Знак Святого - Чартерис Лесли (книги полностью .TXT) 📗

– Вы меня извините? – спросил он.

– Сначала, может быть, станцуем еще один танец? А тем временем вернется Хоппи и составит мне компанию.

Казалось, она не могла придумать никакого иного способа задержать его, желая тем самым спасти его или, наоборот, предавая. И то и другое, они оба знали это, было невероятным. Он улыбнулся.

– Почему же не сейчас? – тихо спросил он. – Хоппи вернется, но я не собираюсь брать его с собой. У меня к Роджерсу личное дело. Я сюда пришел, чтобы встретиться с ним, так что я должен пойти. Не знаю, что он задумал, но я выясню это. Это принцип, который я исповедую, – выяснять. И если ему известно, что именно так я работаю, и он будет к этому готов, я выясню это тоже.

Она не двигалась и не произнесла ни слова.

Затем слегка коснулась его руки; и это прикосновение было подобно поцелую, или объятию, или даже чему-то большему, а может быть, – ничему.

– Счастливо, Святой.

– Мне всегда везет, – сказал он и быстро последовал за официантом.

Ему хотелось, чтобы события развивались именно таким образом – очень быстро и чтобы он мог с головой погрузиться в опасную стихию, а не заниматься бесплодными размышлениями, не предпринимая никаких действий: он устал думать. В этом не было никакой бравады. Ему хотелось того, чего от него ожидали, – хотелось дерзко и отчаянно.

– Показывайте, куда идти, Адольф, – сказал он, и в глазах официанта чуть заметно сверкнули искры.

– Хорошо, сэр. Сюда.

Они по периметру обошли чуть ли не весь зал, миновали оркестр и прошли через прикрытую занавесом дверь, очутившись в коридоре длиной примерно в два ярда, который поворачивал налево, потом еще раз налево, образуя букву "П".

Саймон остановился на одном повороте и принялся поправлять на ботинке шнурок, который у него был в полном порядке. Когда Саймон проходил по залу, Марч и Фрэд танцевали, но если они собирались последовать за ним, то с минуты на минуту должны будут появиться здесь. Он довольно долго возился со своим шнурком, но никто не появился, и он продолжил путь.

В конце коридора, длиной в восемь футов, была дверь, которая, судя по дверному блоку, окантовывавшему толстое матовое стекло, вела наружу. Левая стена была тонкой, и приглушенный шум и звон посуды говорили о том, что там находится кухня. Дальше по обе стороны коридора были обычные двери. Из одной такой двери вышла красивая черноволосая девушка в прозрачном белье и саронге [10] и, едва взглянув на них, прошла дальше, ожидая своего выхода на сцену. За дверью на противоположной стороне коридора слышались громкие мужские голоса. Вдруг эта дверь распахнулась, и из нее выпорхнуло юное создание в платье с блестками и в серебряном парике, которое, искоса взглянув на них, произнесло: «Ух!» – и со скоростью ящерицы скрылось в двери напротив.

Здесь официант остановился и, когда Саймон подошел к нему, сказал:

– Последняя дверь налево.

– Благодарю.

Саймон пошел дальше. Он шел твердой походкой, преодолевая инстинктивный страх, чувствуя себя неуютно, как будто на спине между лопатками у него нарисована мишень. Его уши были напряжены в ожидании щелчка курка, или свиста занесенного над ним кинжала, или человека, дышащего ему в затылок...

Достигнув наконец последней двери, он оглянулся на коридор, по которому только что прошел, и увидел удаляющегося официанта. Больше никого поблизости не было.

Саймон рассмеялся, тихо и грустно. Возможно, он и вправду стареет, принимает поспешные решения, не утруждая себя трезвым расчетом.

И в то же время пуля, предназначавшаяся ему, была реальностью, и сейчас ему предстояло встретиться с человеком, пославшим ее.

На секунду Саймон задержался у двери. Он знал, что, скорее по привычке, нежели специально, движется по коридору беззвучно, чтобы никто не слышал его шагов. Но тем не менее он все равно не мог различить ни единого подозрительного шороха. Только удаляющиеся шаги официанта, легкий шум за соседними дверьми, звон посуды на кухне и музыка в зале. Несмотря на это, или, скорее, вследствие этого, он опустил руку, которую уже поднял, чтобы постучать в указанную ему дверь.

