в обозримом будущем возвращаться в это здание.
Детектив Клэр Нортон, повернувшись к нему спиной, ходила туда-сюда и разговаривала по телефону.
— Все ниточки ведут к Толботу; его необходимо допросить! Поймите, мы не просто… — Она ненадолго отвела руку с телефоном в сторону и разразилась тирадой, сделавшей бы честь даже матросу, который только что сообразил, что снятая им «ночная бабочка» оказалась не совсем «бабочкой».
Отведя душу, Клэр закатила глаза и снова прижала телефон к уху:
— Капитан, но я…
— Неужели капитан и правда против?
Портеру очень хотелось поговорить с Толботом — не дружески побеседовать, как на поле для гольфа, а допросить по-настоящему, направив тому в глаза яркий свет, и чтобы в соседней комнате сидели его коллеги и наблюдали за происходящим через одностороннее зеркало. Толбот явно имеет самое непосредственное отношение ко всему, что произошло. Обезьяний убийца не только похитил его незаконнорожденную дочь. Он намекает, что похищение напрямую связано с «Озерным причалом», участком, который застраивал Толбот. Как ни презирал Портер убийцу, он понимал, что тот действует не наобум, а по какому-то плану. Все предыдущие жертвы были похищены из мести за незаконную деятельность их родителей.
Толбот совсем не белый и пушистый.
Надо сообразить, насколько он запачкан. Возможно, тогда удастся спасти его дочь, пока еще есть время.
В глубине души Портер надеялся, что Эспиноза обнаружит девочку в одном из недостроенных домов на «Причале», связанную и с повязкой на глазах, но надежда была слабой. Вряд ли Обезьяний убийца спрятал бы ее в таком месте, где ее без труда удалось бы найти. На нее могли случайно наткнуться рабочие или бездомные — их здесь, судя по всему, немало. Они обожают захватывать недостроенные дома и селиться в них.
Обезьяний убийца хотел, чтобы они нашли Толбота, а не девочку.
Эмори пропала уже больше суток назад. Скорее всего, у нее нет ни еды, ни воды. Портер даже представить себе не мог, как ей сейчас больно. Даже если Обезьяний убийца перед тем, как отрезать ей ухо, дал ей какое-нибудь обезболивающее, действие лекарства наверняка уже закончилось.
— Да, сэр, я ему передам, — сказала в трубку Клэр. — Да. Я об этом позабочусь. Вам тоже, капитан. — Она нажала отбой и сунула телефон в карман. — Вот же кусок дерьма мягкотелый!
Нэш протянул ей стакан кофе, который принес ему кто-то из патрульных.
— Попробую угадать. Капитан тоже играет в гольф с мэром, близким другом Толботов, и ему не хочется портить отношения с сильными мира сего…
Портеру показалось, что Клэр покраснела — правда, на ее темной коже румянец не был заметен. Потом Портер испугался, что Клэр вот-вот плеснет кофе в Нэша.
— Жополиз проклятый… козел, клоун!
— Тебе идет, когда ты злишься, — заметил Нэш, кладя руку ей на плечо.
Клэр вздохнула:
— Капитан сказал, что направил сюда двенадцать экипажей; еще десять едут на «Озерный причал». Оба места обыщут сверху донизу; и помещения наверху, и туннели. Нам велено ехать по домам и хорошенько выспаться. Завтра начинаем рано. Он считает, что, если мы останемся здесь на всю ночь, завтра от нас не будет никакого толку, мы станем ходячими зомби. Он обещал: если что-нибудь удастся найти, нас сразу же известят, и тогда мы вернемся, а сейчас нам нет смысла задерживаться. Еще он считает, что официально вызывать Толбота на допрос пока рано. Говорит, лучше подождать, пока Хозман закончит исследовать его финансовые дела. В любом случае начинать лучше с финансов… — Она раскинула руки и указала на строение, откуда они вышли: — Кстати, это здание тоже принадлежит Толботу. Неделю назад он приобрел его на аукционе.
