Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна (читаемые книги читать .txt) 📗
– Я улетаю в Кемерово, – проговорила она срывающимся голосом.
– Что случилось? Почему в Кемерово? – не поняла Наташа.
– Они травят Бориса Ивановича. Я не могу молчать. Я не буду молчать.
И бросила трубку.
Ирина
Она сидела в салоне самолета, летящего в Кемерово, и, прикрыв глаза, твердила про себя: «Я не буду молчать. Пусть все узнают, как все было на самом деле. Пусть от меня все отвернутся, пусть меня больше никто никогда не будет снимать, но я не позволю, чтобы Бориса Ивановича обвиняли в том, чего он не делал. Подонки! Сволочи! И Руслан – первый из подонков!»
Она никогда особенно не интересовалась политикой, тем более на региональном уровне, но, если складывалась возможность посидеть перед телевизором вдвоем с Виктором Федоровичем, Ира никогда ее не упускала, какая бы передача ни шла в этот момент. Она готова была смотреть и «Зеркало», и «Итоги», и ежедневные информационные программы, и даже футбол с хоккеем, в которых не понимала ровным счетом ничего. Вчера Лизавета ускакала проведать захворавшую приятельницу, Игорь еще не вернулся с работы, и она тихо коротала вечер вдвоем со свекром, радуясь тому, что он есть на свете, что он рядом, что она может его видеть и даже иногда словно случайно прикасаться к его руке. По телевизору шла очередная информационная программа, и Ира делала вид, что добросовестно слушает новости, то и дело слегка поворачивая голову, чтобы увидеть профиль Виктора Федоровича. И вдруг услышала:
– В ходе избирательной кампании в Сибири разгорелся новый скандал. На этот раз жертвой неожиданных разоблачений стал кандидат в губернаторы одной из областей Борис Бахтин. Некоторое время назад в местной прессе высказывалось сомнение в том, что человек, совершивший убийство, признанный судом виновным и приговоренный к восьми годам лишения свободы, может стать руководителем крупного региона в Кузбассе. И вот сегодня кемеровская газета опубликовала статью журналиста Руслана Нильского, в которой он обвиняет кандидата в губернаторы Бориса Бахтина еще в целом ряде преступлений, за которые он не понес наказания. В частности, пишет Руслан Нильский, есть все основания полагать, что Бахтин совершил девять убийств молодых девушек. Преступления остались нераскрытыми, а преступнику в свое время удалось избежать наказания…
Диктор говорила что-то еще, но Ира уже не слышала ее слов. Как же так? Ведь Борис Иванович звонил ей несколько раз и всегда говорил, что у него все в порядке. Правда, в первый раз он позвонил, кажется, лет десять назад, ну да, правильно, в девяностом году, спустя шесть лет после того, что случилось. Но все равно он ничего не говорил о том, что его осудили и отправили в тюрьму. И Ира все эти шестнадцать лет пребывала в абсолютной уверенности, что для него все обошлось. Никто не узнал о том, что он убил человека, никто его не тронул. А выходит, что тронули, да еще как! Но ее саму никуда не вызывали, и к ней никто из милиции не приходил, и это однозначно свидетельствовало о том, что Борис Иванович свое намерение осуществил. Представил все как пьяную драку, а об Ире ни слова не сказал. И теперь этот придурок, этот настырный журналюга Руслан Нильский смеет обвинять Бахтина!
Она выскочила из комнаты, не сказав Виктору Федоровичу ни слова, и убежала к себе дозваниваться в справочную аэропорта, чтобы узнать, когда завтра утром самый первый рейс на Кемерово и есть ли билеты. Ей хотелось избежать разговоров с Игорем, который в последнее время стал намного более общительным и находил удовольствие в том, чтобы поболтать с женой на ночь глядя. И вообще объясняться по поводу своей поездки ей не хотелось. Ира предупредила Виктора Федоровича, что принимает снотворное и ложится спать, потому что назавтра ей предстоит тяжелый день, и нырнула в постель, не дожидаясь прихода мужа. Утром она дождалась, пока все уйдут на работу, оставила на видном месте записку со словами о том, что срочно уезжает на несколько дней и непременно позвонит, покидала в небольшую дорожную сумку самое необходимое и помчалась в аэропорт.
