Игра Люцифера - Биркенфельд Брэдли (полная версия книги .TXT) 📗
В то воскресенье, когда Лопес вырвался на волю, стоял прекрасный летний день. Думая найти его, я немного прошелся по лесу — вдруг он просто рыскает по периметру лагеря, чтобы немного остыть, а затем попросить Уоддлса о снисхождении. Однако Уоддлс был толстым и вредным придурком, и я знал, что случившееся не сойдет Лопесу с рук. Его нигде не было видно.
Отблески солнца на мокрой от росы траве заставили меня подумать о другом воскресном дне, сразу же после слушания моего дела во Флориде. Именно в тот воскресный день президент Барак Обама вышел на поле для гольфа в клубе «Нек» в Мартас-Виньярд. Его партнером по игре был Роберт Вольф, председатель правления UBS Americas. Уверен, что это был прекрасный день для игры гольф и болтовни под охраной агентов Секретной службы. Я представлял себе, как Обама и Вольф обсуждают мое фиаско или даже отправляют судье Злоху СМС «отличная работа». Было ли это на самом деле, мне знать не суждено, ведь агенты Секретной службы, как и швейцарские банкиры, никогда ничего не рассказывают.
Я вспомнил еще об одном воскресном дне. Это было, когда я еще совсем немного отсидел, и в середине зимы меня наконец-то выпустили из одиночки. Меня сопровождала сотрудница тюрьмы, напоминавшая актрису Розанну Барр [96]. От нее пахло беконом. Она помогла мне забраться в тюремный грузовик, и мы проехали полтора километра от корпуса усиленного режима до Курорта.
В Скулкилле все еще лежали снежные сугробы, оставшиеся от пятничной метели. Стены из шлакоблоков и сторожевые башни казались хрупкими и насквозь промерзшими. Я заметил парочку чернокожих заключенных, которых тоже совсем недавно выпустили из карцера. Они тащились по грязной обочине.
Я спросил у «Розанны», почему она не хочет их подвезти, но она лишь ухмыльнулась и отхлебнула кофе из кружки с логотипом Dunkin' Donuts. Это был мой первый непростой урок тюремной жизни — белые узники имели право на транспорт, чернокожие должны были ходить пешком.
Вот тогда я и решил бороться с системой, как только могу. «Так вот как у вас все устроено? Ну что ж, вы дождались полковника Хогана. Вы еще пожалеете о том дне, когда встретились со мной, и будете молиться, чтобы я поскорее покинул вашу тюрьму».
Уоддлс был слишком толстым, чтобы поймать Лопеса. Еще пятеро охранников умчались на поиски в лес. Корпус закрыли, нам приказали прекратить работу и после переклички нас заперли в камерах. После того как в корпусе вырубили свет — примерно около 10 вечера, — я услышал звук открывшейся пожарной двери и тихие шаги. Я уселся в койке. Это был Лопес!
— Чувак! — прошептал я. — Какого хрена?
— Я проголодался, — ухмыльнулся он.
Я заметил, что он сильно вспотел и был с ног до головы усыпан сосновыми иглами.
— И в душ хочу.
Пока я сидел и недоуменно моргал, Лопес принял душ, пере одел — ся, съел немного китайской лапши, остававшегося у него в шкафчике, и снова пошел в лес.
— Теперь я насовсем.
Он поприветствовал меня бойскаутским салютом и исчез.
— Увидимся, амиго, — ответил я. — Удачи!
Вот так мы и жили на Курорте.
Все это было полным бредом и напрасной тратой денег налогоплательщиков. Охранники прочесывали бараки, переворачивали все в камерах вверх дном в поисках наркотиков и мобильных телефонов, пока заключенные спокойно курили траву в умывалке. Никто не пытался заниматься перевоспитанием заключенных, а редкие собрания и дурацкие лекции вызывали у нас только смех. За годы жизни в Женеве я стал неплохим поваром и как-то раз предложил провести мастер-класс по французской кухне, посчитав, что кому-то из ребят это пригодится на воле. Однако руководство тюрьмы не разрешило мне заказать поваренную книгу — никаких книг из-за пределов тюрьмы! Вскоре я понял, что эта система совсем не настроена на исправление людей. Огромный бюджет тюремного ведомства можно было оправдать лишь в случае, если все камеры были переполнены. Меньше заключенных — меньше денег. «Присылайте побольше!»
