Профессионалы - Леонов Николай Иванович (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Он придумал такие обстоятельства. Я нахожусь за рубежом на соревнованиях, приехали на стрельбище, не вызывают, и, когда вызовут, неизвестно. Необходимо находиться в кондиции, не дремать, но и не перегорать. Он то сидел в машине, то выходил, гулял, приноровившись видеть одновременно и Петренко и Гурова.
Хорошее состояние стрелка действовало на Гурова благотворно. Но старший группы не может расслабляться, он находится под постоянным высоким напряжением, обязан учитывать одновременно несколько факторов. Не выпуская из поля зрения объект, оценивать его состояние и по возможности предугадывать направление движения. Видеть всю окружающую объект среду, не допустить неожиданного быстрого приближения к нему какого-либо прохожего и любого постороннего человека.
Для этого необходимо находиться самому и передвигать оперативников таким образом, чтобы, с одной стороны, в случае чего, не опоздать, с другой – не находиться в поле зрения фигуранта, то есть не светиться. При этом стрелка надо держать не ближе сорока и не дальше пятидесяти метров и чтобы между ним и объектом не сновали прохожие. Гуров не терял контроля над ситуацией даже во время коротких докладов начальству.
Гуров отказался от предложенного им горячего обеда. Нина купила десять бутылок минеральной, они пили воду, есть совершенно не хотелось.
После шести Петренко неожиданно активизировался, шаг его стал увереннее, он будто увидел цель и уже не тащился, а шел по переулку, и видно было, он знает, куда именно идет; через три квартала Гуров увидел магазин «Вино», обычную сутолоку знакомого контингента.
Тут ему деваться некуда, понял Гуров. У нас верный шанс. Здесь он окажется в плотном окружении мужчин, здесь ребята и возьмут его под руки. Все произойдет тихо-тихо, ну пискнет он, не более того. Забинтованную руку его надо опустить, прижать к бедру, если он от судороги выстрелит, плохо конечно, но пуля уйдет в землю.
Прохоров и Терентьев оценили ситуацию так же, не убыстряя шага, двинулись по двум сторонам треугольника, в вершине которого находился Петренко, около него оперативники должны сомкнуться.
Двери магазина узкие, толчея, невозможно распознать, кто есть кто, однородная, почти исключительно мужская среда.
«Такси» передвинулось, остановилось рядом с другими машинами.
– Как ни мучилась, а родила, – сказал водитель, молчавший несколько часов подряд.
Петренко оставалось пройти шагов тридцать, расстояние между ним и оперативниками быстро сокращалось. Гуров находился на дальней позиции и тоже быстро шел к месту встречи.
Когда Лева был еще мальчишкой, во дворе их дома проживал пес неопределенного цвета и неустановленной породы. Пес был ничейный, жил под домом, кормили его все, и он любил всех и страдал от обжорства и добродушия. У него была страсть – гонять кошек. Увидев противника, Дэвик, так вычурно звали пса, превращался в преследователя. Никто никогда не видел, чтобы Дэвик кошку поймал. Однажды Лева стал свидетелем позора всеобщего любимца. Дэвик, по своему обычаю, крутился во дворе, когда из-за сарая вышел серый, обычной полосатой раскраски кот и сел, глядя на окружающий мир с равнодушным презрением, как умеют смотреть только кошки да получившие неожиданное и большое наследство мещане. Дэвик увидел кота, рванулся, казалось, пес способен разорвать на клочки и тигра. Лева открыл было рот, чтобы крикнуть неразумному коту: беги! Кот жмурился, вылизывал лапу, когда до его смерти оставалось всего несколько метров, кот открыл глаза, поднял лапу и замер. Как Дэвик затормозил! Он выставил передние лапы, сел на задние, подняв облако пыли, сумел остановиться в метре от своей «жертвы». Остановившись, пес встряхнулся, с лживой безразличностью зевнул и стороной, стороной затрусил к сараям по своим собачьим надобностям. Кот, зажмурившись, начал долизывать свою лапу.
В отличие от беззаботного дворового пса, Лева понял, что торопиться опасно. Петренко не на последнем метре – тогда бы он свернуть не успел, – а шагов за двадцать, резко свернул в сторону, прошел вдоль витрины, описав короткую дугу, остановился у облезлого заколоченного ларька и уставился на магазин.
