Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Катя пожала плечами, заметила с чувством:
– Любовь возраст игнорирует. И потом, никакая она не щучка.
– Любовь! Это вы, девчонки, все о ней трещите. Один у вас свет в окошке. Она на сколько его старше?
– На семь лет, по-моему.
– На семь?! А ты говоришь – любовь! – Кравченко презрительно скривил губы. – Это ж по ихним меркам отцы и дети сейчас. Семь лет! Эх, Катька, ничего-то ты в таких делах не смыслишь.
– Ты много смыслишь, такой прямо великий мыслитель.
И вот так, препираясь от скуки, они и добрались до Братеевки.
Павлов, веселый, загорелый, довольный, улыбающийся, встречал их у распахнутой настежь калитки. Видно было, что они с Мещерским уже легонько клюнули за встречу. Чен Э, нарядный, яркий, как бабочка, вертелся тут же, возбужденно жестикулируя. Катя вручила ему подарок – гоночную машинку (специально заставила остановиться по дороге у магазинчика с игрушками).
– Это теперь ему на целый день забава, – заметил Павлов. – Катюша, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Эх, во мне хищник просыпается!
Дело спорилось. Кравченко, раздевшись до плавок, кичливо играя бицепсами, отправился к поленнице колоть березовые дрова. Мещерский – тот прямо священнодействовал: что-то бормоча, укладывал шашлык в пластиковое ведерко мариноваться, обильно поливая его специально припасенным кислым «Цинандали». Катя же решила бездельничать: позагорала на лавке, осторожно покачалась на веревочных качелях, послонялась по саду. Понемногу ее начали охватывать покой и ленивая истома: «А ну вас всех. Нет никого и не надо. Я-то что могу сделать?»
– Мяса у нас маловато, не по аппетиту, – констатировал Павлов, критически оглядывая свои запасы. – Что-то я не рассчитал. Слушайте, братцы-кролики, дайте ключи от машины, кому не жалко. Мигом сейчас слетаю подкуплю. Там, в магазине на площади, бараньи ребрышки были.
– Лови, – Кравченко бросил ему ключи.
– Виктор, я, пожалуй, с вами поеду. Мы по дороге в одно место заглянем, – тут же решила Катя.
– Ох, опять начинается. Ну что ты все суетишься? – Кравченко примерился, и – трах! – огромный березовый чурбан разлетелся на мелкие щепки под его топором.
– Попрошу меня не учить, господин Железный дровосек. – Катя уже мчалась к машине. – Колите дрова своей умной головой, как Брюс Ли.
– Ну что ты? – удивился Мещерский. – Что тебе неймется?
– Может, Жуковы уже вернулись, – шепнула ему Катя. – Мне ну просто обязательно надо с этим мальчишкой увидеться.
Павлов сел за руль кравченковской «семерки». Его опередил Чен Э, уже угнездившийся на заднем сиденье. Он сопел от радости и нетерпения.
– И этот с нами как хвостик. Кататься любит – спасу нет. – Павлов завел мотор. – Эх, партизан, давно мы с тобой не рулили, правда? Сейчас с ветерком девушку прокатим. Только пристегнитесь.
Машину он водил первоклассно. Катя заметила и то, что он прекрасно ориентируется в Каменске. Они заехали в магазин на центральной площади, где Павлов купил «ребрышки», винограда и бутылку сухого мартини для Кати. Странно, но такие, прежде неслыханные блага цивилизации, теперь преспокойно пылились на полках этой тесной сельской лавчонки.
– Мартынку мы сейчас в холодильник определим, – сказал он. – Заморозим, и можно за милую душу употреблять. А я вам еще клубники соберу, там на грядках кое-что осталось.
– Спасибо. А сейчас на Речную улицу, пожалуйста. Это отсюда прямо, потом поворот направо и…
– Я знаю.
Катя вдруг умолкла.
Павлов петлял по Каменску очень уверенно.
– А что, вы, Виктор, бывали прежде на Речной улице?
– Да, – он встретился с ней взглядом в зеркальце. – Там булочная хорошая.
– Да, там булочная… Вы Каменск здорово знаете, вот не думала я.
– Не думали? А что тут такого?
– Ну, мне казалось, что, когда вы дачу тут снимали, вы вроде бы попали в незнакомую для себя местность.
– Почему незнакомую? Я тут и прежде бывал. По делам. Городишко славный, тихий, как могила.
Катя снова поймала в зеркальце его дымчато-рассеянный взгляд. Чен Э тряс перевернутую бутылку мартини, пытаясь вызвать в ней пузырьки.