— Вот ведь гад, — заметил Нэш. — Не удивлюсь, если, пока мы здесь прохлаждались, он успел и мой дом купить.
— Я домой не поеду, фиг ему, — сказала Клэр. — Капитан — орудие.
— По-моему, у капитана пунктик насчет Толбота. Он предпочитает получить полную картину в связи с его финансовым положением, чем возиться с косвенными уликами. В любом случае задерживать его пока не за что. — Портер провел рукой по волосам, задумчиво глядя на здание, из которого они вышли. — Во всяком случае, пока. У нас, скорее всего, будет всего одна попытка.
— Что будем делать? — спросил Нэш.
— Клэр, поезжай на «Озерный причал» и проследи за обыском. Нэш, тебе поручаю ту же задачу здесь. А я пока прокачусь к дому Толбота и посмотрю, что там и как. Пусть пока что его нельзя допросить, кто мешает просто наблюдать за ним? Кроме того, я официально в отпуске. Капитан не вправе указывать, где мне можно парковать машину. Завтра с утра встречаемся в оперативном штабе. — Он посмотрел на подъезжающие машины. — Где Уотсон?
— Еще там, в туннеле, осматривает комнату с коробками, — ответил Нэш. — Сказал, что ему работы еще на час, не меньше.
Портер достал из кармана пакет с образцом отпечатков:
— Вот, передай ему, пусть отвезет на экспертизу… Нет, лучше сам сгоняй в лабораторию — пусть тебя кто-нибудь подбросит, когда ты здесь все доделаешь. Попроси обработать отпечатки как можно быстрее. Чем меньше народу имеет дело с вещдоками, тем лучше.
— Где вы нашли отпечаток?
— На вагонетке у входа в туннель, — ответил Портер.
Нэш поднял пакет к свету, а потом запихнул в карман.
— Сделаю! — Он смерил взглядом машину Клэр, замялся и тихо сказал Портеру: — Босс, хорошо, что ты вернулся.
Портер только кивнул.
— Я согласна со Шреком. Хорошо, что ты вернулся, — улыбнулась Клэр.
Портер посмотрел Нэшу вслед — тот скрылся в толпе вновь прибывших. Клэр села в машину и рванула с места. Портер перешел дорогу и направился к своему «чарджеру».
43
Дневник
Машина мистера Картера так и стояла на их подъездной дорожке. Сам не знаю, где я ожидал ее увидеть, — мистеру Картеру больше не суждено было сидеть за рулем, да и миссис Картер в ближайшем будущем никуда не должна была уехать. И все же при виде машины мне показалось, будто в доме соседей кто-то есть, хотя я и знал, что там пусто.
Я отвез коляску на нашу дорожку и подошел поближе.
Едва я открыл сетчатую дверь, мне снова показалось, что внутри кто-то есть. Дверь была не заперта, так что войти к Картерам мог кто угодно, хотя кто к ним пойдет? Наш квартал считался безопасным; у нас не принято было запирать двери. Друзья и родственники, живущие неподалеку, приходили, когда им вздумается. Более того, я подозревал, что мистер Картер вчера оставил ключи в машине — мои родители обычно именно так и поступали.
И все же чего-то недоставало; что-то казалось чуточку странным.
Сетчатая дверь негромко скрипнула, когда я распахнул ее и вошел, — если в доме кто-то есть, мой приход его встревожит.
Я оглядел кухню. Здесь все осталось таким же, как вчера ночью; на полу, в луже бурбона, валялись осколки разбитой бутылки. В луже ползали муравьи. Неужели они напились? Да, наверное, судя по тому, как они ползали в липкой жидкости — зигзагами, туда-сюда. Мне не показалось, что они сильно отличаются от других муравьев, которых можно увидеть на лесной тропинке или под камнем, однако они буквально пропитались алкоголем. Я прекрасно помнил, как опьянел от пары стаканов; муравьи же буквально купались в бурбоне и должны были пребывать в совершенно невменяемом состоянии. И все же они выглядели обычными.
