Разработка - Константинов Андрей Дмитриевич (книга бесплатный формат .TXT) 📗

Виталий Петрович мог легко на эти слова найти другие – не менее хлесткие, но не захотел. Полковники еще покурили, помолчали, потом засобирались. Платить Ильюхину Крылов не позволил – дескать, он все затеял, он приглашал. Расплатился за все Рахимов – как объяснил Петр Андреевич, капитану на то были выделены специальные средства. Когда выходили из «Мезонина», крепко поддатый Крылов чуть приобнял Виталия Петровича:

– Это у Шварца все по-детски [32]… У него надо иметь своего дракона, чтобы чужой не трогал. Не-е-ет! Дракон должен быть внутри! Именно он и не даст пропустить настоящего дракона! Рыцари своих дракош не имеют, потому и могут только с мельницами или между собой из-за прекрасных дам. Им, оглоедам, делать-то больше не хуй… все огороды в округе поперетопчут и… А дракон, он внутри, он учует собрата! И не надо его бояться! Надо сначала иметь смелость признать дракона внутри, потом разглядеть его как следует, а потом приручить – и дело будет! Я профессионально ищу драконов, и поэтому мой мне необходим! А если высчитывать, кто с какой фабрики сколько ситца спер – тут не дракон нужен, а УПК [33] с усердием. Понимаешь?

Ильюхин сумрачно кивнул, не желая спорить. Он вдруг с удивлением осознал, что ему жалко Крылова. Виталий Петрович понял, что Крылов за время службы превратился в свою же собственную противоположность. «Мы все раненые, думал, – Ильюхин. – Мы раненные на той бойне, которая уничтожила империю, и нас придавило обломками, всех по-разному… Крылов же ко всему еще и переболел той особой лагерной лихорадкой, которая никогда по-настоящему не вылечивается… Она всегда будет возвращаться… Но зато он хотя бы живой, а не мертвый…»

Выйдя из отеля, стали прощаться. Ильюхин побрел к своей машине, и в этот момент Петр Андреевич крикнул ему вдогонку:

– Начальник – если что, меня только расстреливай!

– Ты что, сдурел?! – ошарашенно остановился Виталий Петрович.

Крылов засмеялся:

– Это я к тому, что вешают только падаль, а солдат расстреливают!

Ильюхин кивнул, усмехнувшись:

– Не сомневайся, Петр, я тебя, как солдата – уважу. Ну, а если я попадусь, ты уж, в свою очередь – не пытай!

Крылов махнул рукой:

– Господь с тобой, Виталий! Спокойно умрешь.

Виталий Петрович хмыкнул и пошел дальше. Он уже не слышал, как Рахимов, который, в принципе, не мог знать, о чем беседовали полковники, тихо сказал, глядя в сторону:

– Они нас никогда не поймут. Они – никакие.

Петр Андреевич мотнул головой:

– Они не никакие, они – другие. Они думают, что мы – злые, а мы – добрее их, потому что считаем, что они никакие или другие, а вот они нас считают за чужих. Просто они не видели того, от чего им стало бы физически плохо. Помнишь, воры смеялись, что на крытке один жулик с «женой» на Новый год «мороженое с сиропом» придумал?

– Ага, – ухмыльнулся Рахимов. – Свою сперму и его кровь!

– Во-от! А как Тайга молчал в зоне семь лет? Ни единого словечка никому! Это же сила! Это же не в пустыне перед шизофреничками бородами трясти… Язык одиночества… А мутантов быть не должно, чего тут базарить… Ладно, давай подгоняй машину…

И все-таки просто так разъехаться полковникам не удалось. Водитель Ильюхина только начал выруливать, когда Рахимов лихо подкатил сверкающий «форд» к прогуливавшемуся Крылову. И откуда ни возьмись, возник сотрудник ГИБДД, который наклонился к Рахимову и серьезно, степенно сказал:

– Выпивали, а за руль – нехорошо. Выходим из машины.

Рахимов смерил старшего лейтенанта взглядом, медленно вылез из «форда» и стремительно сунул сотруднику в самое лицо свою ксиву:

– И тебя с праздником!

Гаишник отшатнулся, Крылов заржал довольно, а Рахимов начал чудить дальше:

– Вас, чертей, дрыном надо! А почему водки на Луне не бывает – знаешь?!

Старший лейтенант молча открыл рот. А Рахимов попер на него всем корпусом:

– Быстро! Что означает красный цвет на российском флаге?! А?!

Гаишник попятился, но Рахимов ловко схватил его за портупею:

– Это цвет крови, которую ты, урод, не проливал!!

На них стали оглядываться иностранцы, которых всегда много возле «Европы». В глазах туристов и бизнесменов страх мешался с восторгом от экзотического шоу.

– А что означает голубой цвет? – не унимался Рахимов, наворачивая портупею сотрудника себе на кулак. Может быть, он и в подбородок бы навернул, но рядом с ними резко затормозила «Волга» Ильюхина. Виталий Петрович выходить не стал, лишь опустил стекло и четко скомандовал:

– Рахимов, прекратите немедленно!

