Презерватив для убийства - Воробьев Андрей (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗
Никто не назвал бы хозяина «Дюны» скупердяем. Он платил местной администрации, различным инспекторам и время от времени угощал водкой участкового. Еще перед входом в заведение сидел вышибала в камуфляже. Хозяин был уверен: этого хватит, чтобы избежать любых проблем.
Однажды в ресторан пожаловали гости, которые не собирались обедать. Они также не дали это и другим, повесив на дверях табличку: «Закрыто». Весь персонал, включая вышибалу, связали и спустили в подвал. Хозяина же затащили на кухню. Начался нелегкий разговор о проценте от выручки, с которым он согласился бы расстаться. Незваные гости не торопились, но постоянно намекали, что в любой момент готовы перейти к радикальным действиям. Пока же они дегустировали все дежурные блюда и винный погреб владельца, открывая бутылки старым корсарским методом — пробку долой вместе с горлышком. Хозяина утешало одно: супруга успела сбежать через подсобку, чтобы добраться до телефона и позвонить старому школьному другу Денису. Тот, вроде бы, был знаком с какими-то хорошими ребятами, всегда готовыми прибыть на помощь и выручить хороших людей из неприятностей.
Жена отсутствовала долго, и когда приехали две «бомбы» с хорошими «мальчиками», хозяин сидел на кухне, привязанный к стулу, а бандиты спорили: какого кипящего масла ему лучше налить за шиворот — кукурузного или оливкового? После этого хозяина развязали и попросили подождать немного в подсобке. Полтора часа шла интенсивная «терка», после чего плохие ребята распили с хорошими пару бутылок коньячку, торопливо извинились перед хозяином и удалились.
Хозяин так и не стал гадать: что было здесь — «наезд, в натуре», или спектакль? Он остался в живых, а это главное.
Отныне «Сосновая дюна» работала исключительно под патронажем Дениса. Конечно, тот не требовал никаких денег (за ними время от времени наезжали «хорошие ребята»), но хозяин не забывал, кому обязан своим спасением. И естественно, лишь только Денису надо было обсудить какую-нибудь важную проблему наедине, хозяин «Дюны» объявлял то, что в советские времена называлось «переучетом».
Сегодня был именно такой день. Накануне позвонил Денис и сказал, что завтра ресторанное секьюрити (несмотря на Денисову «крышу», с того дня «Дюну» охраняли двое охламонов в камуфляже) может отдохнуть. Охрану заведения возьмут на себя его люди. Один из них занял пост на дорожке, ведущей от ресторана к Выборгскому шоссе. Посередине был шлагбаум, открытый практически всегда и поэтому не вызывавший никаких нареканий у местной администрации. Но сегодня шлагбаум преграждал путь к ресторану. Возле него дежурили двое крепких ребят, и можно было с уверенностью сказать: в этот день в «Сосновую дюну» попадут только те, кого захотел там видеть Денис.
Первым в ресторан приехал Михин. Хозяин сам проводил гостя в пустой зал, усадил за столик и спросил: чего бы тот хотел выпить?
Элементарный вопрос поставил Виталия Самуиловича в затруднение — дело было в том, что тот привык полагаться на вкус партнеров. Те же обычно заказывали приличные вина. Сейчас же партнеров рядом не было. Кроме того, Михин никогда бы не признался себе в этом, но его питейные пристрастия сформировались в детские годы, когда он с приятелями давил перед танцульками дрянной портвяш в парадняке.
Витюша не любил виски, как любой другой крепкий напиток. Однако ему было жарко, и он, решив, что виски со льдом — штука прохладительная, попросил для начала принести именно его. По отсутствию опыта, он не сообразил, что сто грамм — это не конечный выход напитка, включая лед, а сто грамм непосредственно виски.
Как ни странно, напиток ему понравился. Михин не заметил, как одолел бокал и попросил повторить. Он задумался о закуске, но вспомнив, что виски не закусывают, делать этого не стал.
Прошло почти полчаса. Стаценко все не было и не было. «Не многовато ли будет?» — бродила спасительная мысль в голове у Михина. Мысль ушла, как назойливая медсестра, прогнанная больным, и Виталий Самуилович заказал третью порцию виски.
