«Н» – значит невиновен - Графтон Сью (книги без сокращений txt) 📗
Да, Лаура Барни была воплощением бодрости и уверенности в себе. Она вытащила из кармана шариковую ручку и нетерпеливо пощелкивала ею, всем своим видом показывая, что нет у нее ни лишнего времени, ни возможности нянчиться с недоносками. «Ну, давай те, давай скорей. С деньгами надо обращаться быстро и умело, только так». Легкая улыбка у нее на лице благополучно скрывала душевный холод. И попробуй пожаловаться на нее врачу – ничего не выйдет, ни к чему не придерешься. Я знаю такой тип людей, встречала их неоднократно. У них есть форма, но нет содержания, они напоминают ходячие сборники инструкций. Такая медсестра будет уверять вас, что прививка от столбняка, которую она вам сделает, наподобие комариного укуса. А на самом деле рука в этом месте вздуется волдырем и будет болеть целый месяц. Но все по инструкции.
Она посмотрела на меня, и на лице ее всплыла дежурная улыбка.
– Да, я вас слушаю.
– Меня зовут Кинси Милхоун, – представилась я и подумала, что сейчас она протянет мне бланк для заполнения истории болезни.
– Подождите минутку, – сказала она. По-видимому, я нарушила неписанное правило – клиент должен подождать своей очереди. Закончив какой-то разговор с другой медсестрой, она вызвала двух пациенток: – Миссис Гонсалес? Миссис Руссо?
Со стульев поднялись две женщины. У каждой из них было по двое малолетних детей. Лаура Барни открыла дверь, которая из приемного отделения вела в коридор, где размещались кабинеты врачей. В приемном никого, кроме меня, не осталось. Лаура продолжала держать дверь открытой.
– Вы тоже пройдете?
– Да, конечно.
Лаура подхватила со стола какие-то бумажки и повела нас всех в глубь коридора, на ходу раздавая указания на испанском языке. Наконец-то пациентки с детьми были распределены по кабинетам, а мы пошли дальше по коридору. Она завела меня в комнату со столом, двумя стульями и внутренним телефоном. Вероятно, по этому телефону сообщают результаты неблагоприятных анализов. Она указала мне на стул, открыла окно и села сама. Достала пачку "Вирджиния слимз" и закурила. Посмотрела на часы, якобы для того, чтобы поправить ремешок.
– Вы пришли расспросить меня о Дэвиде. Что именно вы хотите узнать?
– Насколько я понимаю, вы не поддерживаете с ним дружеских отношений?
– Да, мы распрощались навсегда. Видеть его больше не могу.
– Вы выступали свидетельницей на судебном процессе по его делу?
– Да, я вообще считаю, что он законченный подонок. Вы разве не читали материалы процесса?
– Я как раз занимаюсь этим сейчас. Приступила к делу только в воскресенье вечером. Очень много бумаг, и было бы хорошо, если бы вы изложили ваше понимание вещей.
– Мое понимание вещей... Ладно, попробую. Я встретила Дэвида впервые на одной из вечеринок ровно девять лет тому назад. Как все было дальше? Я в него влюбилась, через полтора месяца мы поженились. Когда ему предложили место в фирме Питера Вейдмана, мы жили вместе уже два года. Конечно, мы были тогда на седьмом небе от радости.
Я прервала ее:
– Каким образом ему удалось получить это место?
– Через знакомых. Мы жили тогда в Лос-Анджелесе и мечтали куда-нибудь переехать. Дэвид узнал, что у Питера появилась вакансия, и послал ему свои бумаги. Мы прожили в Санта Терезе всего два месяца, когда на фирме появилась Изабелла. Дэвиду она сначала ужасно не понравилась. Насколько я знаю, она была очень способной, даже талантливой. И я настояла на том, чтобы завязать с ней дружеские отношения. Она работала под непосредственным руководством Питера. Когда позднее ей стали доставаться самые престижные заказы, дружба с ней оказалась очень полезной. Можно сказать, я собственными руками подготовила свой развод с Дэвидом.
– Каким образом вы обнаружили, что они стали встречаться?
– Мне намекнула на это Симона. Я уже забыла детали, помню только, что внезапно я все поняла. Поняла, почему Дэвид стал холоден со мной. Ну, а о том, что у Изабеллы и Кеннета были проблемы в семейной жизни, знали, кажется, все вокруг. Я просто сопоставила все эти факты, а затем устроила жуткий скандал, повела себя ужасно глупо. Теперь вот жалею, что тогда не сдержалась.
