Смерть раненого зверя с тонкой кожей - Александер Патрик (список книг .TXT) 📗
К этому времени лай и вой прекратились. Но Клиффорда беспокоила даже тишина. Ему казалось, что настало зловещее ожидание.
– Что-то происходит, – сказал он. – Я не знаю, черт побери, что это, но чувствую, что что-то происходит.
– Жопой чувствуешь что ли? – спросил агент Особого отдела, недолюбливавший Клиффорда. Вряд ли кому-то он вообще нравился.
Как только Клиффорд и патруль с собаками скрылись из виду, Эббот быстро пересек подъездную дорожку, взбежал по лестнице к массивной дубовой входной двери и позвонил.
Дверь открыл Шеппард.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Эббот.
Шеппард увидел прямо перед собой ствол Комбат Магнума 357, направляемого твердой рукой. Это бы заставило похолодеть и более храброго человека, чем Шеппард, а суперинтендант был не из трусливых.
Эббот вошел и закрыл за собой дверь.
– Отдай мне пистолет, – сказал он. – Двумя пальцами, ну сам знаешь, как в кино делают.
Шеппард отдал ему оружие, которое тот положил в карман.
– Теперь пойдем к Нжала. Я пойду на два шага позади тебя, поэтому не пытайся исполнить всем известный прием борьбы без оружия, которому учат на всех этих курсах, если, конечно, не хочешь получить раздробленный позвоночник и провести остаток дней в инвалидной коляске.
Шеппард направился вверх по ступеням, похожий на человека, идущего по тонкому льду. Эббот следовал за ним.
Охранник Особого отдела, сидящий на стуле возле входа в апартаменты Президента, видел Шеппарда и то, что за ним кто-то идет, но не мог заметить пистолета, пока Эббот не велел Шеппарду отойти в сторону.
– Не пытайся быть смелым, сынок, – посоветовал Эббот. – Просто встань и не дергайся.
Человек из Особого отдела подчинился.
– Возьми у него пистолет и наручники и дай их мне, – сказал Эббот Шеппарду. – И что бы ты ни делал, не заставляй меня нервничать.
Шеппард взял пистолет и наручники и отдал их Эбботу.
– Отойдите от двери, господа, и давайте попробуем обойтись без ненужных драм.
Полицейские отошли. Эббот подошел к двери и прислушался, так как не хотел, чтобы Нжала встревожился. Затем повернулся, сделал несколько шагов по направлению к Шеппарду, измерил расстояние и со взрывной внезапностью ударил его в солнечное сплетение.
Шеппард испустил звук сдувающегося шара и почти бесшумно осел на пол, задыхаясь в сражении за глоток воздуха, его лицо покрылось пятнами грязно-голубого оттенка.
Эббот наклонился над ним.
– Моя жена, – мягко сказал он, – хотела, чтобы ты ее запомнил.
Он подошел к двери и снова прислушался, затем открыл ее и вошел. После чего тихонько закрыл и запер ее за собой.
Нжала работал, сидя за столом у западного окна. Головы Его Превосходительство не поднял, так как был поглощен работой и, хотя и знал, что кто-то вошел в комнату, не обратил на это ни малейшего внимания. Он даже не слышал звука запираемой на ключ двери, а если и слышал, то не придал этому значения.
– Поставь на столик и налей себе чашку, Артур.
Он продолжал работать.
Через мгновение Эббот сказал:
– Я не Артур.
Нжала поднял голову, увидел человека, увидел пистолет.
– Вы, должно быть, Уилсон, – сказал он. – Или тот, кого мы знаем как Уилсона. Тот, кто пришел убить меня.
Он остановился, полуулыбаясь.
– Что я могу для вас сделать? – спросил он. – Кроме того, что упасть замертво?
Среди качеств, которых недоставало Нжала, уж точно не было храбрости.
– Задвинь шторы.
За окном темнело, и Нжала уже включил свет.
Пока Его Превосходительство задвигал шторы на западном окне, Эббот сделал то же самое на южных. Ричард не хотел, чтобы кто-нибудь их увидел.
– Сядь и положи обе руки на стол.