Вместо этого он схватился за ручку двери, набрал в легкие воздуха и, рывком открыв дверь, влетел в комнату.

Двое мужчин с круглыми лицами, как у Твидлдума и Твидлди [11], стояли в углу с поднятыми вверх руками. Джесс Роджерс лежал на диване, закинув руки на затылок, с сигаретой во рту. Оружия рядом с ним не было видно, поэтому Саймон не мог понять, почему Твидлдум и Твидлди стояли с поднятыми руками. Единственным объяснением мог служить кольт сорок пятого калибра в руке четвертого члена этой компании, сидевшего откинувшись на стуле и взгромоздив длинные ноги на столик.

Шериф Ньют Хаскинс сплюнул на пол точно к ногам одного из своих пленников, скосил свои серые глаза на Святого и произнес:

– Ну как, здорово, а? Входи, сынок. Мы тебя ждем.

Саймон Темплер осторожно прикрыл за собой дверь.

Нужно было оценить обстановку, а для этого требовалось время. Представшее его глазам зрелище напоминало сцену безумного чаепития из «Алисы в Стране чудес». Конечно, он уже видел Безумного Зайца, пронеслось у него в голове. Теперь вот были эти двое: Твидлдум и Твидлди. Несомненно, шерифу Хаскинсу в данном случае отводилась роль Безумного Шляпника. Джесс Роджерс, судя по его положению, был кандидатом на роль Сони [12]. Того и гляди они начнут петь и танцевать, а Тутси и Вивьен – отплясывать свою зажигательную румбу посредине.

Таково было впечатление Саймона от увиденного в первый момент – сродни шоку. В действительности же он оказался в ловушке у бандитов. Впервые в жизни он задумался над тем, имеет ли он право кичиться перед Хоппи своим интеллектуальным превосходством.

– Привет, шериф, – сказал Саймон. – Вы и здесь поспели?

Та неиссякаемая энергия, благодаря которой ему удалось сохранить спокойствие, зашкалила бы любой прибор; но он справился. И с такой же энергией попытался понять, что произошло.

Единственное, что не укладывалось в рамки его логики, так это присутствие Твидлдума и Твидлди.

Кроме того, что они внешне были очень похожи, у них еще были и одинаково крепкие торсы, – видимо профессионально, – их объединяло и еще нечто. Было что-то странное уже в самом изобилии неправдоподобия, что-то психологически не соответствующее той картине, которая предстала его взору.

В следующую же секунду все стало ясно. Даже потерпев поражение, они выглядели как солдаты, идущие на парад. Им оставалось только надеть униформу.

На столике слева от Хаскинса лежали два пистолета. Шериф поймал взгляд Саймона, когда тот посмотрел на них, и отодвинул ноги в сторонку, чтобы он мог лучше их разглядеть. Он поджал губы – вокруг них собрались морщины, – потрогал оружие большим пальцем левой руки.

– Теперь, когда вы здесь, вы, вероятно, сможете нам помочь. Человек, вам подобный, должен быть хорошо знаком с оружием. Что вы можете сказать об этих железяках?

Святой не сделал никакой попытки приблизиться – он знал, что нельзя делать неосторожные движения в присутствии человека, который, как было очевидно, прекрасно владел ситуацией. Ньют Хаскинс мог сверкать красотой подобно старинной мебели, выставленной где-нибудь на Центральной улице в Нью-Йорке, но Саймона не проведешь. Хаскинс даже не нервничал: стоит ему шесть раз спустить курок, и шесть человек окажутся трупами.

– Одна из них – револьвер триста пятьдесят седьмого калибра, – сказал Святой.

– А вторая?

Саймон прищурился:

– Похоже на револьвер четыреста пятьдесят пятого калибра – армейский.

– Ха, армейский? – Свободной рукой шериф почесал затылок. – Какой точно армии?

– В последней войне он был официальным оружием в британской армии. – Саймон ответил медленно. – Сейчас не знаю, где они его используют.