В тихом омуте... - Платова Виктория (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Мне плевать было на нравственность, она требовала, чтобы я убила этого криминального Нарцисса, – а как раз этого я сделать не могла… Но способ должен был найтись, найтись обязательно, как находятся забытые в ванной часы. И я обязательно найду его – это чувство вдруг обдало меня таким жаром, что билет на вожделенный паром в Швецию оказался теперь лишь досадной помехой, ненужной деталью.
Я остаюсь. Мне нужно остаться.
Эта мысль пронзила меня своей бесповоротностью и естественностью, а вслед за этим и решение, такое простое, что я даже улыбнулась.
Влас скорее почувствовал улыбку, чем увидел ее, – нюх у него был звериный, – но интерпретировал ее по-своему:
– Вы что, тоже эту версию разрабатываете? Видишь, с мозгами у меня все в порядке.
– Со всем остальным тоже, – сказала я, решившись начать новую комбинацию. Я еще не знала, к чему она приведет, но, может быть, мне повезет, как везло до сих пор.
– Лестно слышать. Мне тоже было хорошо с тобой Я бы с тобой не расстался.
– Не расстанешься, – двусмысленно заверила я.
– Нет, правда. Ведь здорово же было, правда? – Он все еще оставался мальчишкой, для которого секс затмевал все остальное, а удачно проведенный акт стоил дороже выигранного Бородино и проигранного Ватерлоо.
– Правда. – Неожиданно для него я бросила пистолет на пол, позволила себе расслабиться и села на ковер против Власа.
– Не боишься, что отберу пушку и пристрелю тебя, как породистую сучку-медалистку? – спросил Влас.
– Нет. Ты ведь думаешь, что за дверью тебя ожидают дюжие ребятки. Ты ведь правда так думаешь?
– Да.
– Вот и славно.
– Тебя случайно зовут не Мата Хари?
– Мата Хари была лишь завравшейся самкой, которая запуталась в своих любовниках. Я предпочитаю не врать, и меня действительно зовут Ева, если тебя это интересует. – Я подпустила интимной ностальгии по прошедшей ночи в голосе, я совсем не жаждала его крови, и он должен был понять это.
Он понял.
– Что ты собираешься делать? – спросил он.
– Еще не знаю, – искренне соврала я и, выдержав паузу:
– Вернее, теперь не знаю.
Я сидела на ковре во фривольной позе, которая предполагала все, что угодно, но только не вышибленные в квартиру двери, не наручники, не камуфляж, не черные маски… Мой дурак почувствовал, что неотразим. Он соскользнул с тахты и через секунду был уже рядом со мной. Его мягкие губы коснулись моих глаз: на большее он не решился, он оставался почтительным, он все еще боялся – и я взяла инициативу на себя.
Мы упали на пол, всего лишь в нескольких метрах от разнесенной в клочья головы его напарника; ему, по неведению, еще нравились острые ощущения, и я готова была их предоставить.
И пока он целовал меня, я осторожно нашарила рукой пистолет, подтянула его к себе – позиция показалась мне выгодной, теперь можно было раскрыть карты и сорвать банк.
– Погоди, – прошептала я Власу, – давай решим сначала, что делать с трупом.
– Я думал, твои овчарки возьмут это на себя, – ответил он, вес еще целуя меня.
Я молниеносно ткнула пистолет ему в пах.
– А теперь поговорим спокойно, – сказала я, – и без глупостей, иначе…
Его лицо замерло надо мной и превратилось в застывшую маску.
– Можешь не продолжать, – прохрипел он, – я знаю – что иначе. Что еще тебе нужно?
– Я не хочу тебя убивать.
– Что-то непохоже… Ладно, слушаю тебя. Ты собираешься меня завербовать? Тогда не нужно прибегать к такому инквизиторскому способу…
– Я не работаю на госструктуры. Я не имею никакого отношения ни к ментам, ни тем более к ФСБ. Он скрипнул зубами и дернулся. Я взвела курок.
– Я же сказала, поговорим спокойно. Я такой же вольный стрелок, как и ты, и у меня тоже есть заказ. Мой заказ – это вы. Ты должен поверить мне, иначе я отстрелю тебе яйца. Я успею это сделать, как ты думаешь?
– Я тебе не верю. – Он действительно не верил мне, но сделать ничего не мог.
– Помнишь летнее убийство в Москве? В квартире у этого полудохлого наркомана вы не нашли то, что нужно было найти. – Я шла ва-банк, другого выхода у меня не было, я должна была приручить оставшегося в живых фотографа-любителя. – А у него была очень важная улика, которая может отправить за решетку лет этак на десять очень больших людей. Очень больших. Кроме того, вы наследили…
– Ты блефуешь, Сирии не мог наследить – Вас видели, когда вы уходили через крышу соседнего подъезда. Все ведь так и было, правда? Так вот, человек, который случайно увидел вас, составил очень точное описание Сирина. Тебя тоже, но главное – Сирии. Найти его – дело техники. Если не сейчас, то через месяц. Рано или поздно на него бы вышли. А уж он потянул бы своего друга, того, кто звонил. А люди, которые сделали заказ, не могут так рисковать.
Он недоверчиво смотрел на меня – сверху вниз.
– Что-то ты много знаешь для простого исполнителя, тебе не кажется?
– Я не простой исполнитель, но это неважно. И потом, я так же умею сопоставлять какие-то вещи – так же, как и ты, – польстила я Власу. – Теперь ты мне веришь?
– Тогда почему ты сразу не убила меня? – спросил Влас.
– Действительно, почему? – Я провела пистолетом по низу его живота, очень нежно. – Я не хочу тебя убивать, потому что мне хотелось бы пожить с тобой. Мне нравится, как ты занимаешься любовью. – В этом я не соврала. – Ну, как тебе этот аргумент?
– Звучит вдохновляюще, но малоубедительно. – Он не был дураком, этот парень, нужно отдать ему должное.
– Хорошо, это один из аргументов, может быть, не самый основной. – А теперь осторожно, Ева, если ты будешь убедительна, если он поверит тебе, значит, ты можешь играть в эти игры на равных с кем угодно. Только не зарывайся. – Я решила выйти из игры. У меня есть достаточно денег, чтобы уехать. Кругленькую сумму я получу за Сирина – этого будет вполне достаточно, чтобы безбедно устроиться где-нибудь в более подходящем для женщины климате. Но мне нужен компаньон – вдвоем веселее и безопаснее, ты не находишь?
– Веселее – это уж точно, – хмыкнул Влас, – с тобой просто обхохочешься. Жаль только, что Сирин этого не оценил.
– Сирии получил свое. Ты тоже приговорен, как и каждый, кто занимается нашим бизнесом, рано или поздно тебе прострелят башку. В твоем случае – это скорее рано. Не забывай, ты тоже заказан. И если это сделаю не я, то сделает кто-то другой, гораздо менее сентиментальный.
