Смерть раненого зверя с тонкой кожей - Александер Патрик (список книг .TXT) 📗
Он дотронулся до ее губ своими, затем отпустил ее и откинулся назад.
– Но к чему говорить о будущем? Настоящее не так плохо, разве нет?
– Настоящее – восхитительно, – сказала она, чувствуя себя так, будто посреди ночи вдруг взошло солнце. – И что мы с ним будем делать? Отправимся в постель? Или ты слишком устал?
– Это оскорбление. Тебя следует отшлепать.
– Обещания, обещания, обещания, – сказал она и впервые за этот день рассмеялась.
Дорис прилетела в Лейфилд Холл после наступления темноты и отужинала с Нжала дыней Ожен (Нжала отнюдь не был антисемитом в отношении того, что шло в его желудок), форелью с миндалем, жареным утенком и печеньем с сыром, запив все это вином, бутылкой "Кло де Без", и, наконец, завершив ужин десертом из клубники со сливками и слегка охлажденного "Монбазилака".
Ужин, вино, обстановка и сервис, такой же ненавязчивый, как и освещение, подействовали на слабенькую головку Дорис.
– Ты фантастический, – сказала она. – Черт, да ты просто фантастический.
– Давай выпьем кофе с арманьяком и отправимся в кровать.
Так они и сделали. И восхитили друг друга. Дорис стала проституткой не потому, что ее лишили денег и крова. Она была шлюхой по призванию.
Она дала Нжала все, что он хотел, и даже больше. Они занимались любовью всеми способами, какими это могут делать мужчина и женщина, с побочными вариациями собственного изобретения (так они думали). Что особенно понравилось Нжала, так это очевидное наслаждение, которое получала Дорис от процесса. Большинство женщин после первого часа просто молчаливо смирялись. Но не Дорис. Она наслаждалась каждым моментом. Нжала пришлось уничтожить огромное количество Витабикса, чтобы за ней успеть.
– Мне не нравится только одно, – сказала она.
– Что? – спросил он с легкой тревогой в голосе.
– Этот чертов Витабикс и отсутствие шампанского.
– Her ничего проще, крошка.
Он взял телефонную трубку и сказал:
– Артур, принеси нам полдюжины бутылок "Хайдсика", пожалуйста. И сделай это сам.
– Эй, постой минуту, мы же в чем мать родила.
– Моя дорогая, просто не обращай внимания на него, он, уверяю, тебя и не заметит. Он слуга, инструмент, instrumentum mutum– орудие труда. Ложись и расслабься.
Артур принес шампанское, открыл бутылку, наполнил два бокала и ушел.
– Чтоб мне провалиться, он даже не взглянул на нас.
– Пей шампанское, крошка, и съешь еще немного Витабикса. Он очень полезен.
Это была прекрасная ночь для Нжала. Лучше быть и не могло.
Элис и Эббот занимались любовью медленно, нежно и страстно, периодически отпуская шутки на тему секса, никому, кроме них, не показавшиеся бы и вполовину такими же смешными.
Затем они легли и курили в темноте, освещаемые только лунным светом.
– Я все для тебя усложняю? – спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, например, разделение преданности. Преданность Департаменту Преданность мне.
– Вся моя преданность – только тебе.
– Это не совсем правда.
– В любом случае, я привыкла вести двойную жизнь: одну реальную, а другую – в мечтах.
– А эта какая?
– Та, что в мечтах, разумеется. Но происходящая в реальности.
– Не слишком ли это запуганно?
– Не для меня. И особенно не теперь. Эй, дай мне затянуться, ты все выкуришь.
– Почему не теперь?
– Потому что теперь я живу. По-настоящему живу.
– И больше не волнуешься о том, что будет завтра?
– К черту завтра. С меня достаточно сегодняшнего дня.
– И ночи.
– Ночь создана для любви, как кто-то заметил.
– Во всяком случае, не для сна. Кроме того случая, когда умираешь. Тогда это один длинный сон, как заметил кто-то еще.