С каждым глотком прежние страхи уходили прочь. Ну и пусть сейчас сюда несется козел Стаценко! Приехал из своего Иркутска-150 и думает: «Я круче, чем вареные яйца парагвайского страуса». Он — мандовошка с претензиями, больше ничего. Мы в Питере и не таких обламывали. И пусть, скотина, только посмеет повысить голос на Виталия Самуиловича Михина! Он не дурак, у него кое-что во внутреннем кармане пиджака…
— Чего водочку не пьешь, Витюша? Боишься, что попадется бутылка с твоего завода?
Михин поднял голову. Он не заметил, как в зал вошел Стаценко и неторопливо направился к его столику.
— Добрый день, — Михин постарался кивнуть так, как обычно, не поднимая головы, кивает начальник при виде опоздавшего подчиненного.
На широком и морщинистом лице Стаценко появилась удивленная гримаса. Сибиряка удивил даже не тон Михина, а то, что тот почти не удивился его появлению.
— Какой ты, Витек, сердитый сегодня. Ну, не хочешь водочки, я выпью за тебя. Человек!.. Для начала сто грамм «Абсолюта» и пельменей. Я только горячим закусываю. И настоящих пельменей, а не вареных кошачьих яиц.
Потом Стаценко вынул «беломорину» (Михин знал, что сибиряк настолько любит этот сорт, что курил его даже на приеме во дворце Белосельских-Белозерских), затянулся и выпустил густое облако прямо в лицо Виталию Самуиловичу.
— А знаешь, Витюша, будь в здешнем меню настоящие кошачьи яйца, я бы их точно для тебя бы приказал сварить. Чтобы ты ими давился и думал: «Нельзя делать подлянки своим друзьям».
— Своим друзьям я подлянок не делаю, — с упором на первое слово сказал Михин.
— Стоп. Кто же у тебя друзья? Ларечники, которые твоей водкой торгуют? Или партнеры, благодаря которым ты смог хоть одну бутылку выпустить?
— Обо всех проблемах моего цеха я буду говорить только с исполнительным директором «Транскросса» Глебом Игоревичем Неврюковым! — отчеканил Михин, удивляясь: как ему так удается?
Официант подал водку. Стаценко на две трети опорожнил рюмку и продолжил:
— Нет, мужик, ты не верти. Скажи, я, Денис, ну, этот Неврюков — тебе друзья, или сортирная бумажка: попользовался и выбросил?
— Неврюков и Денис, пожалуй, друзья, — как можно наглее ответил Михин. — Я с кем попало не дружу.
— Значит, сука, у друзей за спиной крысятничать можно?! «Бабки» гнать в свой карман — это пожалуйста. А потом, не друзья, а г… на палочке? Не, ты не верти, ты тут отвечай, падла! — орал, распаляясь, Стаценко. — Тебя недавно три мужика в твоем кабинете от-трахали, понравилась, да, палочка-выручалочка? Сейчас еще одну от меня получишь!
— Сядьте, Александр Дмитриевич, — сказал Михин. — Не надо портить вечер.
— Нет, это ты у меня сейчас, зараза, на ж… сядешь! — продолжал орать Стаценко. — Я таких, как ты, говнюков в жизни больше обломал, чем у тебя волос на мудях.
С этими словами Стаценко встал из-за стола, отшвырнув ногой стул. Михин отскочил на шаг. Потная рука нашарила во внутреннем кармане рукоять пистолета, и он вынул его, снимая с предохранителя.
Для Стаценко вид оружия в руках человека, которого он презирал, оказался последней каплей.
— Да ты, мразь, на десантного офицера со «стволом»?! Да я сейчас тебя за яйца к табуретке прибью.
И он сделал еще один шаг вперед. На долю секунды, страх, нет, скорее сомнение, посетили душу Стаценко: он знал, что зажигалки делают в виде западных моделей, но никак не в форме отечественного ПСМ. Да и газовики такие есть вряд ли. Тогда…
Но он уже сделал следующий шаг.
— Стреля-я-ять буду! — взвизгнул Михин и, еще не докончив визга, нажал на спусковой крючок. При этом Виталий Самуилович смотрел прямо в лицо Стаценко, и ему показалось, будто он с размаха вогнал своему противнику в глаз раскаленное копье. Пуля вошла в мозг почти без препятствий. Сибиряк застыл на месте и медленно поехал вниз.
Хотя ПСМ самый маленький советский пистолет, но дело было сделано с первого же выстрела. Акционер «Транскросса» отправился в мир иной, даже не успев выругать себя за последнюю ошибку в жизни.
