Дурная кровь - Даль Арне (читать книги без .TXT) 📗
— Или оставила на память о человеке, которого когда-то имела неосторожность любить. Это называется чувства. Для вас чувства — всего лишь слабость других людей, которую вы можете эксплуатировать в своих целях.
— Это было моим прощанием, — только и сказал Дженнингс.
— Это прощание стоило жизни всей вашей семье. Сын пошел по вашим стопам и был убит вами, жена лишила себя жизни. Славное прощание.
Неужели Дженнингс был способен расстраиваться? Он посмотрел на Йельма. Его глаза опять сузились. Неужели у него были слабые места?
— Она лишила себя жизни? Я этого не знал.
— Поступки всегда имеют последствия. Убийство людей имеет непредсказуемые последствия. Вас окружает атмосфера зла и смерти, неужели вы этого действительно не понимаете? Знаете, сколько серийных убийц вы вдохновили на “дело”? В интернете есть клуб ваших фанатов. Вы стали легендой. Есть футболки с принтом “К”, пирожные в форме “К” с надписью “Знаменитый киллер из Кентукки”, значки с текстом: “Keep on doing it, К!”[73], лакричные конфеты в форме ваших щипцов. Вы безумец, которого нужно остановить. Остановитесь же сами, черт вас побери!
— Я не один, — сказал Дженнингс и поднял глаза к потолку. — Я профессионал. Я выполняю приказ и ежемесячно получаю зарплату. Если я исчезну, останется работа и масса желающих занять вакантное место.
— Вы приняли решение?
— Да, — отрывисто произнес он. — Я расскажу в самых общих чертах. Слушайте. “Линк коуп” — темная лошадка. Предприятие живет за счет нелегального импорта и экспорта компьютерного оборудования для военных целей. Все остальное — маскировка. Исполнительный директор Хенрик Нильсон — законченный мерзавец. Ваше предположение верно, Йельм. Фирме удалось раздобыть системы управления ядерными боеголовками, и Эрик Линдбергер из МИД выступил посредником между “Линк коуп” и исламистской организацией в Саудовской Аравии. Я думал, что помешал им, когда вывел Линдбергера из игры. Кстати, он единственный под пыткой ни в чем не признался, даже удивительно. Однако сегодня на тайный счет “Линк коуп” были переведены крупные суммы. Значит, оборудование все-таки попало в руки посредника и скоро отправится в какую-то шведскую гавань, чтобы дальше плыть к фундаменталистам.
— Может, Эрик Линдбергер молчал под пыткой потому, что ничего не знал? Был невиновен? Шведский посредник — не он, а другое лицо?
— Я получил информацию от источников, которые прежде никогда не ошибались.
— Как точно выглядело сообщение? — вдруг подал голос Арто Сёдерстедт.
Голова Дженнингса повернулась ровно настолько, сколько требовалось, чтобы разглядеть говорящего. Теперь наступила очередь Сёдерстедта встретиться глазами с Дженнингсом. “Ну и ну!” — подумал он.
— Это было шифрованное сообщение, — ответил Дженнингс. — “Э. Линдбергер. МИД”. Четко и ясно.
— Элизабет Юстине Линдбергер, — холодно парировал Сёдерстедт.
Зрачки Дженнингса снова сузились. Маленькое движение где-то в углу глаз.
— О! — выдохнул Дженнингс. Больше он ничего не сказал.
— Не “О”, а “Э”, — поправил его Сёдерстедт. — Из-за этой буквы невиновный человек пережил адские муки и принял смерть.
— Вы ее охраняете? — только и спросил Дженнингс.
Проглотив слова, которые вертелись на языке, Арто Сёдерстедт ограничился коротким:
— Да.
— Немедленно увеличьте охрану.
— Я вас не совсем понимаю, — вмешался Хультин. — Вы нам отдаете приказания? Серийный убийца, причем один из самых отвратительных за всю историю человечества, наконец арестован и отдает приказы полиции?
— Не я, — ответил Дженнингс. — Я никаких приказов не отдаю. Я Никто. Но перед вами стоит выбор, суть его можно свести к ответу на два вопроса. Первый: хотите вы или не хотите атомную войну? — Второй: что вы предпочитаете — американский капитализм или исламский фундаментализм? Глобализация мира необратима, и в этой ситуации как никогда важна однополярность. Вам семерым предстоит сделать выбор.
— По-моему, все не так просто, — возразил Йельм.
— Сейчас, в ближайшие часы, все именно так, как я говорю. А потом можете делать со мной что хотите.
