Волга впадает в Гудзон - Незнанский Фридрих Евсеевич (книга регистрации TXT) 📗
– Справа, – подсказал Дубинский, который мог бы уже восстановить план здания с закрытыми глазами, – справа находятся общая гостиная для членов клуба, маленький бар с фирменными напитками, комната для индивидуальных встреч членов клуба с их деловыми гостями, которую они называют «переговорный зал»... Из гостиной ведут две двери в кабинеты сотрудников и еще несколько помещений.
– Ну да, в том числе и к кабинету Сибиркина... И что?
– Только то, что к моменту начала встречи с Мансуровым двери, ведущие в служебные помещения, были заперты охраной...
– Ну а что насчет запасных ключей?
– Запасные ключи, как и положено, в шкафчике на пожарном стенде в комнате охраны, шкафчик был заперт, ключ от него находился у нашего бывшего майора – их начальника... Все. Калина проверил это трижды...
Турецкий помолчал, потом покачал голевой:
– И впрямь мистика... Интересующий нас тип, по словам свидетелей, – всех, кроме твоего, Володя, лгуна Сибиркина, вошел в зал, где проходила встреча, после чего растаял в воздухе. Кажется, я начинаю понимать, почему ты выдвинул не совсем традиционную версию его исчезновения...
– Скорее, Александр Борисович, преображения, – вполне серьезно произнес Дубинский.
– Что-то до сих пор я ни с чем подобным не сталкивался, – с сомнением произнес Померанцев. – Как-то слишком уж... по-киношному, что ли...
– А отравленный кинжал – это, по-твоему, традиционный метод убийства? Он что, не по-киношному? – неожиданно горячо заговорил Дубинский. – Да все это дурацкое покушение ни в какие схемы не укладывается, за ним, сам видишь, стоят люди, я бы сказал, с нетрадиционным мышлением! Так почему бы нет? Тем более что и фигуранты подходящие... ну почти подходящие... Словом, хорошо, что мы за этой Голубинской и ее хахалем установили наружку!
Александр Борисович кивнул, но сказать ничего не успел, на его столе ожил селектор – Наташа, извинившись, доложила о прибытии ответа на запрос, отправленный Вячеславом Ивановичем Грязновым сразу в несколько адресов.
– А-а-а, да, ты извини, я не предупредил, – слегка оживился Слава. – Я попросил ребят, если какие-то документы прибудут, сюда пересылать... Погоди-ка...
Грязнов-старший вскочил со стула и наклонился над селектором:
– Натусечка, красавица моя... Скачай, деточка, эту бумажонку и давай ее сюда!
– Сейчас, Вячеслав Иванович, я быстро!..
Переждав щелчок селектора, означавший конец связи, Турецкий улыбнулся и, кивнув головой на своего друга, подмигнул молодым следователям:
– Слышали, как надо с женщинами разговаривать? Красавица, деточка, уси-пуси... Мне, например, Наталья никогда не пообещает сделать что-либо быстро: вначале чайку попьет, потом с коллегой посплетничает – и после пятого напоминания наконец сделает... Учитесь, словом, пока есть возможность!
Мужчины дружно рассмеялись, и Наташа, вошедшая в этот момент в кабинет, растерянно остановилась на пороге.
– Не пугайся, Натусечка, – ласково промурлыкал дамский угодник Слава, – это они над собой ржут... Спасибо тебе, красавица моя!
Дождавшись, когда покрасневшая от смущения секретарь выскочила обратно в приемную, Грязнов-старший мгновенно посерьезнел, достал из кармана очки и быстро просмотрел полученную бумагу. После чего извлек из своего портфеля блокнот, открыл нужную страницу и начал что-то сверять с принесенным Наташей документом. Следователи терпеливо ждали, когда же наконец Вячеслав Иванович заговорит и хотя бы пояснит, какой именно запрос и куда он отправлял, а главное, что именно ему ответили.
Грязнов-старший между тем загадочно улыбнулся и, продолжая, очевидно для пущего эффекта, держать паузу, неторопливо снял очки, спрятал их обратно в карман и повернулся наконец к Турецкому.
– Ну-с, Саня, – произнес он, – надеюсь, теперь дело пойдет несколько быстрее... Запрос я посылал руководству нашего спецназа: если помнишь, автоматы «клин» – пока что штука почти экспериментальная, выпущенная небольшой партией, отданной спецназу...
