Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Елисеев подробно описал укрепления.
— Потом Борис вступил в спортивный спор с легионерами. На лужайке, с правой стороны вокзала, оборудована спортивная площадка. Борис был первым на турнике и больше всех выжал гирю. Проспорившие где-то достали две бутылки рому и преподнесли их Борису. Но он отдал их армянам: «Выпейте, хлопцы, за себя, за свое будущее». Когда он это сказал, легионеры сникли. Словно подливая масла в огонь, Борис тут же начал рассказывать о тяжелом для немцев положении на фронте…
— Любопытно, очень любопытно… А скажи, Андрей, ты веришь Борису?
— Тысячу раз я задавал себе этот вопрос. Иногда казалось, что попал в хитро расставленную сеть. Но все чаще говорил себе: нет, это не враг. Борис не похож на врага.
— Борис — это его настоящее имя?
— В «Виддере» все его называют Борисом. Шестаков при мне назвал его другим именем. В минуты расставания Борис сказал, что он — Андриевский Роман Антонович. Наверно, не столько для меня, сколько для вас.
— Не исключено…
Майор снова принялся изучать доставленные Елисеевым бумаги.
— М-да, загадочный это человек. Дал нам интересную задачку. — В третий раз прочитал:
«…Вас, безусловно, мучит сомнение, но не сомневайтесь, с вами имеют дело истинно русские люди, воспитанные Советской властью, и мы отлично различаем цвета и их значение. Я при любых обстоятельствах оружия не сложу, мое дело и идеи — непоколебимы! Я раньше действовал самостоятельно в штабе врага. Я уже шесть лет подряд, как не выпускаю оружия из рук, а отдыхом пользовался только в госпитале… Так давайте тоже действовать так, чтобы враги и изменники получили свою «награду».
Внизу — приписка:
«Если вас не затруднит, напишите пару слов мамаше — Лесовской С. Н. Вот ее адрес…»
На рассвете Засухин сказал:
— На сегодня хватит… Иди отдыхать, Андрей. Выспишься — зайдешь в эту же землянку.
Майор остался один, наедине со своими думами.
В тот же день он связался по рации с областным управлением госбезопасности…
— А что, Андрей, — произнес начальник особого отдела, как только Елисеев сел напротив него, — примем план Гринбаума?
Елисеев отдохнул отлично. «Спит, как убитый, — докладывали майору. — Может, разбудить?» «Не нужно», — ответил майор, а про себя подумал: «Это хорошо. Значит, на совести нет черного груза».
— Не будем мешать легенде «Виддера», — продолжал Засухин. — Ты возвратишься в отряд и объяснишь свое отсутствие тем, что ходил к матери в Страчево. В отряде будешь делать все, что и другие партизаны, — это нужно на случай проверки твоей деятельности агентами Гринбаума, если, конечно, они сумеют просочиться сюда. А чтобы твой вызов в объединенный штаб никому не показался подозрительным, скажешь в отряде, что в особом отделе недоверчиво отнеслись к твоему объяснению, что сейчас ведется следствие, мол, проверяют-перепроверяют. Под предлогом дачи дополнительных показаний и явишься ко мне…
— Как настроение, Андрюша?
— Нормальное.
— В отряде никто ничего не заподозрил?
— Все в порядке.
— Хорошо, — майор знал это.
Елисеев предчувствовал: за легкой пристрелкой последует главное. И не ошибся.
Не сводя с Андрея глаз, Засухин медленно проговорил:
— Срок, который дал тебе Гринбаум, истекает.
— Да, — Елисеев выжидательно посмотрел на чекиста. Майор улыбнулся:
— Почему же не спрашиваешь, что будем делать дальше?
— Если нужно, вы скажете. Я на все готов.
Майор подошел к Андрею, мягко опустил руку на его плечо.
— В таком случае, Андрюша, готовься к возвращению в «Виддер»!
Голос Елисеева слегка задрожал:
— Спасибо… Я думал, что вы передумали. Думал: засомневались во мне…
Майор сел рядом.
