Хрустальная ловушка - Платова Виктория (первая книга TXT) 📗
Вот тебе и горные сапоги с гвоздями. Этот продвинутый Артем Львович наверняка купил их где-нибудь на распродаже в бесснежном равнинном Ганновере (вероломный Отто Шриттматтер был из Киля). В тесном союзе с гениталиями такие гиперсексуальные сапоги должны производить сильное впечатление на шлюх средней руки. Наверняка все они просят Артема Львовича не снимать обувь во время акта.
Очень демократично, ничего не скажешь. И выглядит он неплохо, особенно хорош череп, испещренный многочисленными шрамами. Такому отпетому врачу хочется сразу доверить все, что только можно, — запущенный цистит, эрозию шейки матки, гланды, тахикардию и болезнь Паркинсона.
Артем Львович совершенно не удивился визиту Ольги, и это сразу насторожило ее.
— Привет, — сказал он. — А мы только что о вас говорили.
— Я знаю. С моим мужем.
— Точно, — осклабился Артем Львович.
— Что порекомендовали? — Ольга решила, что иронический тон будет самым уместным. Ирония — единственная эмоция, которой напрочь лишены душевнобольные.
— То же, что и всегда, — Артем Львович даже не соизволил сбросить ноги со стола. — Аспирин, горчичники, постельный режим и компрессы на ночь. Желательно водочные. Вы напрасно встали, горло — вещь обманчивая.
— При чем здесь горло?
— Ну, когда я осматривал вас, если вы помните…
— Я помню! — Она повысила голос. — Я все помню!
— Охотно верю. — Улыбка Артема Львовича стала еще шире, Ольга даже увидела золотую коронку, загнанную глубоко в пасть. — Только зачем же так кричать? Мы все-таки не в горячем цеху на сталепрокатном заводе. И не на рынке.
Изысканное вальяжное хамство тоже шло ему.
— Что он сказал вам?
— Кто?
— Мой муж. Зачем он приходил?
— За аспирином.
— Врете. У нас есть аспирин. О чем вы говорили?
— Я давал клятву Гиппократа, душа моя. — Он посмотрел на Ольгу прозрачными глазами клятвопреступника.
— Он все вам рассказал, да? — Опять этот приступ неконтролируемой ярости, включающий в свою орбиту не только Марка, но и этот бритый медицинский клистир. Лоб Ольги покрылся испариной.
— Что вы имеете в виду? — Ее плачевный вид все-таки произвел на врача впечатление. Он наконец-то снял со стола свои сапоги.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду… Оставил меня дома, а сам побежал к вам — уговорить, чтобы вы вкололи мне какую-нибудь гадость.
— Успокойтесь, у вас просто разыгралось воображение.
— Не смейте говорить мне о воображении. — Ярость душила Ольгу, застилала глаза, не давала вздохнуть. Если бы под ее рукой оказался сейчас какой-нибудь традиционный скальпель, еще неизвестно, как бы она им распорядилась.
— К сожалению, я хирург, — Артем Львович с любопытством разглядывал Ольгу. — К тому же малопрактикующий.
Ну и патологоанатом по совместительству. А вам, похоже, действительно нужен психиатр.
Он в курсе. Ну конечно же, он в курсе. Дисциплинированный Марк, уже давно мечтавший о карманном психоаналитике для их дома, поделился с этим типом своими опасениями. Все правильно, так и должен был поступить нормальный здравомыслящий человек.
Ольга с ненавистью взглянула на врача и выбежала из медпункта.
…Даже улица не привела ее в чувство: перед глазами плыли круги, сухость во рту, к которой она успела привыкнуть за последние несколько дней, усилилась. Но ярость не проходила, она отступила в мрачные глубины организма и теперь накатывала на Ольгу волнами.
Она с трудом добралась до коттеджа.
Ольга вдруг подумала о том, что забыла взять ключи (ничего подобного с ней не случалось никогда раньше), но ключи бы и не понадобились.
Дверь была открыта, Тем лучше, значит, Марк дома, и теперь у нее будет повод поговорить с ним серьезно.
Марк действительно оказался дома.
Он сидел за компьютером и сосредоточенно набирал какой-то текст: губы его шевелились, а на безмятежном лбу залегла горизонтальная складка.
— Стряпаешь историю болезни, милый? — Голос Ольги не предвещал ничего хорошего. — И что, интересно, мы имеем в анамнезе? Параноидальное состояние? Мания преследования? Навязчивые идеи? Больная желает знать всю правду, перед тем как угнездиться в «желтом доме».
