День Шакала - Форсайт Фредерик (е книги TXT) 📗
Рядом с Морисом Гримо сидел Макс Ферне, директор Полис Жюдисер (ПЖ), которому подчинялась вся полиция Франции. Помимо огромного управления на набережной Орфевр, значительно превосходящего по численности персонал Сюрте, занимающей дом 4 по улице Соссэ, за углом от министерства внутренних дел, в Полис Жюдисер входят семнадцать региональных штаб-квартир, по одной в каждом из семнадцати полицейских районов Франции. Региональные штаб-квартиры руководят подразделениями городской полиции. Всего их 453: 74 центральных комиссариата, 253 окружных комиссариата и 126 полицейских постов. Вся сеть охватывает две тысячи городов и деревень Франции. В сельской местности и на автострадах закон и порядок обеспечивают Жандармери Насьональ и дорожная полиция, Жандарм Мобиль. Во многих районах для большей эффективности жандармы и полицейские работают в одном здании. В 1963 году под командой Макса Ферне в Полис Жюдисер состояло более 20 тысяч человек.
Сидевшие по левую руку от Ферне четыре человека возглавляли следующие управления Сюрте: Бюро де Секюрите Пюблик (БСП), Рансенман Женере (РЖ), Дирексьон де ла Сюрвеянс дю Территуар (ДСТ) и Корп Репюбликен де Секгорите (КРС).
Первое из них, БСП, занималось главным образом защитой домов, коммуникаций, дорог и прочей государственной собственности от саботажа и диверсий. Второе, РЖ, или Центральное архивное управление, являлось банком памяти остальных четырех. Гигантские хранилища вобрали в себя 4 миллиона 500 тысяч досье на тех, кто попал в поле зрения полицейских сил Франции с момента их сформирования. Досье занимали полки, длина которых составляла пять или шесть миль, классифицированные как по алфавиту, так и по видам правонарушений. Досье заводились как на преступников, так и на подозреваемых. Сохранялись фамилии свидетелей на суде и подсудимых, признанных невиновными. Даже не имея компьютеров, архивариусы гордились тем, что за несколько минут могли найти подробности дела десятилетней давности, связанного с поджогом дома в маленькой деревне, или имена свидетелей малозначительного судебного процесса, которому в свое время даже не нашлось места в газете.
Помимо досье, в РЖ хранились все отпечатки пальцев, когда-либо снятые во Франции, включая те, что так и не были идентифицированы. Сюда же стекались и регистрационные бланки, общее число которых достигало 10 миллионов 500 тысяч, в том числе въездные карточки, которые заполнял каждый турист, ступая на территорию Франции, и гостевые карточки, заполняемые теми, кто останавливался во французских отелях вне Парижа. Из-за нехватки помещений эти карточки уничтожались после относительно коротких сроков хранения, чтобы освободить место для новых, поступающих каждый день.
Из регистрационных бланков, заполняемых во Франции, в РЖ не поступали только гостевые карточки из отелей Парижа. Их отправляли в префектуру полиции на бульваре Палэ.
ДСТ, руководитель которого сидел через два стула от Ферне, ведает вопросами контрразведки, а также несет охрану аэровокзалов, морских портов и границ. Прежде чем оказаться в архиве, въездные карточки прибывающих во Францию проверяются сотрудниками ДСТ на контрольно-пропускных пунктах, чтобы не допустить в страну нежелательных лиц.
Последним сидел командир КРС, полувоенных формирований общей численностью 45 тысяч человек, которые в последние два года активно использовались Сангинетти, снискав себе недобрую славу.
Командир КРС сидел на углу, в пол-оборота к министру. Между ним и Сен-Клером в торце стола стоял еще один стул. Его занимал крупный мужчина, куривший трубку, дым которой явно раздражал утонченного полковника. Это был комиссар Морис Бувье, возглавлявший бригаду сыскной полиции ПЖ. Макс Ферне привел его с собой по просьбе министра.
