Криминальный гамбит - Сартинов Евгений Петрович (читать книги регистрация .txt) 📗
Касьянов тут же набрал номер телефона участкового Березина.
— Антон, это Касьянов. Ты проверял Тухачевского, сорок, квартира двенадцать?
— Постой, дай вспомнить… — Судя по голосу, участковый тщетно пытался проснуться. — Дом сорок, квартира двенадцать. Там старуха жила, да?
— Да, бабка Юрташкина.
— А, вспомнил! Я проверял ее в первый же день после побега.
— И как?
— Бабка-то померла. Ну я привел мать Юрташкина, заставил открыть дверь.
— Никого не было?
— Нет.
— А сейчас один дед звонил, говорит, что вторую ночь в квартире шумит вода.
— Это интересно.
— Давай, поднимайся, я сейчас подъеду.
В кабинете Касьянов просмотрел дела беглецов. Молодые — одному двадцать, остальным по двадцать два. На цугундер всех притянули по первому разу, за кражу кабеля с родного завода — триста метров, в руку толщиной, медного кабеля стоили солидно. Вычислили парней быстро, буквально через два часа, тем же утром. Они как раз взвешивали кабель в пункте приема цветного металла, расположенного среди частных гаражей. Обычно за такие грехи не сажали, обходились подпиской о невыезде. Но эти воришки совершили ошибку, приняв на грудь по стакану водки, они слишком нагло и агрессивно встретили подъехавший патруль, за это и загремели в ИВС — чисто в воспитательных целях. Двухсуточное пребывание в камере с десятком более опытных и агрессивных уголовников не понравилось парням, и они не упустили шанс дернуть на свободу с благословения покойного Свинореза.
С колодниковскими кадрами Касьянов решил не связываться, на задержание он взял группу немедленного реагирования — ГНР. Они должны первыми выезжать на происшествия, определять, есть ли состав преступления, при необходимости производить первичное расследование и находиться на месте до приезда опергруппы. ГНР состояла всего-то из трех человек — шофера и двух опытных оперов Пунаева и Русакова.
Машину они оставили за углом дома, шофер должен был подстраховать их, если кто-нибудь решится спрыгнуть с четвертого этажа. Осторожно, стараясь не шуметь, подошли к квартире. Касьянов долго стоял у двери, приложив ухо к многократно перекрашенной фанере, слушая тишину, пока не уловил далекие, приглушенные голоса. Этому он научился у Мазурова, пару раз участвуя с ним в задержании.
— Есть, тут они, — сказал капитан старшему по ГНР капитану Пунаеву. — Где же Березин?
Участковый появился минут через пять, и не один, а с заплаканной женщиной лет сорока пяти.
— Это мать Юрташкина, Антонина, — сказал он, кивая на свою спутницу. — Она уже призналась, там они, все трое.
— А как же ты проверял в тот раз? Березин смутился.
— Говорит, залезли в шкаф и сидели тихо, как мыши, — нехотя признался он.
— Ладно, пусть открывает дверь.
Хозяйка, все так же всхлипывая, полезла в сумочку, достала ключи и начала один за другим отпирать все три замка. Когда с последним было покончено, она толкнула дверь, но та не поддалась. Антонина беспомощно посмотрела на милиционеров.
— Там щеколда с той стороны.
Касьянов продолжал все это время прислушиваться к звукам внутри квартиры.
— Скажите, чтобы открыл дверь, — тихо шепнул он женщине.
— Артем, открой, — слабым, болезненным голосом сказала мать и стукнула маленьким кулачком в обшарпанную дверь. — Артемчик, пожалуйста!
— Ма, ты одна? — вскоре донеслось из-за двери.
— Нет, не одна, — громко ответил Касьянов. — Открывай, милиция!
Тихие шаги удалились, но капитан снова крикнул:
— Дом окружен, так что выходите, и побыстрей!
Уговоры длились еще минут десять, мать заливалась слезами, но за дверью было тихо.
— Оружие у них есть? — спросил Касьянов.
— Да какое оружие! Нет у них ничего, откуда? — всхлипывая, сказала Антонина.
Тогда Касьянов кивнул самому мощному из ГНР, капитану Русакову.
— Давай, похоже, уговорами их не проймешь.
Дверь сдалась после первого же таранного удара стокилограммового Русакова.
