Псевдоним для героя - Кивинов Андрей Владимирович (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Выкладывай, – без предисловий дал команду Крендель.
– Короче, так было, – голосом умирающего наркомана начал Челюсть, – приехал я к журналюге, который про нас говна понаписал. Помнишь?
– Помню. Зачем приехал?
– Ну, это, – замялся Челюсть, – просто… Вдруг он чего опять задумал? Так, предупредить.
– Тебя кто-нибудь просил об этом?
– Нет… Я мимо его берлоги проезжал, вспомнил…
– Ладно, дальше.
– Журналюга дома был, с телкой своей сидел. Я так, чисто нормально с ним поздоровкался, типа, без грубости. Больше ничего сказать не успел, как Бетон ввалился. На шарнирах весь такой, в «Диоре». Давай накатывать с порога, типа тебя кто сюда звал? Я, конечно, тоже на него наехал, мол, а ты что за засранец? В падлу мне перед всяким бакланьем пасовать. Не в моих правилах, ты знаешь…
– Дальше!
– Он, блин, не слова не говоря, волыну из-за пояса хвать и мне в лобешник. Во такая дура! Челюсть развел руки метра на полтора.
– А я ствол в тачке оставил, как назло. Кто ж знать мог, что Бетон у журналюги окажется?.. Бетон курок взвел и спрашивает, кто, типа, его корефану клешню сломал? Я Ирокеза подставлять не стал, ну, я, говорю. Эта сука у меня ключи от тачки забрал, потом велел молиться. И запомни, сказал, в этом городе я хозяин. Я – смотрящий. Ни Крендель, ни менты голимые, а я – Бетон. И кто с этим не согласный, полетит в Блуду вслед за Лазарем!
– Отморозок, – прошипел Крендель, сжимая кулаки.
– Он мне ствол под ребро ткнул, вот сюда, – Челюсть указал точку на теле, – рожу скривил и на курок даванул. Я-то, ты знаешь, просто так не дам себя кончить, ствол подцепил, пуля вверх пошла. Только бошку мне цепанула. Бетон пока опомнился, я к выходу, ворота выбил и на улицу. Он мне вдогонку пальнул, но промазал. Я тачку поймал и в больничку, бошку перевязать. Вот такие, Крендель, замороки. Бетон никого ни в член не ставит, я видал беспредельщиков, сам беспределыцик, но таких волков? Чтоб без предъявы мочить? Куда страна катится?
Челюсть поправил повязку. Шишку он себе действительно набил, когда вынес лбом дверь, что же касается крови, то ее заменила краска, купленная в художественном салоне. Брошенный возле общаги джип Челюсть забрал пару часов спустя, найдя дома запасные ключи. Из машины ничего не пропало, кроме фляжки с «Джони Во-кером», лежавшей в бардачке. Ствол по-прежнему был под сиденьем, в коробочке для инструментов. Устраивать разборок по поводу виски Челюсть не стал…
– Да, а вдогонку он орал, что и меня, и Ирокеза один хрен завалит, – добавил Челюсть, скосив нежный взгляд на приятеля, – а Кренделя гранатой взорвет!
– Гранатой? – уточнил Камаев.
– Точно не помню, короче взорвет.
– Хорошенькие дела, – Буров забарабанил пальцами по столу, – веселенькие. Алик, сколько у нас стволов?
– Минутку, – Камаев достал блокнотик, – сорок реально и пятьдесят – резерв.
– Сколько надо на сборы?
– Если объявить тревогу, под ружьем будут через час. С полным боекомплектом.
Человек посторонний решил бы, что сейчас идет военный совет в Филях.
Совет прервал телефонный звонок:
– Буров! – Крендель снял трубку. – Так… Громче можешь говорить? Так… Один? И что хочет? Понял. Если наедет, забей стрелку. Да не собаку, идиот!.. Плевать мне, как твою собаку зовут! Назначь ему место и время, мы сразу подтянемся. Запомнил? Все!
Крендель бросил трубку на стол.
– Собаку у него Стрелкой, видишь ли, зовут. Деревня.
– Кто это?
– Клерк из агентства недвижимости. Моего агентства. Шефа нет на месте, а этот дурень сельский не знает, что делать. Бетон к ним притащился.
– Зачем?
– Он не знает. Пока просто шарится, картинки разглядывает.
– Наш пострел везде поспел, – вспомнил народную мудрость Камаев.
