Несчастный случай - Гарднер Лиза (книги .txt) 📗
— Именно.
— Договорись о встрече за ленчем, — твердо сказала Кимберли, — а потом позвони своему другу шерифу и набивай обоймы патронами. Рейни ухмыльнулась:
— Девушка, мне нравится ваш стиль.
В три тридцать Рейни позвонила Карлу Мицу. В три сорок Куинси приехал в международный аэропорт Портленда. В три сорок пять в кабинете шерифа Люка Хейза раздался звонок. Разговор длился примерно пятнадцать минут, после чего шериф положил трубку, сказал Каннингему, что оставляет его за главного, вышел и сел в машину.
Пусть не идеальный, но все же какой-никакой план.
35
— Здесь то, что тебе нужно знать, Куинси.
Гленда вскрыла конверт из плотной бумаги, сунула за ухо карандаш и прошлась по узкой и совсем не длинной — восемь футов — комнате для совещаний. Он наблюдал за ней без комментариев. Было воскресенье, три часа дня, после стычки с Монтгомери прошло почти двадцать четыре часа, а их все еще не пускали к раненому агенту. Сначала он потребовал срочной медицинской помощи. Учитывая состояние его коленной чашечки и правой руки, спорить с этим было трудно. Затем последовала операция на ноге. Потом врачи сказали, что ему нужно время, чтобы отойти от анестезии. Однако за анестезией последовала изрядная порция морфина, затребованная лично Монтгомери, заявившего, что его мучают жуткие боли. В общем, он нуждался в лекарствах, нуждался в медицинской помощи, нуждался в отдыхе.
Допрашивать человека непосредственно после операции они не могли, и, даже если бы настояли на своем, ни один судья не принял бы во внимание полученные в таких обстоятельствах показания.
Альберт Монтгомери оказался сообразительным парнем и понимал, что время в данном случае играет на него. Стрелки равнодушно двигались по кругу, а люди нервничали все сильнее. Что-то назревало. Что-то значительное. Они чувствовали это.
— Успокойся, — сказала Гленда.
Куинси опустил глаза и мгновенно отдернул руку от пуговицы пиджака, которую методично крутили пальцы. Встретившая его утром Гленда принесла свежую смену одежды. Обычно, надевая прекрасно пошитый костюм, Куинси становился немного другим человеком, более сдержанным и уверенным в себе. Но не сегодня. Час шел за часом, узел галстука становился все теснее, будто норовил задушить.
Интересно, как там дела у Рейни? Жаль, но звонить было небезопасно.
Гленда посмотрела на вскрытый конверт. Ее правая рука была забинтована. Накануне врачи обнаружили у Гленды ожоги третьей степени. Пальцы не шевелились, и ее предупредили, что кислота проникла глубоко и могла повредить нервы. Сейчас ей не хотелось ни думать, ни говорить о возможных последствиях — время покажет.
— Впервые ваши пути пересеклись пятнадцать лет назад в деле Санчеса, — сообщила она. — Кстати, за предыдущее дело Монтгомери тоже медали не заслужил, но окончательно крест на его карьере поставил ошибочный профиль Санчеса. Он не сошелся во взглядах с местной полицией, упрямо отстаивая точку зрения, согласно которой Санчес орудовал в одиночку. Потом прислали тебя. Ты пришел к выводу, что убийства — дело рук группы, и быстро расколол орешек. Через три недели от Альберта ушла жена, забрав с собой двоих детей. Похоже, они не очень большие любители навещать папочку по уик-эндам.
— Он соответствует профилю.
— Это обстоятельства соответствуют профилю, — поправила Гленда. — Между прочим, согласно личному делу, ай-кью у Альберта довольно высокий, сто тридцать. Проблема, вероятно, в реализации. Почему какой-нибудь придурок создает успешный бизнес, а гений не может найти собственные носки?
— Эмоциональный интеллект, — хрипло заметил Куинси.
— Эмоциональный интеллект. — Гленда закатила глаза. — Точно. У Монтгомери его днем с огнем не сыщешь. Я прочитала отчеты по четырем его делам, и везде отмечается отсутствие концентрации, прилежания и основных организационных умений. За двадцать лет в Бюро его шесть раз признавали профессионально непригодным, и каждый раз он не соглашался с замечаниями, утверждая, что с ним просто сводят счеты.
