На орлиных крыльях - Фоллетт Кен (прочитать книгу txt) 📗
Однако переговоры относительно Пола и Билла зашли в тупик, и поэтому Перо решился на поездку в Тегеран, чтобы отбросить все препоны и предпринять последнюю попытку решить проблему правовым путем до того, как Саймонс и команда спасателей станут подвергать свои жизни опасности, бросившись на штурм тюрьмы.
Случались времена в бизнесе, когда ЭДС готова была признавать свое поражение, но, в конце концов, одерживала победу, потому что сам Перо не сдавался и заставлял сражаться до конца, используя все ресурсы: в этом и заключалось искусство руководителя.
Так он говорил сам себе, отправляясь в Тегеран, и он был прав, но имелась и другая причина для этой поездки. Он просто-напросто не мог усидеть в Далласе, в покое и безопасности, в то время как по его распоряжению люди рисковали своими жизнями.
Перо прекрасно знал, что, если его посадят в иранскую тюрьму, он, его коллеги и его компании окажутся в гораздо худшем положении, нежели сейчас. Следует ли предпринять благоразумный шаг и никуда не ехать, колебался он, или же нужно прислушаться к своей интуиции и отправиться в путь? Он поделился своими сомнениями с матерью. Мать знала, что она обречена. Знала она также и то, что, если даже ее сын вернется через несколько дней живым и невредимым, ее, вполне может статься, уже не будет на этом свете. Рак весьма быстро разъедал ее бренное тело, но мозг оставался нетронутым и работал четко, и она, как всегда, ясно отличала правду от лжи, добро от зла.
– Колебаться тут нечего, Росс, – сказала она. – Там твои люди. Их послал туда ты. Они не сделали ничего противоправного. Наше правительство не хочет им помочь. Ты за них в ответе. И ты обязан выручить их. Ты должен ехать.
И вот он в пути. Он понимал, что делает правое дело, если не сказать больше – великое дело.
Самолет «Лир» пролетел над пустыней и стал набирать высоту перед горами Западного Ирана. В отличие от Саймонса, Коберна и Поше, Перо еще не приходилось сталкиваться с реальной угрозой жизни. Во время второй мировой войны он был слишком молод, во время вьетнамской войны – уже староват, а корейская война закончилась в то время, когда младший лейтенант Перо плыл в Корею на борту эсминца «Сигорней» военно-морских сил США. Стреляли в него всего один раз, во время кампании по облегчению участи военнопленных, когда он прилетел в Лаос на старом самолете «ДС-З». Он услышал тогда свист пролетевшей пули, но не понял, что это стреляли по приземлившемуся самолету. Сильнее всего он испугался, если не считать тех случаев, когда его пытались ограбить в Тексаркане во время сбора платы за разноску газет, когда летел в Лаос на другом самолете, и во время полета прямо рядом с его креслом вдруг отвалилась дверь. Он в этот момент спал. Проснувшись, он в первое мгновение не понял, в чем дело, и потянулся к выключателю света, как вдруг его потащило из самолета. К счастью, он еще при взлете пристегнул ремни.
Сейчас в этом полете он не сидел рядом с дверью.
Он посмотрел в иллюминатор и увидел вдали Тегеран – раскинувшийся в долине, обрамленной горами, город грязно-серого цвета с возвышающимися кое-где небоскребами. Самолет пошел на снижение.
«Вот хорошо, – подумал он, – мы прибываем. Настало время пораскинуть мозгами и поработать головой». Самолет приземлился, и Перо напрягся, ощутив скованность и тревогу – в крови прибавилось адреналина.
Самолет зарулил на стоянку. Несколько солдат с автоматами за спиной не спеша шагали по асфальтовой дорожке.
Перо вышел из самолета. Летчик открыл люк в багажном отделении, достал и передал ему чемодан с видеокассетами. Перо с летчиком пошли в сторону аэропорта, за ними последовали Хауэлл и Янг с багажом в руках.
Перо было приятно, что его внешность никогда не бросалась в глаза. Он подумал о своем знакомом норвежце, высоком светловолосом Адонисе, который сожалел, что у него слишком броская внешность.
