Новые центурионы - Уэмбо Джозеф (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Рэнтли обернулся и подмигнул Гусу, а тот подивился тому, сколько раз еще придется ему слышать от негров их неизменную присказку насчет того, что «мы с тобой мужчины». Они будто боятся, что Закону, сочиненному белыми, нужно это доказывать. Знают, как произвести благоприятное впечатление на полицейских: достаточно сказать, что ты работаешь, а не клянчишь подачки с чьей-то благотворительности. Интересно, подумал Гус, сколько негров говорили ему о себе это вот самое «я человек работящий», словно оправдываясь перед сочиненным белыми Законом, и случалось, что не без пользы для себя, уж он-то видел, как оно срабатывало, когда полицейского, собиравшегося всучить штрафной талон за нарушение правил уличного движения, удавалось увещевать какому-нибудь черному в рабочей каске, или с ведерком с завтраком, или с банкой мастики для полов, или с каким другим доказательством своей причастности к труду. Гус знал, в чем тут штука: что с них, негров, взять, рассуждали полицейские, а потому сама по себе любая работа да чистые детишки служили как бы неопровержимым свидетельством того, что перед ними порядочный человек и благонадежный, не в пример тем, другим, чьи дети никогда не нюхали мыла и кого так легко было зачислить во враги.
— Мы здесь не для того, чтобы судить кулачные бои, — сказал Рэнтли. — Давайте успокоимся и поговорим. Вы, сэр, идите-ка лучше сюда и побеседуйте со мной. А вы, мэм, излейте душу моему напарнику.
Чтобы развести их по разным углам, Рэнтли, как Гус и предвидел, прошел с мужчиной на кухню. Сам Гус уже внимал рассказу женщины, едва, правда, вникая в то, что она говорит: слишком много подобных историй ему доводилось слышать. Им только бы выговориться, а там — полегчает. После можно внушить мужу сходить прогуляться да немного поостыть, прежде чем возвращаться домой, — вот тебе и весь секрет разрешения семейных ссор.
— Это собака, а не человек, точно, начальник, — сказала женщина, запихивая полную кашицы ложку в маленькую и прожорливую розовую пасть.
Только эта ложка и могла заткнуть орущему младенцу глотку. — Ужас, как ревнив, да еще пьянствует дни напролет и нигде толком не работает. А живет на пособие, что платит мне округ, валяется тут вверх брюхом, и ничего другого ни единого разочка я от него не видала, а вместо деньжат снабжает меня вот этой детворой. Все, что мне от вас нужно, — это чтоб вы забрали его отсюда куда подальше.
— Вы с ним расписаны? — спросил Гус.
— Нет, мы так, по-обычному, без бумажки.
— Вместе давно?
— Да уж десять лет, больше терпеть сил нету. Давеча, на прошлой неделе, получила я, значит, деньги по своему чеку, ну, прикупила кое-чего из продуктов, пришла в дом, а этот человек выхватил всю сдачу — прямо из руки хвать! — и ушел, и целых два дня ублажал какую-то бабу, а потом гляжу — возвращается, без единого цента в кармане, а я, дура, его даже не прогоняю, впускаю сюда, а в благодарность сегодня вечером этот ниггер залепил мне кулачищем за то, что не даю ему денег, чтоб он себе зенки заливал. Ей-богу, не вру! Это так же верно, как то, что на руках у меня уплетает свой ужин мой малютка.
— Что ж, тогда мы попытаемся убедить его на какое-то время уехать отсюда.
— Пусть убирается из этого дома подобру-поздорову!
— Мы ему это втолкуем.
— Я из сил выбиваюсь, чтоб воспитать моих детей, как оно положено, я ведь вижу, что нонешняя детвора только дурака валяет да курит анашу, а в голове одни прыгалки да пикалки.
Внезапно град ударов по входной двери заставил Гуса встрепенуться.
Хозяйка шагнула к ней и распахнула ее перед пожилым темнокожим мужчиной в лохмотьях, которые были прежде купальным фланелевым халатом. Он не скрывал своей ярости.
— Здорово, Харви, — сказала женщина.
— У меня башка раскалывается от тутошного ора, — сказал гость.
— Он опять меня поколотил, Харви.
— Коли не можете поладить промеж собой, лучше выметайтесь из моего дома. У меня здесь вы жильцы не единственные.