Мне хотелось поднести к ним спичку, поджечь и посмотреть, как они горят. Наверное, их крошечные проспиртованные тельца будут трещать и лопаться. Только что они были живыми — и моментально превратятся в угольки. Мне хотелось сыграть роль Бога.
Я велел себе не забыть провести эксперимент попозже. Я пришел сюда не просто так; отец будет разочарован, если я позволю себе отвлечься на муравьев.
Я посмотрел на стол, за которым отключилась миссис Картер. В памяти сохранилось, как она там сидела; как забормотала, что сама хотела, чтобы я видел ее тогда голой у озера. Глаза у нее остекленели, язык начал заплетаться. «Женщина просто хочет быть желанной, вот и все», — сказала она тогда.
После того как я это вспомнил, кровь ударила мне в голову.
Сосредоточиться. Тебе нужно сосредоточиться!
Откуда-то из недр дома послышался шум.
Что-то звякнуло, потом грохнуло.
Такие звуки не производит сам дом, это не потрескивание рассыхающихся досок, когда дерево «гуляет»; там что-то другое. Там было что-то совершенно другое.
Потом звук повторился, громче, чем в первый раз. Он донесся с другой стороны дома, его производили за кухней и коридором, в той стороне, где, как я догадывался, находились спальни и туалет. Я заходил к Картерам, но никогда не бывал дальше кухни и не знал, как там что расположено. Я мог только предполагать исходя из плана нашего дома — у Картеров дом был примерно таким же.
Я достал из кармана нож. Я не смел открывать его, потому что не хотел шуметь и выдавать себя, кто бы (или что бы) там ни находился. Чтобы не щелкать кнопкой, я извлек лезвие пальцами — недавно отмытое и вытертое, оно блестело в слабом свете, который проникал из-за штор, — и посмотрел по сторонам.
Что-то снова звякнуло.
Тот, кто там находился, не знал о моем приходе. Я сильно шумел, входя, вел себя беззаботно, но меня, должно быть, не слышали. Если бы в дом к Картерам проник взломщик, он бы наверняка вышел посмотреть, что случилось.
Когда я был маленьким, отец учил меня охотиться. Он учил меня ходить на цыпочках, чтобы не шуметь, и двигаться с грацией оленя, который скользит по лесу. В ту минуту я вспомнил прежние навыки и, не производя шума, способного меня выдать, осторожно выглянул из кухни в коридор.
Справа от меня находилась гостиная; напротив нее, чуть левее, — небольшая ванная. Еще две двери в конце коридора, скорее всего, вели в спальни.
Я закрыл глаза и прислушался.
И услышал шорох.
Зашелестела бумага.
Скрипнул выдвигаемый ящик.
Снова шорох.
Шум доносился из правой спальни в конце коридора. Я не знал, что там — хозяйская спальня или комната для гостей; издали трудно было судить.
Ладони у меня вспотели — я слишком сильно сжимал нож.
Пора успокоиться!
Влажный нож трудно держать. Он может выскользнуть, я могу промахнуться, ударить мимо цели.
Я вытер ладонь о джинсы, сделал глубокий вдох, взял себя в руки. Я положился на свое чутье.
И отправился на охоту.
Я шел по коридору, прижав руку с ножом к груди, лезвием вперед. Такому приему обучил меня отец; если понадобится, нож полетит точно вперед с силой и точностью пули. Такой замах гораздо лучше, чем замах сверху; противнику труднее будет блокировать удар. Кроме того, из такого положения можно ударить прямо в сердце или в живот, смотря как повернуть руку — вверх или вниз. Если же замахиваться сверху, можно бить только в одном направлении — вниз. Скорее всего, удар придется по касательной; так нельзя тяжело ранить жертву.
Отец очень много знал и умел.
