Наказание в награду - Джордж Элизабет (книга жизни .TXT) 📗
– Не уверен… Месяца четыре или пять назад? Он что-то получил от муниципального совета. В газете была фотография мэра с ним, с Дрюиттом. Смотрите… Человек года и педофил? Это вполне можно назвать лицемерием, правда?
«Вполне», – подумала Барбара. Но вот главный вопрос: достаточно ли этого было для того, чтобы Дрюитт убил себя, когда пошли слухи о расследовании его деятельности? И еще: могло ли присуждение звания «Человек года» заставить кого-то убить его еще до того, как расследование началось?
Ладлоу, Шропшир
– Так что он показался мне нормальным парнем, – закончила сержант Хейверс свой отчет Изабелле. – И невероятно благодарным за то, что с него не сняли форму. Он знает, что виноват, оставив Дрюитта в одиночестве, но утверждает, что не имел ни малейшего представления о том, почему ему велели доставить его в участок.
– Он рассказал что-то, чего не было в отчетах Пажье и КРЖП?
– Он не рассказывал им о своем детстве, так что это новая информация, но не знаю, насколько это важно.
Они стояли рядом с «Карлтон Армс», на дальнем конце Ладфорд-бридж. Это была привлекательная гостиница, расположенная через реку от Ладлоу и находившаяся на границе древнего поселения, давшего имя мосту. Здание стояло в тени густых буков, на ветвях которых громко шумели птицы – в те моменты, когда не летали в небе; Изабелла назначила здесь встречу после того, как Хейверс позвонила ей на мобильный и сообщила, что закончила опрос полицейского общественной поддержки Раддока. Она описала его как «немножко тормоз. Похоже на то. Но это, наверное, связано с его проблемами с чтением и правописанием».
– А почему, ради всего святого, он все еще работает? У нас есть на этот счет какие-то соображения?
– Он говорит, ему рассказали, что к этому приложил руку кто-то из Управления. Этот человек вел курс в учебке, когда там учился Раддок.
– Он должен был быть особо выдающимся студентом, – заметила Изабелла. – Что не очень вяжется с его проблемами в чтении и правописании.
– Он говорит, что лип к офицерам. Думал, что это может помочь ему в продвижении по службе.
– Ладно, хватит об этом, – распорядилась Ардери.
Хейверс согласно кивнула. Она затягивалась сигаретой, пытаясь ухватить свою порцию никотина до того, как суперинтендант даст ей новое задание. Но в настоящий момент Изабелла не собиралась ничего ей поручать. Сейчас ей просто хотелось войти в «Карлтон Армс», сесть за столик с видом на реку и как-то успокоить натянутые нервы. Однако время для выпивки было совсем не подходящим по любым стандартам, за исключением ее собственных, поэтому она произнесла:
– Папаша нашего самоубийцы требует еще одного полного расследования с музыкой, танцами и так далее.
Сержант выдохнула дым и бросила бычок в реку. После того как тот упал в воду, Изабелла кинула на нее острый взгляд. «Какого черта?» – было написано у нее в глазах.
– Прошу прощения, не подумала, – извинилась Хейверс.
– Будем надеяться, что его не съест лебедь.
– Конечно. Больше это не повторится. И что вы ему сказали?
– Мистеру Дрюитту? Я привезла от него девять коробок с вещами Йена и сказала ему, что мы тщательно изучим их содержимое. Просеем вещественные доказательства. Поищем улики. Погадаем на кофейной гуще. Почитаем по внутренностям жертвенных быков. И бог знает что еще. Самое главное, чтобы Дрюитт держался подальше от телефона, поскольку он заверил меня, что его следующим шагом будет звонок адвокатам. Во множественном числе. Нам надо его опередить.
– Так что теперь? Коробки?
– Боже, конечно, нет. Что у вас еще?
– Наверное, викарий.
Изабелла еще раз взглянула на нее. Затем повернулась спиной к «Карлтон Армс», поскольку наличие гостиницы было для нее искушением, с которым трудно было бороться.
– И что с этим викарием? – спросила она, а когда увидела, что Хейверс жмется, нетерпеливо поторопила ее: – Ну, давайте же, сержант.
Барбара сказала, что пока у нее было время до встречи с Гэри Раддоком, она решила поговорить с викарием церкви Святого Лаврентия. И надеется, что «не сделала ошибки, командир».