«Ты счастливчик, Росс, – нередко говорил он. – Когда ты входишь в помещение, никто не обращает на тебя внимания. А вот когда люди смотрят на меня, они ждут от меня слишком многого – а я не могу оправдать их ожидании». Ни одна душа никогда не приняла бы этого норвежца за курьера. А вот Перо, обладая невысокой фигурой и таким обыденным, невзрачным лицом и надев неброскую будничную одежду, будет выглядеть довольно убедительно в роли посыльного.
Они вошли в здание аэропорта. Перо подумал, что военные, которые хозяйничали в аэропорту, и Министерство юстиции, где служил Дэдгар, – это две разные правительственные бюрократические службы, и если бы одна из них знала, что делает другая служба или чего она добивается и почему, то, как знать, может, ей удалось бы провернуть самую эффективную операцию в истории правительственных органов Ирана.
Он подошел к стойке паспортного контроля и протянул свой паспорт. Ему молча проштамповали отметку и вернули документ.
Он зашагал дальше.
В зоне таможенного контроля его никто не досматривал. Летчик показал ему место, где нужно оставить чемодан с видеокассетами. Перо поставил чемодан и попрощался.
Он обернулся и увидел другого высокого, выделяющегося своей внешностью приятеля – Кина Тэйлора, направлявшегося ему навстречу.
– А, Росс, ну как прошел контроль? – спросил Тэйлор.
– Великолепно, – ответил Перо с улыбкой. – Они даже не взглянули на гадкого американца.
Они вышли на улицу. Перо спросил:
– Ты доволен, что я не отправил тебя сюда с хозяйственными поручениями?
– Конечно, – ответил Тэйлор.
Они сели в автомашину Тэйлора. Хауэлл и Янг устроились на заднем сиденье.
В пути Тэйлор сказал:
– Я хочу поехать кружным путем, чтобы не нарваться на толпы мятежников.
Перо почему-то счел причину неуважительной.
Вдоль дороги тянулись высокие недостроенные бетонные здания с подъемными кранами наверху. Похоже, что работы там прекратились.
Тэйлор рассказывал про автомобили. Он собрал все машины сотрудников ЭДС на игровой площадке школы и нанял нескольких иранцев сторожить, но обнаружил, что эти сторожа перегоняют автомашины на рынок и, черт побери, там их продают.
На всех без исключения бензоколонках Перо заметил длинные очереди. Для страны, богатой нефтью, такое выглядело нелепым и смешным. В очередях стояли не только машины, но и люди с канистрами в руках.
– Что они делают? – поинтересовался он. – Если у них нет машин, зачем же им бензин?
– А они перепродают его тем, кто даст большую цену, – объяснил Тэйлор. – Или же можно нанять иранца, и он будет стоять для вас в очереди за бензином.
Ненадолго они остановились перед заграждением на дороге. Во время движения они видели на обочинах сожженные автомашины. Повсюду стояли гражданские лица с автоматами. Мирная картина наблюдалась на протяжении двух-трех километров, затем Перо заметил гораздо больше сожженных машин, больше автоматов, встретилось еще одно заграждение. Эти признаки должны были насторожить их, но они не придали этому значения. Перо казалось, что люди просто радуются свободе, почувствовав, что железная хватка шаха наконец-то слабеет. Но в то же время, по его наблюдениям, военные ничего не предпринимают, чтобы поддерживать порядок. Туристу всегда как-то любопытно и странно взирать на беспорядки со стороны. Перо вспомнились полеты над Лаосом в легком самолетике, из которого он видел, как внизу воюют люди: глядя на них, он чувствовал себя спокойно – это его не касалось. Он полагал, что все сражения одинаковы: в их эпицентре может свирепствовать огненный смерч, а в пяти минутах ходьбы от такого неистовства – все спокойно и ничего не происходит.
Они въехали на огромный круг, в центре которого возвышался монумент, похожий на космический корабль будущего: под четырьмя гигантскими скошенными постаментами-опорами по кругу пролегала дорога.
– Что это? – спросил Перо.
– Монумент шахиншаху, – пояснил Тэйлор. – А на самом верху музей.
Через несколько минут они въехали во двор гостиницы «Хьятт краун редженси».
– Это новая гостиница, – сказал Тэйлор. – Они только-только открыли ее, бедные ублюдки. Нам там хорошо – прекрасная кухня, вино, музыка в ресторане по вечерам… Мы там живем, как короли в городе, который летит в пропасть.