– Почему?
– Я поторопила события. Их отношения, как скоро выяснилось, быстро себя исчерпали. Если бы у меня хватило здравого смысла закрыть глаза на некоторые вещи, все было бы по-другому.
– Как вы считаете, ее убил он?
– Убил человек, прекрасно знавший ее привычки. – В это время резко зазвонил телефон. Лаура сняла трубку. – Слушаю вас, доктор.
Я услышала голос врача: "Мы собираемся делать рентген тазовых органов у миссис Руссо. Вы не могли бы зайти к нам?"
Лаура ответила: "Да, конечно". Затем сказала, обращаясь ко мне:
– Я должна уйти. Если есть еще вопросы но мне, подождите, пока я вернусь.
Она открыла дверь, и я вышла в коридор.
Лаура скрылась в одном из кабинетов, а мне пришлось искать дорогу к выходу. Я села в машину и долго рылась в своей сумке в поисках бумажника. Вытащила из него все бумажные деньги, аккуратно разложила их по порядку – одной и той же стороной вверх и так, чтобы двадцатидолларовые купюры оказались внизу. Как только что видела.
Я вернулась в офис и поставила машину на место, принадлежавшее Лонни. Бегом поднялась наверх. Если Ида и удивилась тому, что я вернулась, то никак этого не проявила. В кабинете я начала лихорадочно перебирать и просматривать досье, которые хотя и были приведены в порядок, но валялись повсюду. Наконец я нашла, что искала, и уселась за стол, включив настольную лампу.
А искала я фотокопии газет шестилетней давности, которые сделала перед тем, как опрашивать соседей Изабеллы Барни. В газетах много внимания уделялось обильным осадкам по всей Калифорнии. Одна из заметок упоминала, что ремонтные бригады вынуждены работать во внеурочное время, чтобы восстановить поврежденные водостоки. Отмечался также рост мелких преступлений, видно, и здесь оказало свое действие изменение атмосферного давления. Я листала страницы, вчитываясь в заметки, и даже не понимала, что я собственно ищу... наверное, пыталась найти какое-то недостающее звено в разрозненных событиях прошлого.
Я задавала себе самые банальные вопросы. Если Типпи Парсонс могла поддержать алиби Дэвида Барни, то почему она не заявила об этом тогда, шесть лет назад? Конечно, на самом деле ее могло и не быть на том перекрестке. Барни мог перепутать ее с кем-то или выдумать, что она там была, преследуя при этом какие-то свои цели. Но даже если она там БЫЛА, то вполне могла его не заметить – такое тоже возможно. Если же она его видела, это сильно укрепит позиции Дэвида Барни в суде. К тому же еще этот парень-рабочий. А у него какая роль?
Я дотянулась до телефона и набрала номер Ре Парсонс, надеясь застать ее в мастерской. Раздалось четыре длинных гудка, потом пять, шесть. После седьмого Ре взяла трубку. Судя по голосу, она была очень замотана.
– Ре, это Кинси Милхоун. Извините, что отвлекаю вас. Похоже, отрываю вас от какого-то важного дела?
– Ничего страшного, мне давно надо завести радиотелефон в своей мастерской. Подождите, сейчас отдышусь, а то совсем забегалась. Как у вас дела?
– Спасибо, все в порядке. Типпи случайно не у вас?
– Нет, она работает сегодня до шести в рыбном ресторане на набережной. Может быть, я чем-нибудь могу помочь?
– Может быть, – сказала я. – Мне хотелось бы выяснить, где она была в ту ночь, когда убили Изабеллу.
– Она была дома, я в этом уверена. А почему вы спрашиваете?
– Знаете, это еще неточно, но у меня есть показания, что в ту ночь ее видели за рулем пикапа довольно далеко от дома.
– Пикапа? Но у Типпи никогда не было пикапа.
– Значит, произошла какая-то путаница. Так она была рядом с вами, когда позвонила полиция?
– Вы имеете в виду звонок по поводу смерти Изабеллы? – Она как-то странно замялась, мне стоило еще тогда обратить на это внимание. Но я сосредоточилась на своем вопросе и совершенно выпустила из виду, что я разговариваю с МА-ТЕРЬ-Ю. – В то время она жила у своего отца, – медленно проговорила Ре.