— В какую инстанцию вы хотели обратиться? — спросил Йельм.
— Неважно. На это уже нет времени. Надо сделать так, чтобы судно не ушло из шведского порта.
— Хенрик Нильсон об этом знает?
— Нет, он только получил деньги, что будет дальше, он не знает. Посредник перевозит материалы в нейтральное место. Оттуда они попадают в порт. И место, и порт мне неизвестны. Судно отходит сегодня или завтра. Это все, что я знаю.
— Пункт назначения?
— Выдуманный. По документам может быть любым.
— Хорошо, — тут же сказал Хультин. — Встречаемся у входа.
Все направились к двери. Йельм задержался. Он остановился возле Дженнингса и посмотрел на него.
— Ваша исповедь и признание — всего лишь уловка, способ выгадать время или вызвать к себе симпатию? Не правда ли?
— Поживем — увидим, — спокойно ответил Дженнингс.
— А как насчет Нюберга? — продолжал Йельм. — Что вы подумали, когда увидели его в коридоре? Могли ли вы представить себе такое развитие событий? Неужели вы и апперкот могли предсказать?
Взгляды Дженнингса и Йельма скрестились, и Йельму показалось, будто он заглянул во мрак тысячелетий или посмотрел в глаза акуле.
— Этого вы никогда не узнаете, — ответил Дженнингс.
Йельм подошел и наклонился к нему. Дженнингсу хватило бы доли секунды, чтобы убить его. Йельм и сам не знал, зачем положил голову в львиную пасть. Может, ему померещился потусторонний зов или пение сирен, или захотелось издевательски ухмыльнуться в лицо смерти?
— Глядя на вас, я готов поверить в необходимость смертной казни, — сказал он.
Дженнингс улыбнулся своей мимолетной улыбкой. Безо всякого намека на радость.
— Как индивид я, конечно, заслуживаю смертной казни, — сказал он. — Но я не индивид, я инстанция.
Йельм вышел. Остальные стояли в коридоре. Арне Сёдерстедт говорил по мобильному.
— Он не врет? — спросила Черстин Хольм. — Речь действительно идет о системах управления ядерными боеголовками? Или он нас просто отсылает, чтобы развязать себе руки?
— Черт его разберет, — в сердцах ругнулся Йельм. — Его не поймешь. Зачем мы ему? Что за игру он затеял?
— По-моему, это уже в компетенции СЭПО, — буркнул Чавес.
— Может, сообщить в правительство? — предложила Хольм.
Хультин стоял неподвижно. Было непонятно, думает он или просто пребывает в растерянности.
— Пошли убьем его, — бодро предложил Нурландер.
Сёдерстедт закончил разговор и вздохнул:
— Юстине удрала от наблюдения.
Хультин поморщился, подав наконец первые за последнее время признаки жизни.
— Никому пока сообщать не будем. Чем бы Юстине не занималась, это незаконно. Будем брать ее и заодно проверим все суда, которые должны покинуть шведские порты в ближайшие сутки.
— А Дженнингс?
— Под стражей. Я организую это. Арто, у тебя сохранились записи Юстине?
— В кабинете.
Все пошли к нему. Там уже сидел Гуннар Нюберг и разглядывал свою загипсованную руку. Он поднял на входящих скептический взгляд.
— Вы подписали контракт с дьяволом, — констатировал он. — Берегитесь! А я — пас!
— Ты член нашей команды, Гуннар, — сказал Хультин. — Нужно найти Юстине Линдбергер. Речь идет о государственных интересах.
— Поумнее ничего не придумали?
Лицо Хультина было непроницаемым.
— Он вас дурит! — заорал Нюберг. — Вы что, не видите: он вас за дураков держит? Он и меня провел. Он позволил мне себя ударить! Я видел его взгляд. Он все это разыграл. Я это только сейчас понял.
— Возможно, — сказал Хультин. — Но то, что Юстине Линдбергер сбежала из-под наблюдения, это факт. Нам нужна твоя помощь.
Нюберг покачал головой.
— Ни за что.
— С этого момента ты на больничном. Иди домой.
Нюберг дико взглянул на Хультина и вышел. Он остановился за дверью и дал выход гневу. Потом отправился в подвал, туда, где находился под арестом Дженнингс. Двое крепких одетых в гражданское полицейских только что заступили на пост возле дверей. Они сидели в коридоре за столом, разложив на нем карты. Появление Нюберга было для них неожиданным. Нюберг сел на третий стул возле стены.