Нжала подчинился. В среднем ящике стола лежал пистолет. С причиняющей боль медлительностью Президент принялся открывать его коленом, одновременно с этим продолжая говорить, чтобы заглушить любой, даже малейший звук, который мог издать ящик.
– Не хотите выпить? – весело спросил он. – Джин, виски, водка, что угодно...
– Ничего не нужно, – ответил Эббот. – Даже стакана воды.
Глава 21
Спустя несколько минут Шеппард сумел восстановить дыхание и цвет лица; на животе расплывался багровый синяк, а его внутренности словно пронзало ножом каждый раз, когда суперинтендант пробовал глубоко вздохнуть или делал неосторожное движение.
Он позвонил начальнику Департамента, который, в свою очередь, связался с министром и Смитом, велев последнему подготовить к вылету с лондонского аэродрома вертолет Королевских Воздушных Сил немедленно, а лучше быстрее.
Затем начальник Департамента перезвонил Шеппарду.
– Вы можете с ним поговорить?
– Конечно. По одному из внутренних телефонов.
– Тогда говорите с ним. Говорите. Общайтесь. И любой ценой задержите.
– Как?
– Я не знаю. Скажите ему, что я хочу с ним поговорить. Скажите, что я буду через полчаса. И ради Бога, ничего не предпринимайте.
Начальник Департамента не мог знать, что Шеппард был совершенно не в настроении что-либо предпринимать. Суперинтендант сидел у телефона, грустно потирая свой ноющий живот и стараясь глубоко не вдыхать. Перспектива ранней пенсии, которую он когда-то с презрением отверг, с каждым болезненным вдохом казалась все более привлекательной.
Он говорил с Эбботом, стараясь унять ненависть в голосе.
Да, Эббот подождет приезда начальника Департамента, если за это время Шеппард сумеет доставить к дому вертолет, – и не один из этих монстров, на каких летают в КВС, а маленький, двухместный.
– Я сделаю все возможное, но вертолеты не растут на деревьях. Да и где я возьму двухместный?
– Это твоя проблема. Но достань его. И займись прожекторами. Только не включай их, пока я не скажу.
Эббот не собирался ждать приезда начальника Департамента. Если первым прибудет двухместный вертолет, он улетит на нем, захватив с собой Нжала.
Шеппард дал указания перенести прожектора на подъездную дорожку, затем отправился в летний домик. Он шел медленно, перенося тяжесть на каблуки, как беременная женщина. Он и чувствовал себя соответственно, только еще хуже.
– Итак, он это сделал, этот ублюдок своего добился, – горько сказал Клиффорд. – Если бы я пошел осмотреться пару минут спустя, он бы попался.
– Или наоборот, – заметил Шеппард, – ты попался бы сам.
Нжала ставил на свой единственный козырь – спокойствие. И по-прежнему пытался по миллиметру выдвигать ящик стола.
– Вас уже посылали раньше убить меня, не так ли? Ваше правительство.
– Так вы знали?
– Это было несложно вычислить. Джентльмены из Секретной службы Ее Величества купили большую часть информации, которая им была нужна, – боюсь, мои чиновники, как впрочем и все остальные, насквозь коррумпированы. Итак, что еще там было? Кроме убийства?
– Мои боссы называли эту акцию устранением. Это только потом она стала убийством.
– А как это называете лично вы? Казнью? Оправданным убийством?
Эббот пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Только в том отношении, что оно должно быть оправдано еще раз – даже для меня, для жертвы, – ящик был открыт уже как минимум сантиметра на три. – Что, как сказал бы Евклид, есть абсурд.
Продолжайте разговаривать с ними, попытайтесь сделать так, чтобы они расслабились, подружитесь с ними, насколько это возможно. Такова была техника поведения в общении с террористами, о которой знал, разумеется, и Эббот.
– Я не знал, что твоя смерть нуждается в оправдании.
– Когда-то это было не так – когда вас в первый раз послали меня убить. Тогда вы бы застрелили меня без предупреждения с молчаливого одобрения вашего правительства. Теперь у вас этого одобрения нет. Нет санкции. Нет поддержки.
Эббот улыбнулся одной из своих сдержанных улыбок:
– У меня есть мое собственное одобрение.
