Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— Конечно! — Теперь лицо газетчика стало непроницаемым.
Но Черноус уловил в бесцветных, холодных глазах офицера беспокойство и, чуть отступив от стола, приоткрыл ящик, где хранил личное оружие.
Движение это не осталось не замеченным майором, и потому он как можно спокойнее достал из кармана бумажник и небрежно протянул секретарю удостоверение личности и командировочное предписание. Черноус положил их перед собой на стол и принялся читать, чуть склонившись над ними. Документы были подлинными. Но с фотографии в удостоверении личности на секретаря, словно упрекая, смотрели глаза другого офицера.
Холодная струйка пота скатилась по виску секретаря. Наверное, каких-то секунд ему не хватит, чтобы дотянуться до пистолета, холодная сталь которого чернеет в ящике стола.
Но именно этих секунд хватило пришедшему. Его оружие стояло на боевом взводе. Промах исключался. Пули прошли через грудь секретаря навылет. Прихватив со стола документы, «майор» тенью выскользнул из кабинета.
В коридорах по-прежнему было пусто. Никого не нашел он и на первом этаже. Ястребок Петро Ходанич ждал его у машины.
— Щось вы швыдко выйшлы.
— Садись в машину, — приказал «офицер» и неожиданно ударил оторопевшего парня в солнечное сплетение, рывком бросил его скрюченное тело на заднее сиденье. И не успел сам вспрыгнуть на подножку, как «козлик» с ревом рванулся с места.
В тот ранний час начальник райотдела МГБ подполковник Ченцов находился в своем кабинете. Да что сказать — находился, если Василий Васильевич не покидал кабинет с вечера, а дежурный по отделу капитан Прохоров строго предупреждал входивших сотрудников: «У Васваса всю ночь свет горел. Без нужды не греметь!»
И молодые чекисты, любившие и за глаза подражавшие своему начальнику, понимающе кивали головами. Они и сами не раз бывали свидетелями, когда в его кабинете с наступлением сумерек работа возобновлялась с удвоенной силой. Казалось, этот человек, не знающий усталости, вытравил из своего сознания все желания, кроме железной необходимости до конца исполнить свой служебный долг.
И никто из них не мог предположить, какие тяжелые думы пригнули рано поседевшую голову Ченцова к дубовому письменному столу, какая смертная тоска сковала его крепкую фигуру в потертом кожаном кресле, каких усилий стоило ему сдержать судорожные рыдания, неудержимо просившиеся наружу.
Его жена была обречена. Его Ульяна, Уля, которой не было еще и двадцати пяти.
Друг юности, одногодка Пашка Снегирев, позвонил Ченцову поздно вечером из Москвы: «Крепись, паря. Профессор Вельский говорит, что шансов может и не быть».
Ченцов в один миг возненавидел всех докторов… Его Ульяна… Но Вельский прошел фронт, войну от первого до последнего дня. Нельзя поддаваться эмоциям. Сам же учил молодых, как глупо подозревать каждого, кто попал в поле зрения. Но сознание упорно не хотело мириться со жгучей правдой жизни.
«Я постараюсь устроить тебе вызов», — пообещал Снегирев.
Теперь, казалось, вся надежда оставалась на Павла.
Они встретились с ним в Саратове летом двадцатого года. Кавалерийский отряд ЧОНа направлялся на борьбу с антоновщиной. Шестнадцатилетний Пашка упросил командира их эскадрона взять его с собой. Нахально соврал, что хорошо знает балашовские края.
Осенью того же двадцатого разведка красных попала в засаду. Под Снегиревым убили лошадь. Сложить бы Пашке в том селе молодую голову, если бы не выскочил на него Ченцов. «Держись за стремя, пока духу хватит!»— кричал Василий, отстреливаясь с коня. И Пашка понял. Мертвой хваткой вцепился в ремень и как угорелый бежал рядом, пока не вынес дончак их из боя.
А на другой день, словно винясь перед Ченцовым, Снегирев говорил, разводя руками: «Ничего не попишешь, паря. Быть нам теперь побратимами». Как в воду глядел.
Совместная служба в Туркестане, бои с басмачами, работа в ЧК. В тридцать седьмом Пашка Снегирев первый твердо отказался признать Ченцова пособником троцкистов. Его уверенность поколебала многих. Василия спасли, но Снегирев получил неожиданное назначение на должность районного оперуполномоченного в далекий Забайкальский край.