Прохоров и Терентьев тоже изменили направление, разошлись в разные стороны. Гуров задержался на стоянке машин.
Ситуация осложнялась, но за весь день была наиболее благоприятной. Нет худа без добра, размышлял Гуров. Чего-чего, а мужиков тут хватает. Сзади подошел Прохоров, тихо заговорил:
– Майор, мне надо оказаться на расстоянии вытянутой руки. Я оторву ему клешню вместе с повязкой и со всем содержимым.
Гуров знал, Саша не хвастает. Когда Гуров здоровается с ним, то не может не только обхватить протянутую ладонь, но даже не достает кончиками пальцев до ее края. Если Прохоров положит ладонь на руку Петренко, операция закончена.
– Он хочет выпить, – настаивает оперативник. – Я беру бутылку, подхожу, предлагаю. Он меня не видел…
У Саши двойняшки или он только ждет? Гуров посмотрел в молодое, чуть влажное от пота лицо и сказал:
– Действуй, Александр. Мы тебя страхуем, – и направился к Лене Симоненко.
Что значит страхуем, когда их выстрел лишь второй? Если Петренко пальнет, то Саше будет достаточно. Гуров видел однажды дырку выходного отверстия, которую оставляет в пробитом теле пуля такого калибра.
– Леня, – сказал Гуров, садясь в машину, и позвонил Орлову.
Симоненко выскользнул из машины и встал за «жигуленком» так, чтобы видеть Петренко.
Гуров сообщил начальству место своего нахождения, коротко ситуацию и закончил:
– Через несколько минут попробуем.
– Что с тобой? Что значит попробуем? – сухо спросил полковник. – Тебе крем-брюле в вазочке предлагают?
– Хорошо, Петр Николаевич, мы пробовать не станем, – Гуров хотел сказать что-нибудь резкое, лишь вздохнул.
– Только без этого, – без чего, полковник не пояснил. – Удачи! – и положил трубку.
Петренко шептался со щупленьким пьянчужкой, дал ему деньги, кивнул на двери магазина. Пьянчужка вошел в магазин позже Прохорова, а вышел с двумя бутылками значительно раньше, прижимая их к груди, будто любимых детей, засеменил к Петренко. Они пошли в глубь сквера молча, деловито, как идут на работу.
«Оперативник, называется, – зло подумал Гуров, – бутылку без очереди взять не может».
– Жди этого чемпиона, – сказал Гуров водителю, вышел из машины, подал знак Терентьеву следовать за собой.
Они наблюдали, как Петренко с гонцом распили бутылку, когда раздался оклик:
– Граждане! – молоденький сержант милиции направлялся к скамейке.
Гуров метнулся ему наперерез и закричал дурным голосом:
– Сержант, стакан есть?
Милиционер остановился, повернулся, от возмущения лишь развел руками, поманил покачивающегося Гурова:
– Иди, я тебе налью.
Скамейка за его спиной опустела. Гуров видел, как Терентьев и Леня скользнули за кусты, в сторону переулка, и повернулся к сержанту.
– Извини, командир, я передумал. Завязал, – Гуров предъявил удостоверение. – Выпей вечером за свое здоровье! Я, как старший по званию, тебе сегодня разрешаю.
Петренко вернулся в квартиру сестры, и потянулись минуты, неторопливо превращаясь в часы. Группа захвата ждала.
Теперь, когда напряжение спало, всем захотелось есть. Чувство голода проснулось сразу, в желудке защемило, будто оперативники голодали не первые сутки. А всего лишь девять часов назад они плотно позавтракали.
В двадцать два часа группу сменили.
– Если появится, вызывайте! – сказал Гуров, понимая, что коллеги проинструктированы, говорит лишнее, оправдывается.
Он был обязан Петренко захватить, истрепал всем нервы, оставил на свободе вооруженного убийцу. Что Петренко убийца, майор Гуров уже не сомневался.
В столовой управления они молча поели. Щи, которые вчера глотались с трудом, сегодня, чуть теплые, вкусно пахли мясом.
Собрались в кабинете Орлова, настроение похоронное, полковник и не пытался их приободрить, сидел за столом отчужденно, кивнул на стулья, сказал:
