Эшафот забвения - Платова Виктория (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
И то, что я почувствовала в отяжелевшем теле Митяя, тоже не может называться любовью, фанатичная любовь к какому бы то ни было спорту и есть для него эротизм. Интересно было бы взглянуть на его девушку, она наверняка работает инструкторшей в каком-нибудь процветающем фитнесс-центре “Артемида”, они наверняка идеально подходят друг Другу – парочка инструкторов. Не стоит идти дальше, Ева, иначе возникнет искушение соорудить какую-нибудь шаткую конструкцию, что-то вроде любовного треугольника.
Тебе это ни к чему, тебе сейчас нужно подумать совсем о другом, выстроить картину происшедшего и попытаться дойти до сути…
Когда я открыла дверь ванной, Митяй отскочил от нее, как нашкодивший кот.
– Я не слишком долго? Не задержала тебя? – весело спросила я.
– Нет-нет, все в порядке. Извини меня.
– Это ты меня извини.
Он все еще оставался в спортивном костюме, и я вспомнила первое утро в его квартире, когда он зашел ко мне в одних трусах и с полотенцем на плече. Теперь-то он наверняка не рискнет больше дефилировать в одном исподнем, чтобы не вводить меня в искушение: что-то изменилось в наших легких и прозрачных от ненависти отношениях.
– Я иду спать. Спокойной ночи, Митяй.
– Да-да, конечно… Хочешь кофе? Это что-то новенькое, кофе в час ночи, даже без кофеина, – это нарушение режима.
– Нет. Это нарушение режима, Митяй. Вопиющая бестактность по отношению к твоему организму. – Я медленно приходила в себя.
– Да, конечно. Прости… Спокойной ночи. Я только хотел спросить тебя… Ты вся седая…
– Странно, что ты заметил это только сейчас.
– Я давно заметил, мне просто не приходило в голову…
– Это всего лишь нарушенная пигментация, не больше, бич всей моей жизни. Твое любопытство удовлетворено?
– Да. Извини.
Почему же он все время извиняется? Лучше не думать об этом. И вообще не думать о Митяе. У тебя есть о чем подумать.
– У меня к тебе просьба, – сказала я.
– Слушаю.
– Мне нужна бумага. – Этот старый, еще вгиковский прием никогда не подводил меня. Бумага помогала мне думать, расписанные на ней мысли выглядели стройнее, они приводили меня к определенным выводам, упорядочивали факты и подсказывали решения. А сейчас мне было необходимо упорядочить факты, слишком много накопилось их за последние несколько дней.
– Бумага?
– Ну, пара листков из блокнота или записной книжки. – Ручка у меня была – “Паркер”, презентованный добродушным ворюгой Анджеем Братны.
– Боюсь, с этим будут проблемы, – лицо Митяя сморщилось, он искренне хотел услужить мне, – я ничего не пишу.
После десяти минут совместных поисков подходящего материала я удовлетворилась еженедельником Митяя (огромная жертва с его стороны!) и, в очередной раз пожелав ему спокойной ночи, отправилась к себе. Еженедельник был почти полностью забит давно прошедшими встречами и подробными физическими характеристиками его унылого бытия: “30 августа: бег – 10 км, отжимания – 120 р., приседания – 100 р., пульс – 65”; “5 октября: бег – 15 км, отжимания – 150 р., приседания с грузом – 120 р., пульс – 60”. Господи, нужно быть полной идиоткой, чтобы на полном серьезе думать, что его можно чему-то научить… “Вернуть Валентине два “лимона” за кроссовки”, “понедельник, 21 – Валентина”, “понедельник, 12 – Валентина”, “понедельник, 9 – Валентина, купить презерв.” – трогательная история всепоглощающей страсти, ничего не скажешь.
Мне вдруг стало смешно.
В еженедельнике были и другие записи, выдающие напряженную умственную деятельность Митяя: “Воля к порядку – единственный в мире порядок. Ж. Дюамель”, “Если благородные и мудрые управляют глупыми и низкими, то царит порядок. Если же глупые и низкие управляют благородными и мудрыми, то будет смута. Мо-Цзы”, “Поддержка здоровья есть долг. Немногие, по-видимому, сознают еще, что есть нечто такое, что можно было бы назвать физической нравственностью…, всякое неповиновение законам здоровья есть грех. Г. Спенсер”, “Здоровье заключается в труде, и нет к нему столбовой дороги, кроме как через кропотливый труд. У. Филлипс”, “Здоровье до того перевешивает все остальные блага жизни, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля. А. Шопенгауэр”. Должно быть, он добросовестно проштудировал “Энциклопедию афоризмов” в свободное от тренажеров время.