– Я вас умоляю, сержант, – ответила Изабелла. – Такая встреча была запланирована. Так что при чем здесь ошибка? Рассказывайте.
И Хейверс рассказала. Во время беседы она делала записи, так же как и во время встречи с Раддоком, и сейчас сержант, открыв блокнот на нужном месте, пересказала Изабелле весь список дел, из-за которых Йена Дрюитта могли выбрать Человеком года. Этот список не сильно отличался от того, который Клайв Дрюитт показал Ардери в газете. Диакон совал свой нос во все социальные проекты в городе. Закончила сержант рассказом об основанном Дрюиттом детском клубе, сказав при этом, что «с клубом ему помогал какой-то студент; думаю, нам надо с ним поговорить».
– Зачем?
– Просто если разговоры о педофилии Дрюитта – правда, то нам надо…
– Сержант, мы здесь не для того, чтобы проверять, правда или нет вся эта история с педофилией. Нам не это приказывали. И я полагаю, что вам это известно. А если нет, то повторю еще раз: мы здесь для того, чтобы убедиться, что и детектив Пажье, и КРЖП действовали согласно процедуре. Мы должны перепроверить их отчеты и убедиться, что они не упустили ничего касающегося самоубийства. И если нам действительно надо с кем-то поговорить, то это патологоанатом.
На это Хейверс ничего не ответила. Хотя Изабелла видела, что что-то ее гложет.
– Обнаружили ли вы что-нибудь, что пропустили Пажье или КРЖП? – потребовала суперинтендант. – Если да, то я хочу об этом знать.
– Кажется, нет, – ответила Хейверс, – но…
– И никаких «но». Или нашли, или не нашли, сержант.
– Но если викарий и отец этого парня оба говорят…
– То, что они говорят, не имеет никакого отношения к тому, что произошло в действительности. Когда кто-то убивает себя без очевидной причины, лежащей прямо на поверхности, люди предпочитают думать, что это не самоубийство. Это свойство человеческой натуры. Передозировка лекарств? Случайность? Выстрел? Убийство? Самосожжение? И то и другое?
– Но нельзя случайно убить себя в полицейском участке, командир, – запротестовала Хейверс. – А значит, это…
– Самоубийство. Вы хоть представляете себе, насколько сложно сымитировать смерть через повешение? А в нашем случае, если верить вашему рассказу, самоубийца повесился на дверной ручке. Кроме того, в нашу задачу не входит выяснение, были ли у мертвеца причины для того, чтобы убить себя. Он вполне может оказаться новой Ребеккой де Винтер [85], которой только что поставили диагноз «рак».
– Но… – Хейверс колебалась.
– Ну что еще?
– Дело в том, что ее ведь убили, командир.
– Кого?
– Ребекку де Винтер. Ее убил Макс, помните? А раковый диагноз помог ему соскочить с крюка. Понимаете, она реально хотела, чтобы он ее убил, поскольку знала, что умрет. А если он ее убьет и его поймают, то его жизнь будет разрушена, чего ей хотелось больше всего на свете [86].
– Ради бога, – сказала Изабелла, – мы живем не в мелодраме сороковых годов, сержант.
– Так точно. Конечно. Но вот еще что: Дрюитт не жил в доме викария и его жены, хотя у них достаточно места. Викарий сказал, что диакон предпочел свою собственную квартиру. И еще он сказал, что речь шла об уединенности. Так вот, я не могу понять, зачем Дрюитту нужна была эта уединенность. Поскольку если кто-то знал, что ему нужна уединенность, то этот человек…
– Достаточно, – суперинтендант подняла вверх руки. – Мы побеседуем с патологоанатомом. Вижу, что только это сможет убедить вас в правильности выводов двух расследований.
Лонг-Минд, Шропшир
Вместо того чтобы встретиться с ними в больнице, где проходило вскрытие Йена Дрюитта, доктор Нэнси Сканнелл сказала, что она может приехать в местечко под названием Лонг-Минд в Шропшире, где, как оказалось, доктор входила в консорциум пилотов, купивших на паях планер. В Лонг-Минд находился клуб планеристов Западного Мидленда, и именно там доктор Сканнелл была обязана помочь члену этого консорциума встать в тот день на крыло.