Свиделись они только летом сорок четвертого. Диверсионно-разведывательный отряд должен был десантироваться в лесном междуречье на Западной Украине. Одну группу разведчиков возглавил капитан Ченцов, командиром второй назначили капитана Снегирева.
— Это судьба, паря! — обнимая, шептал в ухо Ченцову Пашка. — Рядом с тобой мне сам черт не страшен.
— Вдвоем прорвемся, — чувствуя комок в горле, но сдерживая себя, отшучивался Василий. — Я уже бывал там. Держись поближе, может, случится должок вернуть.
Но, как водится, случилось обратное. У земли парашют Ченцова зацепился за кроны сосен. Капитан попробовал раскачиваться на стропах, чтобы ухватиться за какой-нибудь толстый сук, но парашют вдруг соскользнул с веток, и Ченцов больно ударился коленкой о ствол дерева.
К вечеру нога опухла, и капитан передвигался лишь с помощью десантников. Сроки выхода группы в условное место срывались.
— Здесь, километрах в пяти, сторожка деда Нестера, — предложил радист, — мы там прошлый раз тайник вырыли, раненых прятали, пока с партизанами не связались.
— Хорошо, — поразмыслив, согласился Ченцов, — доставите груз, пришлете за мной проводника. Встретимся у Сухого ручья.
В землянке, как на крестьянском сеновале, пахло чабрецом, полынью и мятой. Дед Нестер принес подушку, лоскутное одеяло. В свете фонарика молча осмотрел распухшее колено Ченцова. Почмокал губами, то ли сочувствуя, то ли осуждая. Туго перевязал покалеченную ногу смоченными в травяном настое рушниками. Прощаясь, сказал: «Вранци в сэло пиду. Провызыи купля-ты. Тай шепну, кому надо. Небэзпечно в моей хати буты. Полицай, Грозой клычуть, чи пронюхав, чи шо. Так и крутытся».
Нога страшно болела, будто горячие угли жгли ее. Ченцов не сомкнул глаз всю ночь, но под утро, намаявшись, все-таки задремал. Проснулся от яркого света, полоснувшего по глазам. Схватился за автомат и тут же услышал: «Ой, боженько!» Сквозь солнечной ливень увидел молодую женщину.
Ченцов опустил ствол пэпээса. Женщина проворно спустилась в землянку, закрыла за собой лаз. Темнота заставила прищуриться капитана. Он включил фонарик.
— Как вас зовут?
— Ульяна.
— А фамилия? — автоматически, по привычке спросил Ченцов.
— Яка фамилия? Зараз только и знать трэба, чи наши, чи нет, — уклончиво ответила Ульяна и улыбнулась.
И может быть, впервые в жизни обезоружила чекиста бесхитростная улыбка чернобровой дивчины. Долго не мог объяснить себе капитан, почему он сразу поверил незнакомой женщине.
Ульяна поставила перед ним крынку с молоком, яйца, развернула тряпицу с хлебом и салом.
— Куда столько? — смутился Ченцов. — Мне ребята оставили провизии на неделю.
Он хотел было встать, но женщина догадалась и подала ему вещмешок. Ченцов достал консервы, шоколад.
— Возьмите, — предложил он.
Ульяна повертела в руках банки и молча сложила их обратно в мешок.
— Не бойтесь, тушенка немецкая.
— Это еще хуже, — вздохнула Ульяна.
— Неужели обменять даже нельзя? На самогон хотя бы. Немцы любят горилку.
— Немцам все равно. А вот бандеры не спрашивают: откуда? Як побачуть: советская, чи немецкая — зараз к стенке.
— Радеют за свою батьковщину, — усмехнулся капитан.
— За свою шкуру они боятся. Бьют из-за угла всех кого ни попадя. Лишь бы в освободители Украины попасть.
— Свернем башку Гитлеру, рассчитаемся и с бандеровцами.
Вечером Ульяна пришла встревоженной. Дед Нестер из села не вернулся.
— Думаете, что-нибудь случилось? — забеспокоился и Ченцов. — Не мог он задержаться по своим делам?
— Ни-и!
— Значит, уходить?
— Как стемнеет, я приду за вами.
Она уже поднималась по лестнице, когда они разом услышали натужный вой немецкого грузовика.
— Поздно, — как-то сразу успокоившись, сказал Ченцов. — Могут найти нас?