Оперативники быстро рассредоточились по всей квартире, но никого там не нашли.
— Так, и в каком шкафу они прятались в прошлый раз? В этом? — спросил Касьянов, направляясь к старинному шифоньеру с зеркалом. Открыв дверцу, он заглянул внутрь и, запустив руку, выволок за шиворот тщедушного парня в майке и трениках.
— Сынок, — вскрикнула мать. — Артемчик!
Больше в шкафу никого не оказалось, но из соседней комнаты донесся довольный голос Русакова.
— Вот он где, милый! Щас мы его, как Тельмана…
Все двинулись туда. Встав на одно колено, громадный Русаков, пыхтя, шарил рукой под деревянной кроватью.
— Отбивается, — удивленно сказал он, но через секунду с возгласом:
— Есть!
— выволок за ногу худющего парня в одних трусах. Тот цеплялся за ножки кровати и даже приведенный оперативником в вертикальное положение продолжал дергаться всем телом, напоминая кукольного Петрушку.
— Смотри, какой шустрый! — удивленно сказал Русаков, прихватив задержанного за шею. Потом он слегка сжал пальцы, и брыкастый пацан сразу закашлялся и успокоился.
Третьего из этой команды Березин обнаружил в кладовке, рядом с туалетом, среди сломанных швабр, мешков с барахлом и прочим хламом.
Вместе они представляли собой жалкое зрелище — испуганные, щуплые, они больше походили не на злостных уголовников, а на нашкодивших старшеклассников.
Трое суток беспрерывного страха превратили их в обезумевших волчат. Все эти дни они боялись зажигать свет, разговаривать, питались хлебом, водой и консервами, которые принесла мать Артема Юрташкина. Любой случайный стук, громкие голоса на лестнице приводили их в панику. Страх проник и поселился в их душах, полностью измотал парней.
Страх и сейчас темнел в глазах каждого, хотя скрываться уже не было нужды, но теперь они боялись мести этих людей в форме. Они не сомневались, что их будут долго и страшно бить, но как раз это им не грозило. За три дня злость милиционеров улетучилась, на смену пришла усталость, бессонные ночи измотали и их, а то, что поиски, а значит, и все сверхсрочные закончились, привело милиционеров почти в благодушное состояние.
— Ну вот, малыши, погуляли, и пора в детский сад, на нары, — прогудел Русаков, чуть ли не с родительской лаской глядя на беглецов.
— Молодые придурки, — сказал и Березин, наблюдая, как парней усаживают в зарешеченный «уазик». — Так могли бы условно отделаться, а теперь точно сядут.
Вся процедура задержания уложилась в короткий, пятиминутный доклад Касьянова и. о. начальнику ГОВД. Похвалив подчиненных, Мамонов отпустил капитана, и почти сразу дежурный доложил о звонке из больницы.
— Богомолов к вам прорывается, — сказал он.
— Хорошо, давай его.
— Михаил Андреевич, это Богомолов вас беспокоит.
— Здравствуйте, Рэм Андреевич. Как дела, как здоровье?
— Да здоровье-то ничего, вашими молитвами, но некоторые ваши подчиненные очень хотят это здоровье мне испортить.
— Что такое, в чем дело? — насторожился Мамонов.
— Этот ваш лейтенант, Астафьев, по-моему, просто хунвэйбин какой-то. Нагло ночью заявился в больницу. Я ему предложил покинуть отделение, как вы велели, так он сунул мне под нос пистолет и все-таки остался. И угрожал вполне серьезно, впору инфаркт получить.
«Засранец, у Колодникова, что ли, научился?» — подумал Мамонов, вспомнив инцидент с майором и невольно потирая при этом горло.
— Не беспокойтесь, Рэм Андреевич. Если он еще появится в больнице, гоните его в шею. Можете считать, что в милиции он больше не работает.
— Ну, я не думаю, что он здесь появится в ближайшее время. Больше ему тут нечего делать.
— Как это? — удивился Мамонов.
— Да так. Ваш лейтенант выкрал эту свою невесту и увез в неизвестном направлении.
— Какую невесту?
— Орлову.
— А почему невесту?
— Так он заявил, и мамаша ее подтвердила.
— Вот так новости! А точно это сделал именно Астафьев?
— Да, одна наша нянечка видела, как он вез ее на каталке к лифту.
