Час Пик - Иванов Всеволод (читать книги онлайн .txt) 📗
А если надо — то и аборт сделать. Как это недавно пришлось.
Только вот какое именно слово Россия должна от любовника услышать, чтобы стать Россией–матерью — это ты никак не внушишь, хоть роту гипнотизеров да экстрасенсов найми.
Капризная она баба, Россия–то…
Книги лучше телефона–во всяком случае, к книгам обращаешься, когда хочешь найти что–нибудь полезное или приятное для себя, или и то, и другое, а вот телефон обращается к тебе сам (входящих звонков тут как правило больше, чем исходящих), и не всегда они утешают, звонки–то…
Впрочем, с телефона многое и начинается; чаще, чем с книг.
Но не только…
Русские по своей сути — одни из самых консервативных людей в мире.
И старые, и новые.
Любят традиции.
В свое время тут, в Кремле была замечательная традиция — собираться узким кругом Политбюро и радовать друг друга — досрочным перевыполнением планов, например, производственными победами, реляциями со славных полей битв за урожай. Традиция, равно как и планы, сохранились, но называется традиция теперь иначе: Совет безопасности. То же Политбюро, если разобраться, только вывеску поменяли.
Но по–прежнему собираются и радуют: к славному пятидесятилетию, к 9–му мая будет окончательно разгромлен чеченский супостат (иначе буржуи не приедут, обидятся, «права человека»), к концу года — окончательно завершены успешно начатые экономические реформы, к концу тысячелетия жизненный уровень населения окончательно достигнет показателей 1913–года, что тоже, между прочим, неплохо.
Все это называется компетентное руководство страной.
Главное — вовремя порадовать друг друга хорошими известиями.
Иногда на Политбюро приглашают тех, кто в его состав не входит, правда, изредка. Как, например, Аналитика и его, Телохранителя (Главный–то Телохранитель там бессменно заседает, и неизвестно еще, ради кого Политбюро заседает. И это радует).
После одного из таких заседаний — еще зимой, в конце февраля, Телохранитель и имел ту памятную беседу с Аналитиком. А говорили–то они о меморандуме — том самом…
Да, многим, очень многим известно, что между Телохранителем, и Аналитиком разница такая же, как между университетским профессором, читающим лекции об абортах, и врачом–гинекологом, выполняющим эти самые аборты по десятку в сутки, как монтажник на конвейере завода имени Лихачева.
Аналитик — исключительно теоретик, и теории, кстати говоря, иногда выдвигает совершенно бредовые: как–то в частной, правда, беседе, совершенно серьезно заявил, что массированные бомбардировки Грозного, по всей вероятности были организованы финансовой группой и межбанковским объединением, которое успешно развивает свою деятельность по всей территории России — мол, купили верхушку ВВС, чтобы обеспечить себе фронт работ на ближайшие десять лет.
Бредни!..
Теории!..
Фантастика!..
А вот он, Телохранитель — практик.
Но последний меморандум Телохранителя весьма заинтересовал…
— Я ознакомился с вашим заключением, — произнес тогда он со скрытым чувством превосходства постоянно практикующего врача над никогда не практиковавшим университетским лектором, — «…необходима искупительная жертва, могущая не только отвлечь от происходящего, но и консолидировать российское общество… необходим положительный образ, необходимо мгновенно создать Национального Героя, способного сфокусировать в себе… таковым может стать только популярный телеведущий Владислав Листьев, не связанный ни с какими политическими партиями…», — очень точно процитировал Телохранитель по памяти.
Аналитик по–профессорски улыбнулся и, дохнув в лицо приятным, домашним запахом липового меда, скромно поинтересовался:
— И что скажете?
— Скажу больше: источники сообщают, что человек, наделенный такими несомненными достоинствами, вполне сможет претендовать в 1996 году на многое…
— В том числе, и… — осторожно предположил Аналитик, не завершив предположения; впрочем, по выражению лица собеседника он понял, что в этом нет особой нужды; в Кремле все и без того понимают друг друга с полуслова.