— Такова сложившаяся ситуация, господа, — подвел итог министр. — Вы все прочитали донесение полковника Роллана, что лежит перед вами. А теперь вы услышали от меня об условиях, которые выставил президент, руководствуясь заботой о достоинстве Франции. Мы обязаны их выполнить и предотвратить при этом попытку покушения на его жизнь. Я повторяюсь, но поиск убийцы должен проводиться в строжайшей тайне. Нет нужды напоминать, что, кроме присутствующих, вы ни с кем не должны обсуждать подробности операции, если только мы не сочтем необходимым расширить наш круг. Я собрал вас всех у себя, так как мне представляется, что, какой бы путь мы ни избрали, рано или поздно нам придется задействовать все управления, и вы, их руководители, должны осознать важность и срочность этого дела. Заниматься им должны вы сами, ничего не перекладывая на подчиненных, за исключением поручений, не раскрывающих сути операции.
Министр вновь выдержал паузу. Кто-то из сидящих за столом кивнул, другие смотрели на оратора или на копию донесения Роллана. Лишь комиссар Бувье в дальнем конце стола разглядывал потолок, выпуская из уголка рта клубы дыма. Полковник авиации морщился при каждом выдохе комиссара.
— Сейчас мне хотелось бы услышать ваши предложения. Полковник Роллан, вам удалось что-нибудь выяснить в Вене?
Начальник Отдела противодействия оторвался от своего же донесения, искоса взглянул на генерала, возглавляющего СДЭКЭ, но не увидел ни поощряющего кивка, ни нахмуренных бровей.
Генерал Гибо, помня о том, что провел полдня, успокаивая начальника бюро R3, венское отделение которого использовал Роллан для получения нужной информации, смотрел прямо перед собой.
— Да. Сегодня утром и днем наши агенты посетили пансион Клейста на Брукнералле. Они принесли с собой фотографии Марка Родина, Рене Монклера и Андре Кассона. Переправить им фотографию Виктора Ковальски, которой не было в венском отделении, мы не успели. Портье заявил, что он узнает по крайней мере двоих, но не помнит, когда они останавливались в пансионе. За деньги он согласился просмотреть книгу регистрации за период с 12 по 18 июня, то есть перед тем, как три главаря ОАС поселились в Риме. Тут он вспомнил, что на одной фотографии изображен герр Шульц. Под этой фамилией Марк Родин снял комнату в пансионе 15 июня. Портье добавил, что днем у него была деловая встреча, а утром следующего дня он уехал. Шульц прибыл в сопровождении мрачного вида здоровяка, поэтому портье его и запомнил. Утром к нему приехали двое мужчин, с которыми он совещался до позднего вечера. Возможно, Кассон и Монклер. Полной уверенности у портье нет, но вроде бы он видел одного из тех, кто изображен на двух других фотографиях. Портье говорит, что они все время оставались в комнате, лишь однажды Шульц и этот гигант, как он назвал Ковальски, отлучились на полчаса. Они не заказывали еду в номер и сами не спускались в ресторан.
— Их посетил пятый мужчина? — нетерпеливо cпросил Сангинетти.
Роллан, однако, продолжил доклад в той же неторопливой манере:
— Вечером к ним приехал еще один мужчина. Портье обратил на него внимание, потому что тот, войдя в вестибюль, быстро направился к лестнице. Портье даже не успел рассмотреть его, но решил, что это кто-то из постояльцев, не сдавших ключ. Он заметил лишь нижнюю часть пальто. Несколько секунд спустя мужчина вернулся. Портье уверен, что это был тот самый мужчина, потому что запомнил пальто. Мужчина попросил портье соединить его с комнатой Шульца, номер 64. Произнес несколько слов по-французски, положил трубку и вновь поднялся по ступенькам. Провел наверху какое-то время, затем ушел, не сказав портье ни слова. Шульц и трое других остались в отеле на ночь и уехали после завтрака. О ночном госте портье смог сказать следующее: высокий, неопределенного возраста, черты лица правильные, но глаза и скулы скрывали большие черные очки, бегло говорит по-французски, светлые, довольно длинные волосы зачесаны назад.
— Нельзя ли привезти сюда этого человека, чтобы он помог нам составить фоторобот блондина? — спросил Папон, префект полиции.
Роллан покачал головой.
— Мои… наши агенты выдавали себя за австрийских детективов. К счастью, один из них мог сойти за венца. Но этот маскарад нельзя продолжать до бесконечности. Портье пришлось допросить прямо в пансионе.
