Третье откровение - Макинерни Ральф (читать книги .txt) 📗
Добравшись до последнего этажа, Трепанье остановился. Прислушался. Ничего. Шагнув вперед, он увидел лишь пустой коридор. Не зная, как быть дальше, Трепанье двинулся вперед, и тут его взгляд упал на дверь с надписью «крыша». С убежденностью, далекой от логики, он понял, что Трэгер именно там.
Трепанье потянул ручку на себя и после еще одного короткого лестничного пролета остановился перед другой дверью. Дыхание его вырывалось судорожными, возбужденными хрипами. Он всем своим нутром ощущал близость письма сестры Лусии. Трепанье проскользнул на крышу. Увидев тех, с кем встретился Трэгер, он укрылся за столиком под сложенным зонтиком, откуда ему было видно все происходящее.
Анатолий протянул конверт.
— Это знаменитая тайна Фатимы, пропавшая из Ватиканского архива. Я меняю ее у агента Трэгера на отчет о покушении на Папу Иоанна Павла Второго.
Несомненно, эти слова были заранее отрепетированы. Анатолий произносил их громко и четко, словно кто-то еще его слушал.
— Откуда она у вас? — спросил Нил Адмирари.
— Нил, — вмешалась Донна Куандо, — пожалуйста, помолчи.
Церемония проходила с большой торжественностью. Трэгер протянул свой пакет, Анатолий протянул свой. Оба вцепились в чужие конверты. Казалось, это репетиция роты почетного караула. Затем оба бывших агента, получив то, ради чего пришли, отступили назад.
И тут плечо Трэгера пронзила боль. Он отшатнулся от Анатолия, а тот стремительно обернулся на хлопок, сжимая бесполезный пистолет. И тотчас же бросился к двери. Прогремели выстрелы. Пули впивались в каменные плиты крыши, преследуя Анатолия, осколки разлетались из-под них во все стороны.
Внезапно, опрокинув стол, кто-то в сутане метнулся к раненому Трэгеру. Это был Трепанье, и он видел только конверт в руках агента — документ, которого жаждал столько лет, предмет всех его надежд и страхов. Трепанье набирал скорость, приближаясь к Трэгеру, но тот его заметил. Когда Трепанье изо всех сил рванул вперед, Трэгер, несмотря на рану, отступил в сторону — священник по инерции проскочил дальше и, развернувшись, налетел на невысокий парапет, ограждавший крыши. Удар пришелся чуть ниже колен. Трепанье вскинул руки, на его лице появилось выражение безотчетного ужаса, и он провалился спиной вперед в податливую пустоту.
Предсмертный крик был слышен даже сквозь гул приближающегося вертолета.
Без единой царапины Анатолий добежал до двери, распахнул ее и увидел Льва. Анатолий сорвал с себя сутану, не выпуская драгоценный конверт.
— Выведи меня отсюда!
— Следуй за мной, — сказал Лев.
Преодолев лестничный пролет, они пробежали мимо лифта и дальше, до самого конца коридора, где находился грузовой лифт. Лев не стал заходить в кабину.
— Спустишься в подвал, оттуда уже сам выберешься.
Двери закрылись, и кабина пришла в движение. Анатолий сдерживался изо всех сил, чтобы не вскрыть пакет. Его переполнял восторг. Скоро все прояснится. И он будет отомщен.
Лифт медленно полз вниз. Когда он наконец опустился в подвал, за дверьми оказались двое. Анатолий попал под прицельный огонь. Когда он упал, один из нападавших вырвал у него из рук пакет, и они поспешили прочь, бросив Анатолия умирать. Последним, что он увидел в этой жизни, было то, как все его надежды исчезают за дверью на стоянку.
Белый вертолет, поднявшись с площадки в Ватикане, пролетел низко над куполом собора Святого Петра, чтобы его не заметили толпы на площади, и через считаные минуты оказался над Североамериканским колледжем. Поднимая вихрь, разметавший столы, стулья и прочие легкие предметы, вертолет опустился на каменные плиты. Нил Адмирари наблюдал за ним, распластавшись на крыше, забившись в угол. В нескольких шагах от него Донна помогала раненому Трэгеру.