– Я знаю, я сдавала по этому экзамен. Постой... Nox est perpetua... что-то вроде этого... dormienda. To есть, ночь бесконечна и создана для того, чтобы спать.
Он предложил ей сигарету.
– Нет, ты докуривай.
Он сделал пару затяжек, наблюдая за тем, как разгорается кончик сигареты.
– Ты, случайно, не обижаешься на меня? За то, что я тебя использую, я имею в виду.
Она улыбнулась в темноте.
– Ты меня не используешь. Да и в любом случае, если и так, то это судьба или вроде того – как завтра.
– Но сегодняшняя ночь создана для любви, – сказал он и, затушив сигарету, снова обнял девушку.
Через некоторое время он поднял ее так, что она оказалась сверху.
– Ммм... – сказала она, – мне это нравится. Ммм... так хорошо. Да с тобой все хорошо.
В темноте, разрисованной лунным светом, он видел немного больше, чем просто силуэт и длинные волосы, ниспадающие на плечи и руки.
– Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя красивые руки и плечи?
– Я никогда не знала, что во мне есть что-то красивое. Может, это просто потому, что темно.
– Нет, это не темнота.
Она резко втянула воздух.
– Господи, как бы я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Мне нравится, когда темно, тогда я могу спокойно смотреть на тебя, и ты не будешь видеть мои неправильные глаза.
– Я могу увидеть черного муравья на черной скале черной ночью. И мне нравятся твои глаза.
Она наклонилась к нему так близко, что ее длинные волосы скрыли их лица.
– Даже если я доживу до ста лет, – прошептала она, – я не думаю, что когда-нибудь буду счастливее, чем сейчас.
Ему нравилось сидеть на веранде в предрассветных сумерках и наблюдать, как белесый туман поднимается от болот, охватывает город, словно саван, и зависает там, кружась в легком воздухе, пока не выходит солнце и не сжигает призрачную дымку, и на жестяные крыши домов садятся грязные чернокрылые грифы, похожие на нечистоплотных адвокатов в ожидании дел.
Большую часть дней он провел, слегка потея, в тени веранды, ожидая грузового судна обратно в Англию.
Если повезет, он сможет оказаться там почти одновременно с Нжала, который в настоящее время находится на конференции ОПЕК в Женеве, основная цель которой – еще выше задрать цены на нефть для западных стран и обеспечить щедрую пирушку для делегатов.
На следующие несколько недель у Нжала было плотное расписание. Из Швейцарии он должен был лететь в Кампалу на собрание членов Организации Африканского Единства (и очередную пирушку), затем в Бейрут, официально – на отдых перед тем, как лететь в Лондон, но на самом деле, на секретную встречу с лидерами террористической группы «Черный Сентябрь», которой оказывал материальную и другого рода помощь.
В Англии его ожидали в конце апреля, как и грузовой корабль, но пунктуальностью грузовое судоходство не отличалось, поэтому при отсутствии удачи Эббот мог бы и разминуться со своей целью. Но в конечном итоге это все равно не имело бы никакого значения. Он последует за ним, куда бы тот ни поехал, как Божье Око.
Глава 20
Утро понедельника было спокойным и ясным, и они снова позавтракали у окна в желтом свете солнца. Оба молчали. И вдруг, ни с того ни с сего, поссорились из-за тоста.
Эббот съел один тост и выпил три чашки кофе, и Элис сказала, что он должен съесть что-нибудь еще, кроме тоста, а Эббот ответил, что ничего больше не хочет, эмоции переросли в банальную ругань из-за куска поджаренного хлеба, и вот они уже кричат друг на друга, словно давно женатая пара.
Затем Элис расплакалась, он, естественно, обнял ее, и оба притихли, успокаиваясь от прикосновений друг друга.
– Это случится сегодня, ведь так? – спросила она. Ричард кивнул:
– Если все получится.
– Что ты имеешь в виду?
– Планам человека и мыши может помешать что угодно – начиная от спущенного колеса, и заканчивая громким чихом.
– И что ты тогда будешь делать?
– Попробую все исправить и буду молиться, чтобы больше такого не случилось.