Плотно прижимаясь к стене, словно сливаясь к ней, я медленно приближался к открытой двери.
Снова послышался шорох — а за ним приглушенное ругательство.
Я увидел, что по комнате движется тень; она перемещалась в утреннем свете, когда незваный гость шаркал по комнате.
Я прижался к дверному косяку.
Можно было подождать, пока незваный гость выйдет, и застать его врасплох — или, наоборот, осторожно войти в комнату и броситься на него, как только он меня заметит…
Отец говорил: если набрасываешься на кого-то неожиданно, у тебя есть секунда или даже больше, прежде чем противник успеет отреагировать. Человеческий мозг медленно переваривает такую информацию; жертва ненадолго замирает, пытаясь понять, откуда ты взялся, особенно в замкнутом пространстве, особенно если была уверена, что находится в одиночестве. По его словам, некоторые так и стоят, словно прирастают к месту, и наблюдают за тобой, как если бы видели тебя по телевизору; они стоят и ждут, что же будет дальше. Впрочем, того, что будет дальше, иногда лучше не знать.
Один ящик задвинули, другой выдвинули.
Глубоко вздохнув, я крепче сжал нож и ворвался в комнату, бросаясь к незваному гостю.
Мама взвизгнула и ловко уклонилась от удара; правой рукой она с размаху ударила меня по плечу, а левой быстро выхватила у меня нож. Я пытался устоять на месте, но по инерции упал, ударившись о край кровати, и покатился по полу. Остановился я только у дальней стены.
— Подкрадываться всегда лучше медленно и спокойно, — наставительно сказала она. — Особенно когда на твоей стороне фактор неожиданности. Войди ты медленно и спокойно, вполне мог застать меня врасплох. Я же услышала, как ты пыхтишь, задолго до того, как ты на меня бросился. Конечно, у многих на моем месте не хватило бы времени отреагировать, но любой человек с мало-мальски развитыми рефлексами справился бы с тобой без труда.
Я сильно ударился головой о пол; утренняя головная боль вернулась и стала еще сильнее. Я сгруппировался и встал, вытирая руки о джинсы.
— Я не знал, что ты здесь. Не ожидал, что здесь кто-нибудь будет.
Мама склонила голову набок:
— Что же ты ожидал здесь найти? Пустой дом, который можно ограбить?
— Нет. Отец просил меня уложить вещи, чтобы можно было представить все так, будто Картеры уехали, вот и все. Мы договорились, что я отнесу чемоданы и сумки с вещами в их машину. После того как вернется, он перегонит ее в другое место.
— И все, да? — Она прищурилась.
— Честное индейское!
— Что ж, приступай. Не обращай на меня внимания.
Я потер затылок; там образовалась большая шишка.
— Можно мне мой нож?
— Чтобы получить нож назад, ты должен его заслужить. Может быть, в следующий раз ты не так быстро расстанешься с тем, что тебе дорого.
— Да, мама.
Слева от меня находился стенной шкаф. Я открыл дверь-гармошку и увидел в углу старый чемодан.
— Отлично! — Я взгромоздил его на кровать.
Мама тем временем снова занялась ящиками. Она медленно рылась в содержимом третьего из пяти ящиков большого темного дубового бюро. В нем лежали свитеры.
— Что ты ищешь?
Она задвинула третий ящик и выдвинула четвертый.
— Не твое дело. — Она покосилась на чемодан, лежащий на кровати. — Не забудь уложить туда какую-нибудь обувь. Женщины берут в дорогу туфли, не меньше двух пар, а иногда и больше. В отличие от мужчин, которым хватает только того, что у них на ногах, независимо от места назначения. Да, и куртку тоже!
— Куртку? Но сейчас лето. Для куртки слишком жарко.
Мама широко улыбнулась:
— В том-то и прелесть. Если ты найдешь чемодан с упакованной в нем курткой в разгар лета, ты удивишься, куда это собрался владелец, верно? Выбирай вещи наугад, и все очень удивятся. Если бы я нашла такой чемодан, то подумала бы, что его хозяева отправляются в какое-нибудь экзотическое место, например в Гренландию.