– Э-э, партизан, это не про вашу честь. Тебе вон кола. – Павлов, не выпуская руля, ловко вскрыл жестяную банку и протянул ребенку. – Предложи даме сначала, садовая голова. А вот и Речная улица. Здесь остановиться?
– Да, если можно.
Катя вошла в сумрачный прохладный подъезд. На миг замерла. Потом вошла в лифт. В квартире Жуковых снова никто не открыл, и она позвонила соседям. Вышла полная дама в бигудях и летнем открытом платье.
– Так Марья Николаевна еще вчера в Москву уехала сестру попроведать. Сегодня же у нас Родительская, сказала, на кладбище сходят. А мальчишки ихние не знаю где носятся, наверное, как всегда, – пояснила она Кате. – Вы хотите им что-то передать?
– Нет, благодарю вас. Извините за беспокойство.
Когда она вернулась к машине, Павлова за рулем не оказалось. А возле багажника, покачиваясь на нетвердых ногах и заглядывая сквозь заднее стекло на притихшего Чен Э, маячила какая-то подозрительная личность в опорках и прожженной в нескольких местах фетровой шляпе. От личности разило перегаром за версту.
– А вот и мамаша пожаловала. Что ж, мамаша, ребенок-то у тебя такой косоглазый? С какой чуркой прижила? – прохрипел пьяница, упираясь в Катю бессмысленно-мутным взглядом.
– Убирайтесь вон.
– А ты поговори, поговори еще… Ишь, подстилки, мало вам своих мужиков… Настоящих русских мужиков… Все за конревтирован… Ой… ты чего?!
Павлов, неожиданно появившийся откуда-то сбоку, нагруженный еще какими-то пакетами, сгреб пьяницу за грудки и отшвырнул к багажнику.
– Пошел отсюда.
– Но-но, крутой, да? Видели мы таких. Руки распускать!
– Я сказал: пошел отсюда, русский, настоящий, ну! – Часть свертков упала на асфальт, а следом за ними туда же с силой шлепнулась и личность в шляпе. Павлов, казалось, просто толкнул его, выпивоха, отлетев этак шагов на пять, заорал, заголосил:
– Ты че, крутой, охренел? Ой-е, ты ж руку мне сломал вконец, ой, ребро сломал, паскуда!
– Ничего, заживет, потерпи. – Павлов сел в машину. – Я в булочную заскочил, – сказал он Кате, обернув к ней слегка побледневшее лицо. – Ну, все целы? Сливы в шоколаде любите?
– Люблю.
– Что… этот придурок, он напугал вас?
– Н-нет, я никого не боюсь. Вообще. А как вы его ловко. Это что, такой прием, а?
Павлов покачал головой и протянул Кате и ребенку по шоколадной сливе.
– Ну, куда теперь? Домой?
– На Канатчики. – Катя уже не стала объяснять дорогу. А он и не спросил. Словно знал.
Через полчаса, никого не застав у старой пристани, они вернулись на дачу.
– Ну, нашла своих байкеров? – спросил Мещерский – потный и перемазанный сажей. Он елозил на коленях вокруг сложенного кострища, пытаясь раздуть едва тлевший огонь. – Сырые, что ли? Никак не возьмутся. Мне ж угли нужны!
– Какие там сырые? – Кравченко принес и с грохотом сгрузил еще одну партию дров. – Ты как костер-то зажигаешь, господин Пржевальский? Кто ж так делает-то? Вот поедешь в свою Африку, ведь помрешь там с голоду!
– Ну, я не знаю, на попробуй ты.
У Кравченко костер разгорелся мгновенно. Пламя взметнулось вверх.
– Ну все, амба. Теперь купаться. Наломался я с этим лесоповалом, ополоснуться трэба, – сказал он, поглаживая широкую грудь. – Ой вы косточки мои разудалые. Все, братва, кончай труды. Айда к яхт-клубу, там в заливчике вроде почище. Кать-ка, ать-два, одна нога здесь, другая…
– Мне не хочется купаться, Вадя.
– Ну и фиг с тобой. Капризничает еще, принцесса. За это будешь вечным вестовым при огне в пещере. Серега, Витька…
– Я бараниной займусь. Угли скоро будут готовы, как раз для ребер подойдут. Так что, ребята, вы езжайте, купайтесь, только через час чтоб были тут. А то солнце уже высоко, а мы ни в одном глазу. – Павлов пошевелил носком кроссовки дрова в костре.