— О чем ты, кара? — Он поднял голову и непонимающе посмотрел на Ольгу.
— Ты прекрасно знаешь о чем! — наконец-то она сорвалась на крик. — Втихаря бегаешь к этому придурковатому плейбою-доктору и стучишь на мое тяжелое психическое состояние. Я видела тебя там.
— У тебя действительно навязчивые идеи, кара, — со скрытой злостью сказал он. — Я устал тебя успокаивать.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Я даже знаю, что ты сейчас сделаешь. Закончишь строчить донос на меня и отправишь электронной почтой отцу. Пусть знает, что у него дочь-шизофреничка!
Похоже, все это время он давал себе слово держать себя в руках; уговаривал себя, стоя под душем; уговаривал себя, сидя на унитазе; уговаривал себя, лежа в кровати, — не волнуйся, Марк, если ничем нельзя помочь, то лучше переждать.
Но пережидать бессмысленные выходки жены ему явно расхотелось. Он вскочил из-за стола и бросил ей в лицо:
— Черт возьми, кара! Я хотел, я пытался… Но ты действительно ведешь себя как идиотка. Иди и посмотри, что я пишу!
Подчиняясь его взвинченному тону, она подошла к столу и заглянула в компьютер: на экране мерцали колонки цифр.
— Ты поняла? — Ее ярость передалась Марку, и он с наслаждением ею воспользовался. — Я просто работаю, я отслеживаю одну из сделок по поручению твоего отца… А с самого утра улаживал последствия твоих ночных подвигов! Хочешь знать, во сколько нам это обошлось, не говоря уже о моральных издержках?! Один визит к этой астигматичке чего стоил…
— Марк, пожалуйста, — Ольга подняла руку, защищаясь, но Марка уже невозможно было остановить.
— И ты… Ты не нашла ничего другого, кроме как попытаться отравить мне существование…
Лучше бы он этого не говорил.
Ольга моментально сникла и поплелась в ванную. На полочке по-прежнему стояла коробочка с нитразепамом. Ольга взяла в руки пузырек со снотворным: ничего не стоит выпить его весь и освободить от страданий и себя, и мужа.
Дальше будет только хуже.
Искушение было так велико, что Ольга даже зажмурилась.
Нет, она не может так поступить, но успокоиться все же стоит. Она высыпала на ладонь содержимое пузырька, но взяла только одну таблетку: суточная норма, к которой за несколько дней приучил ее Марк. Плевать на Марка, сейчас она отправится спать, чтобы хотя бы во сне отдохнуть от себя самой.
В дверь настойчиво постучали, — похоже, Марк начинает серьезно беспокоиться о возможном самоубийстве, это вполне в духе ее сегодняшнего состояния. Странно, он убрал все режущие предметы, но даже не подумал о стоящем на самом видном месте пузырьке со снотворным. Удивительная непоследовательность. А может быть, он сам этого хочет? Он не так терпелив с ней, как был терпелив с Мананой отец. Тоска и растерянность сменили ярость, но это были чувства из той же колоды крапленых карт: она никогда не держала их в руках, она никогда не была такой…
— Открой, кара!
Ольга с тоской посмотрела на дверь ванной, но даже не двинулась с места. Марк громыхнул в мореный дуб кулаками.
— Открой сейчас же, слышишь!
— Здесь не заперто, — громко сказала Ольга омертвевшим голосом.
Дверь тотчас же открылась, и на пороге показался Марк: увидев горсть таблеток на ладони у Ольги, он бросился к ней и выбил их из рук. Таблетки рассыпались по полу.
— Зря, Марк… Это было отличное снотворное.
Нагнувшись и почти сталкиваясь лбами, они принялись собирать чертовы таблетки. Нельзя сказать, что это особенно их сблизило, но ярость Ольги прошла.
— Ты действительно думал, что я могу покончить с собой?
— Нет, что ты… — Видно было, что он по-настоящему испугался. — Прости меня, кара… Может быть, я был не совсем корректен и абсолютно нечуток…
Боже мой, она от него ждала совсем других слов.
Марк хотел сказать что-то еще, но телефонный звонок заставил их обоих вздрогнуть. Он выскочил из ванной, как показалось Ольге, — с облегчением. Засунув таблетки в пузырек, она посмотрела на себя в зеркало: "Слава богу, что я все еще вижу знакомое лицо. А с возрастом становлюсь все больше похожей на Манану.