— Альберт Монтгомери — прямо-таки ходячая реклама сокращения правительственных расходов. Наконец-то Гленда улыбнулась:
— Сделай из этого стикер на бампер, и я наклею его на свою машину. — Ее лицо снова приняло серьезное выражение. — Прежде чем мы закончим с ним, еще одна информация: наш Альберт, возможно, не самый большой интеллектуал, но у него куча свободного времени. Элизабет была убита в двадцать два тридцать в среду. У Монтгомери нет алиби на это время. Далее, он утверждает, что провел четверг и пятницу в Филадельфии, помогая местным детективам. Это не соответствует действительности. Я поговорила с ними — они видели его только в пятницу утром. В общем, Монтгомери вполне мог посетить Мэри Олсен в Виргинии, или съездить в приют на Род-Айленде, или слетать на Западное побережье, в Портленд. Пока мы ничего не знаем.
— Проверка в авиакассах, отелях…
— Мы искали по его кредитной карточке — никаких следов. В местных аэропортах — ничего. Конечно, в радиусе трех часов езды отсюда находится по меньшей мере полдюжины аэропортов. Он мог улететь откуда угодно, купив билет за наличные по фальшивому удостоверению.
— Даже если ему и недостает концентрации, за семьдесят два часа можно сотворить кучу пакостей. — Куинси скорчил гримасу, поймал себя на этом и поспешно спросил: — Как у него с финансовыми ресурсами?
— На банковском счете Альберта внушительная сумма в девятьсот долларов, так что я просто не представляю, как ему удается перемещаться по стране, если, конечно, он это делает. С другой стороны, если Монтгомери, путешествуя, платил наличными, то вполне возможно, что финансировал это предприятие кто-то еще. Но чтобы проверить это, надо иметь доступ к счетам того, кто платит.
— Сообразительный, но ленивый. Бедный, но финансируется неким мстительным психопатом. Замечательно.
— Во всяком случае, мы знаем, что Монтгомери очень сильно старался представить тебя в качестве подозреваемого. В пятницу он позвонил Эверетту и сказал, что, по его убеждению, это ты убил Элизабет. Затем, в субботу утром, Альберт явился ко мне и постарался изложить все свои сомнения относительно убийства в Филадельфии.
— Это называется «отравить колодец».
— Он почти убедил Эверетта вызвать тебя в Квонтико, — продолжала Гленда, — и если шеф не сделал этого, то только по причине недоверия к самому Альберту. Впрочем, они обошлись бы и так. Монтгомери удалось, что и требовалось, пробудить сомнения во мне. Я нашла бумагу в твоем письменном столе и отправила один лист в лабораторию. Результаты анализа будут вот-вот готовы, но вывод нетрудно предугадать: оригинал объявления был отпечатан на твоей бумаге. Получив такое заключение, Эверетту уже не останется ничего другого, как потребовать твоего возвращения. Таким образом, все было бы подготовлено ко второму акту.
— К твоему убийству.
— Да, в твоем доме, оснащенном новейшей охранной системой, отключить которую можешь только ты. Если же по каким-то причинам этого оказалось бы недостаточно, Монтгомери подбросил бы оружие с твоими отпечатками. Похоже, он успел изрядно наследить в твоем доме.
— Что? — Изумленный этой новостью, Куинси на мгновение потерял контроль над собой. — Сукин сын! Гленда нахмурилась.
— Тебе нельзя ругаться, — твердо сказала она.
— Извини, — тут же отозвался он.
— И успокойся.
Опять эта чертова пуговица. Куинси опустил руку и, поворачиваясь, случайно наткнулся взглядом на свое отражение. Господи, ну что же это такое! Человек со со встревоженными глазами и напряженным лицом, смотревший на него из зеркала, ничуть не походил на хладнокровного и беспощадного федерального агента. Нужно привести себя в порядок. Когда Монтгомери согласится говорить, следует войти в комнату абсолютно спокойным и собранным.
«Тебе захотелось поиграть со мной, Монтгомери. Что ж, теперь я поиграю с тобой».
Но Куинси не выглядел ни спокойным, ни собранным. Он был похож на человека, не спавшего всю ночь. На человека, снедаемого беспокойством. На юниора, который впервые в жизни оказался в команде взрослой лиги.