Алик накануне вернулся из столицы, где пробивал тему с Бетоном. Служебная командировка чуть не закончилась трагически. На вокзале эстонца, как лицо подозрительной национальности, тормознул наряд милиции особого назначения и грубо обыскал. Хорошо, что эстонец вовремя заметил бойцов и, прокричав: «Ах, как прекрасен воздух Москвы!», широко раскинул руки. После этого жеста на соседнюю платформу упал пакетик с кокаином, который тут же унесли привокзальные голуби. Менты спросили, не везет ли Камаев взрывчатку, и, не дав ответить, вывернули у него карманы и выпотрошили кейс. Убедившись, что взрывчатки нигде, в том числе и в бумажнике, нет, эстонца с миром отпустили, прихватив на память о встрече пятьсот долларов.
Ясной информации о Бетоне Алик получить не сумел. Авторитетные люди, с которыми встретился посланец Кренделя, отвечали уклончиво: «Все может быть… Видишь, что у нас творится. Премьеров меняют, комитетчики и менты до власти дорвались, на нас чхать хотели, своих людей во все дыры суют, может, и Бетон ваш из их конторы. Грустно…» Единственным, кто не уклонялся от прямого ответа, был старый вор в законе, доживавший свой век в психо-туберкулезном диспансере. «Генка? Знаю я этого жигана, – прокашлявшись, твердо кивнул он, – встречался. Шебутной мальчонка. Нехороший. Понятия не уважает и старых людей. Во, видал рубец на пузе? Он писанул».
Вор показал на шрам в районе расположения аппендикса…
Вернулся Алик в Новоблудск неудовлетворенным, так толком ничего про Бетона и не узнав.
– Хорошо, все свободны, – сказал Буров, – Алик, ты тоже. Скажи людям, чтоб были наготове…
Подчиненные поднялись и покинули кабинет. Челюсть хромал уже на правую ногу, но Алексей Максимович этого не заметил.
Оставшись в одиночестве, Крендель набрал номер.
– Алло, это Буров. Я хотел узнать, как дела по Бетону?.. И сколько вы его еще собираетесь разрабатывать?.. Да какое мне дело, что у вас конец квартала! Как бабки ко Дню милиции просить, так никаких концов, а как дело делать, так некогда. Этот хрен со стволом постоянно ходит. Взять за жабры, да к параше, безо всяких разработок… Что значит, не так все просто? Короче, возьмете этого козла, с меня премия. Не обижу, не бойтесь… С преступностью надо бороться, а не бабки считать. Все, пока.
Смотрящий положил трубку и, промурлыкав: «Педерасты», открыл глобус.
– Какой вкусный виноград, никогда такого не пробовал, – Генка чмокнул языком, выплюнув под стол косточку, – только косточки большие.
– Это не виноград, это маслины. Не плюй под стол, на нас люди смотрят, – упрекнул Шурик.
– Да и пусть смотрят, жалко, что ли? Денег ведь не прошу. Очень мне эти штучки нравятся, – он ткнул вилкой в последнюю маслину, – попроси еще.
Шурик щелкнул пальцем, мгновенно подбежал официант и замер в тревожном ожидании.
– Еще маслин.
– Сию минуту. Не желаете ли доброго вина?
– Портвешка? – оторвался от тарелки Генка. – Тащи!
Официант поклонился и убежал выполнять заказ.
Генка откинулся на спинку стула:
– Ишь как понесся. Будто заяц за морковкой. Хе-хе… Уважает.
Он погладил впалый живот и сладким голосом сказал:
– Обожрался… Первый раз в жизни. Красота… Как хорошо-то. Слышь, Сашок, где ж ты раньше-то был? Давно бы уж в богатеях ходили.
– Тебе нравится быть богатым?
– А тебе нет, что ли? Да я к таким заведениям, – Генка обвел зал рукой, – подходил только, чтоб хабарик подобрать! Да меня каждая сволочь пакостная ногой норовила пнуть! А теперь?! Вон как суетятся.
Вернулся официант с тарелочкой маслин и бутылкой вина. Разлил портвейн по бокалам.
– Вот за это давай и выпьем. Здоровеют портвешок, – Генка залпом опростал бокал, – и главное – свобода! Сам себе хозяин, что захотел, то и сделал!
– Кажется, месяц назад ты был не менее свободен, – уточнил Шурик.
– Понимаешь, Сашок, – Генка закурил и вальяжно вытянул ноги, – все относительно. Какая это свобода, если каждое утро надо думать, что ты будешь жрать вечером? Это уже не свобода. А настоящую свободу ты просто не должен замечать. У меня знакомый на вокзале был, лет десять зону топтал. Так он говорил, свобода – это декорация, которую не замечаешь, пока ее не уберут.