— Или в Антарктиду.
— Или в Антарктиду, — кивнула мама.
— Тогда, наверное, стоит положить и купальник; вот что точно собьет всех с толку.
— Ну, это уже глупо. Никто не едет в такое место, где могут одновременно понадобиться куртка и купальник.
— А может, в отеле в Антарктиде есть закрытый бассейн? — возразил я.
Она задумалась.
— Вряд ли в Антарктиде есть такие отели. Хотя в Гренландии… возможно, есть.
Я начал вытаскивать из стенного шкафа предметы гардероба и кидать их в чемодан: костюмы для мистера Картера, несколько платьев для миссис Картер, несколько пар брюк, галстук.
— И не забудь нижнее белье! И носки, побольше носков. Все берут носки с запасом.
— В каком они ящике?
Она кивнула на небольшой комод рядом со стенным шкафом:
— Второй и третий.
Я выдвинул ящики. Оба оказались набиты доверху — один его, один ее. Я набрал по охапке трусов из каждого и бросил все в чемодан. Места там уже почти не оставалось.
— Пару ящиков не задвигай; тогда создастся впечатление, что они уезжали в спешке, — предложила мама.
— А туалетные принадлежности?
Мама кивнула и выдвинула очередной ящик:
— Зубные щетки, бритвы, дезодорант…
Взяв из стенного шкафа небольшую дорожную сумку, я отправился с ней в ванную. Миссис Картер оказалась хорошей хозяйкой; ни пятнышка зубной пасты на раковине, и зеркало чистое. Все необходимое было аккуратно расставлено на туалетном столике.
Я взял обе зубные щетки и тюбик пасты из зеленой керамической чашки и бросил все это в сумку. Добавил электробритву, флакон дезодоранта, розовый, от которого пахло сиренью, флакон косметического молочка, зубную нить и женский бритвенный станок, который нашел на краю ванны. В аптечке я взял аспирин, два пузырька мультивитаминов, а также то, что отпускают по рецептам, — лизиноприл (от давления), имитрекс (от мигрени) и упаковку противозачаточных.
Не закрыв аптечку, я взял сумку и вернулся в спальню. Сумку бросил рядом с чемоданом.
Мама перешла к стенному шкафу.
— Мама, давай я тебе помогу. Ты только скажи, что ищешь.
Не оборачиваясь, она досадливо отмахнулась и продолжала рыться в одежде, разложенной аккуратными стопками на кедровых полках.
На прикроватной тумбочке я увидел раскрытую книгу: «Забавы гостя» Тада Макалистера.
В отпуске люди читают, верно? Я не сомневался в этом.
Я швырнул книгу поверх вещей. Из нее выпала фотография и упала на пол за сумкой. Я подобрал ее.
На снимке я увидел миссис Картер и маму. Обе были голые, их руки сплелись в объятии; они страстно целовались. Их сфотографировали в постели Картеров; они лежали на том же покрывале, которым кровать была застелена сейчас.
Я недоверчиво смотрел на фото и невольно вспоминал то, чему стал свидетелем вчера. Я думал, что тогда между ними что-то произошло впервые; оказывается, я ошибался.
Когда их сняли? Сама фотография не давала ответа на мой вопрос. И все же я предположил, что снимок сделали недавно. Неожиданно мысли побежали в ином направлении.
Забудь о том, когда их сфотографировали. Гораздо любопытнее понять, кто их снимал!
Мама неслышно подкралась ко мне сзади. Пока она не выхватила у меня фотографию, я даже не слышал, что она рядом.
— Это не твое, — сказала она, засовывая снимок в карман. Потом показала на чемодан и сумку: — Неси их в машину!
Я разинул рот. Что подумает отец?!
— И не вздумай сказать отцу! — еле слышно добавила она.