Но капитан немедленно не прекратил, а обернулся к Крылову. Петр Андреевич ухмыльнулся довольно и разрешающе махнул рукой:

– Ладно, хватит с него… ради праздника.

Рахимов оттолкнул от себя гаишника, и тот стремительно, словно курица, засеменил прочь. Кто-то из иностранцев засмеялся и что-то залопотал. Ильюхин обменялся взглядом с Крыловым (Петр Андреевич смотрел на него весьма ехидно) и скомандовал Юртаеву:

– Ладно, Паша, давай трогай… Домой…

Поднимать обратно стекло полковник не стал и с наслаждением подставил лицо холодному ветру. Паша Юртаев долго молчал, а потом кашлянул и пробормотал:

– Может, я глупость скажу, но этот Рахимов… Он похож на джинна из «Волшебной лампы Аладдина».

– Есть такое дело! – рассмеялся Ильюхин. Паша тоже улыбнулся:

– Я, надеюсь, не похож?

Полковник фыркнул и ответил тепло и серьезно:

– Нет, Паша, не похож. Ты – не джинн. Ты просто хороший и надежный человек.

Однако через минуту полковник сказал совсем тихо и словно бы самому себе:

– Но джинны, бывает, делают очень полезные вещи…

А потом Ильюхин замолчал. Он молчал и думал о том, что Крылов и Рахимов похожи скорее не на джиннов, а на вампиров из американских фильмов. Есть такие фильмы, где вампиры не плохие, а как бы хорошие, которые вроде бы за людей. Хорошие-то они хорошие, но если они вампиры, то ведь им все равно надо пить кровь?

Дома полковник выпил еще и в постель упал, как в темный погреб. Снилась ему всякая нечисть.

А утром на следующий день ему уже в управлении рассказали, что Крылов с Рахимовым вернулись на общее празднество, когда все были уже «никакие». И все быстро стали «совсем никакими». Обычно сдержанный Рахимов на этот раз что-то совсем разошелся – он залез на стол и стал орать:

– А кто назовет все города-герои СССР?! А?! А я назову: Москва, Ленинград, Сталинград, Севастополь, Одесса, Керчь, Киев, Минск, Смоленск, Тула, Мурманск, Витебск и крепость-герой Брест!

Виталию Петровичу рассказали, что капитан сорвал аплодисменты, чуть ли не овации…

Ильюхин только помотал тяжелой с похмелья головой. Продолжая вспоминать дурацкий пьяный сон, где среди прочей ерунды привиделся ему здоровенный попугай, оравший голосом Крылова: «Пиастры, пиастр-ры! На рею его!», полковник подумал, к чему бы мог быть этот сон, и сам улыбнулся своей неожиданно суеверной мысли. Виталий Петрович был прагматиком, убежденным в том, что все необычные события на самом деле случаются нежданно-негаданно, но люди потом норовят отыскать в своей памяти какие-то якобы предуведомлявшие эти события «знаки». Зачастую этих «знаков» не было и в помине, а их все равно находят. За этими философскими размышлениями и застал его звонок начальника СКМ [34]:

– Петрович, ты как?

– Нормально, Владислав Юрьевич.

– Зайди ко мне срочненько. Тема одна есть.

Зайдя в кабинет начальника СКМ, Ильюхин сразу же обратил внимание на здоровый цвет лица шефа. «Умеет же пить человек! Всегда пышет здоровьем», – хмыкнул про себя Виталий Петрович и поздоровался еще с двумя находившимися в кабинете мужчинами. Оба они были полковниками, и оба москвичами, фамилии свои произносили как-то неразборчиво, но по разным причинам. Глянув в лицо первому, Ильюхин подумал: «Этот только что с поезда и, судя по всему, вчера не пил. А раз не пил 10 ноября – значит, та еще штучка!» Второй же был явно в доску свой, так как старался изо всех сил держать голову ровно, но она все равно как-то раскачивалась в самостоятельном режиме. Глаза у него были тяжелыми и с белой поволокой. Побрит второй гость был рьяно, но с порезами. «Этот наш и плохо понимает, где он и зачем. Предпоследний тост был, судя по всему, тридцатым». Виталий Петрович тактично постарался скрыть улыбку. Все расселись вокруг большого стола. Начальник СКМ еще раз представил всех друг другу, делая акцент на занимаемые должности. Первый полковник-москвич оказался не откуда-нибудь, а из аналитической разведки, что Ильюхина совсем не удивило – внешность и манеры соответствовали. Тем не менее мужиком он оказался толковым, больше молчал, а когда говорил, то словно читал вслух абзацы из передовицы «Известий» за 1968 год. Лицо его не выражало никаких эмоций, а спину он держал абсолютно ровно, как офицер на коронации августейшей особы. Невменяемый же полковник оказался начальником отдела по борьбе с лидерами организованной преступности из ГУБОПа, а раньше он лет двадцать отслужил в МУРе.