— Если откровенно, то сомневался. И сейчас сомневаюсь, Андрюша. Сомневаюсь в том, имею ли я право рисковать тобою. Тебе я верю. Но и боюсь за тебя. Потому что знаю, куда идешь. Мы имеем дело с противником очень сильным, хитрым, коварным. Немецкая разведка усиленно плетет разветвленную сеть шпионов, диверсантов, чтобы помочь своему командованию любой ценой добиться перелома в войне. И эти намерения нельзя недооценивать. Небось, слышал это крылатое выражение: чтобы построить Днепрогэс, нужно усилие десятков тысяч людей, а чтобы взорвать — двух-трех человек; чтобы выиграть сражение, нужно усилие армии, а чтобы проиграть его — достаточно иметь в штабе одного опытного шпиона? Суди сам, насколько это важно — упредить врага, насколько это перспективно — иметь своего человека в сердце «Виддера», в самом «осином гнезде». Но все ли продумали мы, все ли предусмотрели, чтобы перехитрить Гринбаума? А если в чем-то дали промашку? Тебе, как и саперу, ошибаться нельзя… Как будто все продумали, с учетом даже того, что немецкая разведка затеяла игру с нами. И здесь твоя роль, Андрюша, исключительная. Надеюсь на твои находчивость, ум, осмотрительность. Об этом мы еще поговорим с тобой. А сейчас… Скажи, Андрюша, ты сможешь подобрать из своего отряда пару надежных ребят, которые помогут тебе перебраться к немцам, сохранив секретность операции?
— Да.
— Назови их.
— Вася Балыкин, тоже из Страчево. Друг детства. Николай Романенко из хутора Новинского.
— Миссия у них, прямо скажу, неблагодарная. Они объявят тебя… предателем.
Елисеев отшатнулся.
— Так нужно, Андрюша. Я обязан сказать больше — неизвестно, когда мы сможем назвать тебя как разведчика. Через год или два. Или пять… Или десять…
Елисеев кивнул.
— Еще труднее будет сознавать, что ты не тот, за кого тебя станут принимать. Мучительно сложно это. Порой тебя будет распирать желание кому-то открыться: «Да свой же я, черт побери!», но — нельзя, не имеешь права называть себя. До отбоя. А когда он наступит — не знаю.
— Понимаю.
— Нет, по-настоящему поймешь это потом… А пока взвесь все хорошенько. У тебя еще есть время подумать…
— Товарищ майор, если так нужно — пусть будет так. Я готов выполнить это задание.
…Спустя два дня Балыкин и Романенко уйдут на задание вместе с Елисеевым, а возвратятся без него, и объявят своего лучшего товарища предателем…
…И вот Елисеев возвращается в «Виддер».
Немецкий офицер, легко определивший в незнакомце по паролю «Пауль-цвай» агента «Абвергруппы-107», доставил его из Гавриловки на хутор Холмецкий. Оттуда позвонили Гринбауму. Зондерфюрер распорядился хорошо накормить его и обещал прислать за ним свою машину.
Ужинать позвали в просторную избу, которая, вероятно, служила столовой: несколько столов, за ними сидели уже изрядно выпившие немцы и несколько полицейских.
Не знал Андрей, что это был проверочный пункт для агентов, возвращающихся из «партизанской зоны».
Такого разгульного пиршества Елисееву еще не приходилось видеть. От этих оргий веяло чем-то тоскливым, загробным. У собравшихся здесь был вид людей обреченных, пытающихся как-то забыться, уйти подальше от действительности, которая, однако, давала о себе знать ежесекундно.
— А ты, м-мил-человек, што не того… не ве-веселишься? — Щупленький человечек с реденькой бородкой присел на скамейку, обдавая Андрея перегаром, перемешанным с тяжелым запахом несвежего винегрета, лука и еще чего-то брыдкого, тошнотворного. — Ай гребуешь?
— Я не пью, — отворачивая лицо, сказал Елисеев.
— Не обижай, м-мил-человек.
Широко расставляя ноги, к ним подошел немец. Ни слова не говоря, он налил полный стакан мутной жидкости, поставил его перед Елисеевым.
— Пить, Иван! — потребовал он.
Андрей жестом показал: не пьет, не любит.
Немец принес с соседнего стола откупоренную бутылку с красивой этикеткой. Взглядом поискал пустых стаканов — все полные. Поочередно из двух слил самогонку в кружку, налил в них немного ярко-коричневого напитка. Широко улыбнулся.
— Это есть ко́ньяк… Пить!
Елисеев помнил слова Бориса: «Категорически рекомендую — избегайте употреблять спиртное. Это зелье расслабляет волю, развязывает язык. В тех же случаях, когда вас проверяют, оно вдруг может действовать подобно гипнозу».