В самолете Ирина снова и снова вспоминала тот август восемьдесят четвертого года. Сначала была деревня в Оренбургской области, где жила отцова тетка со своей многочисленной семьей, в которой никто друг за другом не следил и никогда не известно было, кто где находится. Была большая компания, состоявшая из местных и приезжих ребят, в которой на восемь парней приходилось три девчонки. Ира была самой младшей, всего четырнадцать, остальным – по семнадцать-восемнадцать, но ее держали за ровню, потому что выглядела она, рослая и крупная, с пышной грудью, куда старше своих лет, с удовольствием пила и самогонку, и дешевое вино, курила взатяг и не отказывала в интимных радостях. Сперва развлекались на местном уровне, потом у кого-то из ребят возникла идея отправиться за две тысячи километров на реку Томь, где у этого парня живут родичи и полно свободного места. Сказано – сделано, родители никого особо не удерживали, да и были они только у местных, приезжие ребята – перекати-поле – сами собой распоряжались. Купили самые дешевые билеты, сели в поезд и отправились в новое место с намерением как следует погулять, развлечься, покататься на лодках. Сначала все шло хорошо, весело и дружно, провели пару дней у родича, потом закинули на спину рюкзаки с палатками и двинулись вдоль реки Томь. По пути воровали картошку на чужих участках, ловили рыбу, готовили на костре нехитрую еду, которой закусывали спиртное. А потом начали назревать конфликты. Поводов было много, и на них в принципе можно было и внимания не обращать, будь они постарше. Но Ира в свои четырнадцать воспринимала все слишком серьезно, разругалась со своей компанией в пух и прах, наговорила ребятам много обидных слов, еще больше выслушала в свой адрес, гордо развернулась и ушла в чем была. Первые часа два она шла быстрым шагом, кипя от негодования и мысленно продолжая прерванную ссору. Потом сообразила, что вообще-то не знает, куда идти, не представляет, где находится, и денег у нее нет. И решила идти вдоль дороги в надежде на помощь какого-нибудь сердобольного автомобилиста.
И помощь не заставила себя ждать. Он был симпатичный, темноволосый, худой, лет двадцати, так ей, во всяком случае, показалось. Назвался Михаилом. Посадил в машину, с сочувствием выслушал ее сбивчивый рассказ и предложил не расстраиваться, а вместо этого приятно провести время. Против приятного времяпрепровождения Ирка Маликова никогда не возражала. Она и не думала сообщать новому знакомому о том, сколько ей на самом деле лет, наоборот, искренне радовалась, что он обращается с ней как со взрослой, покупает выпивку и, не стесняясь, намекает на сексуальные утехи, обещает какие-то невероятные изыски и острые ощущения. Она совершенно не боялась. А чего бояться-то? В первый раз, что ли?
Михаил завез ее на опушку леса, они вместе распили бутылку водки, потом прямо здесь же, на травке, приступили к делу. Сначала все было как обычно, и Ира даже разочарованно заскучала, ведь Миша ей что-то такое невозможное и невероятное обещал, и она сгорала от любопытства, а где оно, это невероятное? А потом он достал нож. Лицо его исказилось до неузнаваемости и сильно побледнело, на висках выступил пот, крупными каплями стекавший на ее тело, глаза потемнели и превратились в какие-то страшные пятна на мертвенно-белом лице. Он резал ее осторожно, аккуратно, стараясь не задеть жизненно важные органы, чтобы она, не дай бог, не умерла раньше времени. Об этой своей тактике он ей сам сообщил, сделав очередной надрез. Ира кричала что было сил, но Михаилу звуковое сопровождение быстро надоело, он оторвал кусок ткани от ее рубашки-ковбойки и засунул ей в рот вместо кляпа.
– Зря стараешься, – ласково приговаривал он, примериваясь ножом к очередному месту, где собирался сделать надрез, – тебя никто не услышит. Здесь никого не бывает, глушь, безлюдье. И вообще, чего ты орешь? Тебе должно быть приятно, а ты визжишь как ненормальная.
В какой-то момент она потеряла сознание от боли, но ее мучителя это, по всей видимости, не устроило, потому что она очнулась от того, что Михаил лил ей на лицо холодную воду из канистры.