— Чего тебе тут надо? — раздался крик хозяйкиного мужа, и тот в три сердитых прыжка пересек всю гостиную. — Плату за квартиру мы внесли, так что тебе тут делать нечего. У тебя и прав таких нету сюда вваливаться.
— Мой дом, что хочу, то и делаю, и права тут я сам себе устанавливаю, — ответил мужчина в халате.
— Ну-ка, уноси скорей отсюда свою задницу, не то я вышвырну тебя вон, — сказал тот, что в майке, и Гус убедился, что владелец дома был вовсе не так свиреп, как казался. Невзирая на то, что между ними уже стоял Рэнтли, Харви благоразумно отступил.
— Кончайте, — сказал Рэнтли.
— Ну чего бы вам не увести его с собой, а, начальники? — спросил Харви, сникая под жестким взглядом коренастого крепыша в майке.
— Ага, чтоб ты тут мог увиваться за моей бабой да в ухо ей сопеть? Это бы тебя еще как устроило, скажешь — нет?
— Почему бы вам, сэр, не отправиться к себе? — сказал Рэнтли владельцу.
— А мы бы тем временем все утрясли.
— Да вы, начальники, не беспокойтесь, — сказал тот, что в майке, сверля Харви слезящимися черными глазами и в деланном презрении скривив синеватые губы. — Я не стану его обижать. Это же писунок.
В умении оскорблять они кому угодно дадут фору, подумал Гус. И с каким-то благоговейным страхом взглянул в это черное грубое лицо: вон как раздуваются ноздри, а все вместе — и глаза, и рот, и ноздри — словно лепят портрет самого Презрения.
— Коли у меня рука и зачешется, я даже пальцем его не трону. Он ведь не мужчина. Так, недоразумение.
У них есть чему поучиться, думал Гус. Других таких во всем мире не сыскать. Страшновато, конечно, зато можно узнать много полезного. Да и где найти такое место, чтобы не было страшновато?..
9. ЗАКУСИВ УДИЛА
Была среда, и Рой Фелер, уверенный, что включен в список переводников, заспешил в участок. Большинство его однокашников по академии уже добились для себя переводов, а он вот уже пять месяцев кряду тщетно просится в Северный Голливуд или в Хайлэнд-парк. Так и не обнаружив своего имени в списке, он ужасно расстроился. Зато теперь он знал, что ему делать: надо удесятерить усилия, чтобы поскорей окончить колледж и уволиться с этой неблагодарной работы. Всем известно, до чего она неблагодарна. Каждый день о том только и болтают. Коли хочешь, чтоб тебе за работу говорили спасибо, иди в пожарники, такая тут у них присказка.
Весь год он вкалывал как проклятый. Выказывал сочувствие любому негру, с кем сталкивала его судьба. От них он многому научился и, пожалуй, сумел им тоже кое-что втолковать. Но сейчас настало время двигаться дальше. Он был не прочь поработать где-нибудь в другом конце города: люди открыли ему еще далеко не все свои тайны; однако вместо того он вынужден торчать здесь, на Ньютон-стрит. О нем забыли. Ну и с него довольно. В следующем семестре он с головой уйдет в учебу, и плевать на все его потуги сделаться настоящим полицейским. Разве оценил хоть кто-нибудь его старания? За два прошедших семестра он получил всего лишь шесть зачетов, да и те едва спихнул, потому что, вместо того чтобы корпеть над курсовыми, штудировал право и учебники по полицейскому мастерству. Если так пойдет дальше, ему и нескольких лет не хватит, чтобы получить диплом. Даже профессор Рэймонд стал писать куда реже. Все о нем забыли.
Рой внимательно оглядел в высоком зеркале свою сухопарую фигуру и пришел к выводу, что форма на нем сидит так же ладно, как и в день окончания академии. С тех пор он не посещал тренировок, но исправно следил за диетой, так что этот синий мундир по-прежнему был ему очень к лицу.
На перекличку он чуть не опоздал и вошел как раз вовремя, чтобы отозваться на свою фамилию. Механически, как и все остальные, он стал вносить в блокнот, даже не вникая в их смысл, зачитываемые лейтенантом Билкинсом сообщения о совершенных за день преступлениях и разыскиваемых подозреваемых. Минут через десять после переклички объявился и Сэм Такер.