— Да, именно так: России надоели политики, и она проголосует за целиком нейтрального человека, к тому же… Как это вы говорили — «за Мейсона»?
— Именно так. За самого привлекательного и обаятельного. С усами. Пшеничными.
Аналитик задумался: теперь собственное понятие «Национальный герой» представлялось для него в совершенно другом свете.
— А действительно… — зловеще сверкнув очками в золотой оправе, он поджал тонкие змеиные губы: — но это лишний раз доказывает мою правоту… А что — есть сведения, что он собирается…
— Во всяком случае, чисто умозрительно это совершенно идеальный кандидат: богат, но богатство не на виду, обаятелен, популярен, каждый день на экране, удачлив… Тетя Клава–то, увидев его перед тем, как к участку идти, как скажет: «а какие он слова–то хорошие говорит, а подтяжки у него какие!..» А почему бы и нет? — развивал свою мысль Телохранитель, — ведь тетю Клаву учили, что всякая кухарка может управлять государством. Почему тогда не журналист, не шоумен? Политика — то же шоу. Становятся же президентши литераторы — Гавел, Тер—Петросян, покойный Гамсахурдиа… Журналист, к тому же более известный, чем любой писатель — ничем не хуже. Более того, — он понизил голос, — более того, ведь на него могут всерьез поставить те люди, которые поставили, когда водрузили на верхушку останкинской телебашни… Пирамиды, то есть. Промышленник, например.
— Так что — ваши источники действительно утверждают, что он…
Телохранитель тогда ничего не ответил и только многозначительно улыбнулся–вот, мол, в чем преимущество практика!
Но главное: он похож на человека, знающего то самое слово, которого ждут все. Вся Россия. И ему поверят — во всяком случае, первое время, поверят его слову. В отличие от теперешнего Президента, который повторяет разные бестолковые и безответственные слова по десять раз на дню…
Но последнее слово, как и всегда, осталось за Аналитиком:
— Значит, я все–таки был прав, — произнес он. — Когда обратил на него внимание.
Правоту Аналитика, Телохранитель понимал и сам; понимал он также то, что мертвый Национальный Герой будет куда лучше живого…
Разумеется, осведомленность врача–практика, о которой Телохранителю было выгодно умалчивать конкуренту; простиралась куда дальше: источники, (не голько телефоны) действительно сообщали о том, что подобные разговоры уже велись, непонятно правда, как: то ли серьезно, то ли не очень, но, во всяком случае — велись, и что к выдвижению кандидатуры Листьева активно подбивали круги, близкие к Промышленнику…
А это означало следующее:
В случае реорганизации ОРТ (создаваемого, как справедливо считалось, и для улучшения имиджа Президента в преддверии выборов) большинство пусковых кнопок на пульте управления умонастроениями и манипуляциями общественным мнением сосредотачивалось бы в руках как Промышленника (экономически), так и самого Листьева. И это несмотря на «президентскость» канала, несмотря на то, что значительную часть акций оставляло за собой государство. Это сейчас Промышленник может во всеуслышание заявлять — «я ставлю на того Президента, который есть», потому что теперь, в 1995 году Президент ему еще нужен; а когда информационное пространство будет, по сути, в руках Промышленника (и не его одного), что он тогда скажет?.. Тем более, имея под рукой превосходного карманного кандидата, который по всем параметрам может подойти теге Клаве, России–матушке, то есть, который скажет ей наконец то самое долгожданное слово…
…а потом, после того памятного разговора с Аналитиком были: массовый шок после расстрела на Новокузнецкой, тридцать; гневно–проникновенное выступление Президента; прощание в Останкино, по случаю гибели, временно превращенного в подобие Мавзолея; отпевание в церкви Воскресения Славущего; трогательные слова последнего «прости» на Ваганьково…