Решительно настроенный, я был готов учиться новому и по мере сил лезть не в свое дело. Как общительный парень, я поговорил с каждым заключенным. Настоящую опасность для общества из 150 человек, сидевших в нашем корпусе, представляла разве что горстка типов. Большинство сидело по смехотворным обвинениям, связанным с наркотиками, а несколько человек были, как и я, политическими заключенными.
Джо Наччио был президентом и исполнительным директором крупной телефонной компании Qwest. Он был знаком с Бушами и время от времени его принимали в Белом доме. Вскоре после событий 11 сентября администрация Буша потребовала от всех телефонных компаний записи разговоров и всю электронную переписку их клиентов. AT&T и Verizon тут же сдались, но Джо послал федералов куда подальше.
— Мы — частная компания. Я не могу этого сделать!
— Нет, можешь, — сказали на это Буши. — Это дело национальной безопасности.
— Это противоречит Конституции, — протестовал Джо. — Я требую судебного ордера для каждого конкретного случая.
— Да неужели?
Тогда семейство Бушей обвинило его в торговле с использованием инсайдерской информации и посадило на семь лет. Человек, заменивший Джо в Qwest, все понял правильно, и федералы получили что хотели.
А еще с нами сидел Билл Хиллард, умный и хорошо сложенный человек с мягким голосом, под 70. Он служил в спецподразделении «Дельта», сделал выдающуюся карьеру, список его наград умещался на листе длиной в человеческую руку. После падения Сайгона в 1973 году он должен был охранять караваны с опиумом, отправлявшиеся из «Золотого треугольника» — Лаоса, Камбоджи и Вьетнама. Да, да, правительство США финансировало свои секретные войны, продавая героин американским наркоманам. А еще Билл должен был убивать оставшихся там в бамбуковых клетках американских военнопленных, поскольку многие из них попали в плен в ходе так называемой Программы [97]в Лаосе и Камбодже. Если не верите, то прочитайте книгу «Kiss Boys Goodbye» («Поцелуйте парней на прощанье»). Я прочел ее дважды, и, судя по всему, история Билла была правдой. К счастью, ему не попались военнопленные.
Спустя много лет, уже в отставке, Билл допустил серьезную ошибку. Он принял приглашение провести семинар для ФБР в Колорадо. Будучи уверенным, что его история уже перестала быть секретом, он рассказал довольно много. Через полгода федералы оказались в его доме в Мэриленде, обвинили его в разглашении государственных секретов и посадили в тюрьму до конца жизни. Я понимаю, что это звучит, как сюжет детективного романа Роберта Ладлема, но это правда. Билл был патриотом, но наградой за всю его карьеру стал Скулкилл.
Подобные отвратительные истории были у многих. Чтобы не бездельничать, я узнал о них побольше. Почти никто из них не врал о том, как оказался за решеткой.
Конечно, там были всякие. Один италоамериканец по имени Джо, койка которого располагалась под углом к моей, был тихим и дружелюбным, пока как-то вечером я не стал созывать всех на показ фильма.
— Пошел ты на хер со своим фильмом! — огрызнулся Джо.
— Эй, — сказал я. — Не напрягайся. Я просто говорю, что кино начинается. Не наезжай не по делу!
Потом я спросил Анвара:
— Почему Джо так взвился? Я сказал ему, что начинается фильм, а он чуть не оторвал мне голову.
— А какой фильм? — спросил Анвар.
— «Славные парни» [98].
И тут Анвар покатился со смеху.
— Так ты не знаешь, кто такой Джо? Это же тот самый Питтсбургский Джо, которого Генри Хилл сдал полиции с партией кокаина! Он получил за это 20 лет!
— Да ладно? — рассмеялся я в ответ. — Тогда понятно, почему он не обрадовался.
Но в основном у нас сидели обычные люди, которые не вовремя оказались не там, где надо. Один из моих лучших тюремных приятелей, Клифф Фалла, был обычным рабочим из Нью-Гемпшира. Однажды он остался без работы. К сожалению, у него был пистолет, и он согласился помочь местным бандитам.