– Помню, – коротко подтвердил Турецкий.
– Ну как я и предполагал, кое с кем наши спецназовцы «клинами» поделились, штука-то, сам понимаешь, дорогая. Словом, вполне официально часть автоматов на законных основаниях была распродана в три военные части. Вот их номера...
– Давайте угадаю! – Темпераментный Померанцев снова не выдержал и таким образом, к вящему возмущению Вячеслава Ивановича, испортил ему эффектный финал: – Одна из частей, в которые ушли автоматы, – та самая, в которой проходит службу один из фигурантов, связанных с «субару», то бишь... Здравствуй, Федя!
Турецкий посмотрел на Померанцева, затем на моментально побагровевшее от злости лицо Грязнова-старшего и, не выдержав, расхохотался.
– Все-все, ребята, только не вздумайте устроить сейчас соревнования по части того, кто из нас умнее!.. Валерий, ты задание получил?
– Если вы имеете в виду эту Хайгер-Нечаеву...
– Ты снова угадал, умник! А посему – марш на выход... К вечеру жду первые результаты!
Померанцев обиженно посмотрел на шефа, но с учетом гневных взглядов, которые бросал на него Грязнов-старший, счел за благо не сопротивляться.
– Есть, на выход, – буркнул он и, не слишком торопясь, поднялся со своего стула и действительно покинул кабинет, подмигнув по дороге Володе Дубинскому.
– Нет, Саня... – заговорил крайне сердито Вячеслав Иванович, едва Валерий исчез, – все-таки ты перегибаешь палку! Вот мои, например, ребята ничего такого себе ни в жизнь бы не позволили! Где это видано – перебивать старших по званию?!..
– Солнце мое, – мягко улыбнулся Турецкий, – ты все время забываешь, что, хотя мы и люди служивые, званий, как таковых, у нас не имеется. Юристы мы...
– А как насчет класса и должности?! Нет, Саня, не знаю, как остальных, но Померанцева ты точно распустил!
Володя Дубинский, чувствовавший себя крайне неловко, внимательно разглядывал натертый до медового сияния паркет, – в сущности, он был частично согласен с Вячеславом Ивановичем, однако и Валерий ему нравился, где-то даже вызывал чувство, похожее на восхищение, – во всяком случае, профессионал точно высококлассный и мозги работают что надо. Кроме того, он уже понял несколько игровые отношения, сложившиеся в оперативно-следственной группе Турецкого, понял и то, что Александр Борисович нетрадиционный элемент в отношения с подчиненными привносит совершенно намеренно и тем более сознательно...
Кто знает, возможно, именно такой метод работы, такие отношения с людьми, работающими с Турецким в одной команде, и есть залог его почти легендарного успеха?..
Между тем Александр Борисович спорить со своим старым другом не стал. Вместо этого, добродушно улыбнувшись, кивнул:
– Может, ты и прав, Слава, да только сделанного уже не поправишь. Хотя можно и с другой стороны на это взглянуть.
– С какой, например? – все еще сердито поинтересовался Грязнов-старший.
– Ну как... Ясно же! Если человек, да еще с Валериным темпераментом, где-то в чем-то слегка нарушает принятые границы допустимого...
– Во-во, а я о чем? – не выдержал Слава.
– ...словом, – невозмутимо продолжил Турецкий, – если он это делает, то возможность нарушить традицию у него непременно распространится на все, в том числе на мышление. А для следствия нетрадиционное мышление всегда полезно!
Некоторое время Вячеслав Иванович молча смотрел на своего друга, слегка приоткрыв рот. Потом неожиданно спокойно покачал головой:
– Опять твои психологические штучки... Как я к ним отношусь, ты отлично знаешь! Я считаю, для следствия важны в первую очередь факты, логика и анализ. А все эти ваши выверты...
Александр Борисович бросил быстрый, внимательный взгляд на Дубинского, который, в отличие от Грязнова-сташего, смотрел на Турецкого из своего угла с явным восхищением, и улыбнулся.
– Ладно, оставим выверты, давай о фактах. Точнее, об одном из них, который ты почему-то упорно скрываешь...
– Я скрываю?! С чего ты взял, что я что-то скрываю?