Мне вдруг захотелось разрушить упорядоченное существование Митяя, надавать по морде его “физической нравственности”, заставить забыть о пунктуальных примечаниях “купить презерв.”. Это желание было таким сильным, что я едва сдержалась, чтобы тотчас же не отправиться в его келью, чтобы не коснуться губами его груди… Он может быть совсем другим, я же видела его глаза, меняющие цвет, его волосы, спутавшиеся от нашего бесплодного противостояния.
Нехорошо читать чужие ежедневники, Ева. А разве ты всегда поступала хорошо?
А впрочем, такие записи даже интимными не назовешь, никакого интереса они не представляют. Ничего интригующего. Только на одной из последних страниц я нашла странную запись: “Стерлинг-армалайт” – 3, “паркер-хейл” – 3, “энфилд-5,56” – 1, уж не тренажеры ли он закупает для своего клуба “Аякс”? Первое слово в ряду мне что-то смутно напоминало, наверняка фунты стерлингов, которые я никогда не видела в глаза…
В ежедневнике было только несколько чистых страниц. Я без сожаления вырвала их и только тут поняла, что они мне совершенно не годятся. Серьезная девушка Ева привыкла мыслить масштабно, для ее выкладок не подходит такое куцее пространство.
Я осмотрела комнату, неужели, кроме чертовых кубков и баскетбольного кольца, здесь нет ничего, что свидетельствовало о наличии у хозяина хотя бы среднего образования. А потом, наплевав на все условности, я распотрошила тумбочку под телевизором и за видеокассетами, кажется, нашла то, что мне было нужно.
Старые спортивные грамоты Митяя.
Замечательный глянец, девственно-чистая обратная сторона, признание заслуг и достижений на районном, областном и республиканском уровне. Первое место по спортивному ориентированию, первое место по стендовой стрельбе, третье место по настольному теннису (подкачал, подкачал, Митяй!), волейбол (сборная института физкультуры, все-таки начатки высшего образования у тебя имеются, ничего не скажешь!), баскетбол (снова институт), ручной мяч…
Я улеглась животом на пол, обложилась сигаретами, пепельницей (кубок за победу в соревнованиях по стендовой стрельбе, мой любимый), ворохом митяевских грамот. “Паркер” был идеальным оружием для этого поля битвы – он сразу же легко заскользил по глянцу. Он был рожден для того, чтобы вывести на гладкой поверхности одно-единственное слово “УБИЙСТВО”. Аккуратно заштрихованное, подчеркнутое двумя строгими линиями, оно выглядело вполне миролюбиво.
Оно не было опасным.
Но сначала необходимо восстановить хронологию ночи убийства. В ту ночь я не следила за временем и могла судить о нем лишь приблизительно. Спустя полчаса один из листов был заполнен. В моем изложении все события выглядели следующим образом:
1. Во время ночной смены (приблизительно около часа ночи) Александровой становится плохо. Съемку останавливают, и в гримерку вместе с ней отправляются: а) Анджей Братны, режиссер; б) Ева, ассистент режиссера; в) Леночка Ганькевич, художница по костюмам (ее присутствие в гримерке совершенно необязательно).
2. В гримерке происходит дикая сцена между Братны, Леночкой и старой актрисой. Братны спонтанно выгоняет из группы Леночку, а та обещает “устроить ему кино”.
3. Старуха просит оставить ее и говорит, что вернется на площадку сама. Через двадцать минут. Братны и Ева уходят. Ганькевич ушла еще раньше.
4. Братны и Ева возвращаются на площадку к съемочной группе. Там практически никого нет.
5. Братны устраивает скандал и уходит собирать группу (в районе половины второго ночи).
6. Примерно в это самое время Ирэн хочет забрать забытую в гримерке кассету. Дверь закрыта изнутри. Ирэн слышит голоса за дверью (убийца и жертва?).
7. Все возвращаются на площадку. Последним приходит режиссер.