Дверца открылась, но огромный несущий винт продолжал вращаться. Выскочивший Карлос Родригес бросился к Трэгеру.
— Пакет у тебя? — возбужденно спросил он.
Трэгер молча протянул ему конверт, полученный от Анатолия.
Дверь, ведущая на крышу, распахнулась, и ворвались трое мужчин. Двое были вооружены, третий показал Родригесу свое удостоверение.
— Мы представляем правительство Соединенных Штатов, — крикнул он.
Родригес взглянул на документ. Тем временем двое других обступили Трэгера.
— Винсент Трэгер, вы арестованы.
Второй добавил, обращаясь к Родригесу:
— У нас есть ордер на экстрадицию.
— Куда вы его заберете? — спросила Донна.
— Сейчас? В американское посольство.
— Немедленно подавай протест, — повернулась Донна к Родригесу.
Поднявшись на ноги, Нил Адмирари приблизился к остальным, с опаской поглядывая на вращающийся винт.
— Пресса, — объявил он. — Нил Адмирари из журнала «Тайм». Я могу увидеть ордер на экстрадицию?
— Если хотите, загляните в посольство.
Родригес шагнул вперед.
— Я забираю этого человека в больницу. Он ранен, о чем вы, полагаю, и сами знаете.
Донна повела Трэгера к вертолету. Сотрудники американских спецслужб застыли в нерешительности.
— В какую больницу? — наконец спросил один из них.
— В ватиканскую.
Трэгеру удалось с помощью Донны забраться в кабину. Его рука висела безжизненной плетью, он потерял много крови.
— Нил, пошли, — окликнула Донна. — Залезай.
Посмотрев на вертолет, на несущий винт, на маленькую кабину, журналист покачал головой.
— Я лучше прогуляюсь пешком.
ЭПИЛОГ
Но не слишком ли поздно?
В последующие недели воинственное настроение захлестнуло все европейские страны, и была предпринята запоздалая попытка утихомирить иммигрантов, заполонивших Старый Свет и вознамерившихся обратить его в свою, привнесенную извне веру. Правительства пошли на уступки. Трусливые уступки. Руководители и народ, растеряв веру и моральные принципы, робели перед пришельцами с их гневными требованиями, осуждающими общество, в которое вторглись.
Однако беспорядки, поджоги, погромы и кощунственные нападки на церкви, статуи и образы настолько знакомые, что уже почти незаметные, разбудили какое-то подобие того боевого духа, который повел дона Хуана Австрийского в бой при Лепанто, который придал силы защитникам Вены отстоять свой город под натиском ислама.
Покорная готовность видеть в крестовых походах нападение христианства на ислам сменилась воспоминаниями о мусульманских вторжениях в Европу. Теперь было уже ясно, что враг обосновался внутри.
Словно осознав наконец смысл своего существования, вооруженные силы смели погромщиков с европейских улиц и площадей. Законы были пересмотрены, иммигрантов пароходами вывозили прочь из Старого Света через средиземноморские порты.
День смерти Орианы Фаллачи во многих странах объявили государственным праздником.
Быть может, в Фатиме Богородица и не предсказала это решающее противостояние, но это сделала атеистка от католиков.
Европейский союз распался.
Евро ушло в прошлое. В возрожденные государства снова вернулись разноцветные лиры, песеты, марки и франки.
Люди робко, в первую очередь женщины и дети, но затем и мужчины, потянулись обратно к вере своих отцов. Когда запретили порнографию и объявили вне закона аборты, циники заговорили о новом пуританстве.
В Иерусалиме евреи и палестинцы, брошенные могущественными заступниками, наконец сели за стол переговоров, и казавшийся бесконечным мирный процесс завершился решением, которое удовлетворило обе стороны.
Правительства ближневосточных стран в резкой форме опротестовали высылку своих единоверцев и предлагали на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций одну резолюцию за другой. Это ничего не дало. Запад устал выслушивать нотации от правительств, спонсирующих терроризм и джихад. Когда в мусульманских странах разразилась кровавая гражданская война между различными течениями ислама, их представители в ООН, обвиненные в предательстве национальных интересов, один за другим сложили с себя полномочия и попросили политического убежища в Нью-Йорке. После отказа их выслали домой, на милость соотечественников.
