Флердоранж – аромат траура - Степанова Татьяна Юрьевна (бесплатные версии книг .txt) 📗
Но сейчас раздумья угнетали. И лучше всего было с головой погрузиться в деловые хлопоты, а их, увы, не было. Его томила неясная тревога. Эта тревога пришла после звонка Кати. Мещерский вспоминал, как они приехали в Лесное, как сидели за столом, ужинали. Вспоминал и Филологову. За ужином она выпила несколько бокалов вина, была очень оживлена. Мещерский вспоминал, как уважительно и галантно обращался с ней Салтыков. О, он умел это как никто другой! Вспоминал, как они с Катей наперебой расспрашивали Филологову о том о сем, как она вела их по парку, показывая пруды, аллеи, павильон «Зима». А под ногами были рытвины, рытвины… И воздух в парке был холодный, осенний, кристальный. И зеленая вода Царского пруда была похожа на старое венецианское зеркало…
И вот эта женщина, всего день назад такая живая, энергичная и обаятельная, – убита… Господи, кем?! За что?
Он в смятении думал о том, что предпринять. Позвонить Салтыкову, спросить, узнать? Нет, этого сейчас, пожалуй, делать не стоит. Позвонить Ане Лыковой? Но при чем вообще тут она? И зачем она сопровождала Салтыкова в милицию? Зачем лгала, что он не знает языка? Хотела во что бы то ни стало присутствовать на его допросе, чтобы быть в курсе? Или же просто боялась за него? Не желала отпускать к следователю одного? Но какое ей до него дело? Он ведь женат… Он снова вспомнил, как они сидели в столовой, пили вино, болтали, смеялись – Салтыков, Анна, Филологова, Иван Лыков…
Наконец, после долгих колебаний он решил, как ему поступить. Нашел в справочнике мобильного номер Ивана. Еще в Питере тот дал ему свой новый сотовый.
Нашел и его домашний номер – он был прежний. И сейчас не отвечал. Видимо, никого не было дома. Ну так и должно быть в рабочий день… Сотовый Ивана давал гудки, но на них тоже никто не откликался. Мещерский позвонил еще раз, еще – та же картина. Да что же это? Ванька Лыков скрывается, что ли, от кого или телефон в машине забыл?
И тут Мещерского осенила новая идея. Он взял и позвонил другу детства Вадиму Кравченко. Кравченко в этот день работал: как он обычно говаривал, «стоял на страже жизни работодателя». Это всегда были скорбные, нудные дни. В такие дни, и Мещерский прекрасно это знал, его друг детства совершенно не принадлежал самому себе.
Работодатель его Василий Чугунов, небезызвестный в столице предприниматель и, по мнению «желтой прессы», «весьма колоритная фигура», с возрастом все дальше и дальше отходил от активного бизнеса. Но остепеняться не желал. Бывали периоды, когда он сутками гудел, переезжая из VIP-сауны в клуб, из клуба снова в VIP-сауну. Все чаще перебарщивал с алкоголем и виагрой и даже попадал по этой причине в лучшие коммерческие клиники Москвы и Санкт-Петербурга, а также Австрии, Швейцарии и Германии. Лечился там от ожирения, лечился от депрессии, от алкоголизма, от простатита, от хронических запоров. А затем по выходе из очередного храма медицины снова начинал гудеть, потому что уж такова была его неуемная натура и такова была его небесная «планида».
И всюду и везде вместе с ним был его начальник службы безопасности, личный телохранитель Вадим Кравченко. И не было участи печальнее его в такие дни. Потому что чертовски обидно быть единственным трезвенником в компании забубенных гуляк.
В такие дни Кравченко было лучше вообще не звонить, не бередить сердце, но… Мещерский знал: только Вадик Кравченко может помочь ему в ситуации, когда надо срочно отыскать человека, преступно чурающегося своего мобильного средства связи. В глубине души он всегда думал, что Катя, в общем-то, недооценивает своего мужа. И если бы она захотела и приложила бы немножко усилий, то легко бы смогла привлечь и Кравченко к этому делу. И они сразу бы значительно облегчили себе задачу и не блуждали бы в кромешных потемках – у Кравченко были светлые мозги. Но Катя усилий не прилагала, словно нарочно! И друг детства Вадим Кравченко по-прежнему воспринимал их поездку в Лесное в штыки. А он, Мещерский, от всего этого ощущал себя сильно не в своей тарелке. Но сейчас он решил махнуть рукой на все эти сложности и деликатности и позвонить другу детства.
Позвонил.
– Алло, я вас внимательно слушаю.
Тон Кравченко, когда он находился на службе при теле работодателя, был убийственно вежлив и холоден как лед.
– Привет, это я, – поздоровался Мещерский. – Слушай, срочное дело.
– Серега, ты, что ль? Я в дикой запарке, через пару минут перезвони мне! – тон Кравченко потеплел, но было слышно, что он действительно в дикой запарке.
– Вадя, мне твоя помощь нужна, просто необходима!
– Прямо сейчас? У нас тут ЧП – дед мой (с некоторых пор Кравченко называл своего работодателя только так) в сауне в обморок кувыркнулся. Снова переборщил. Тут врачей уйма. В чувство его приводят.
– Вадик, в Лесном еще одно убийство произошло. Мне Катя только что звонила, – выпалил Мещерский. – А я Ваньку Лыкова ищу, хочу узнать у него, что и как там в Лесном. Звоню, а он, собака, по мобильному не отвечает. Ты не помнишь его рабочего телефона, у меня только домашний?
Кравченко на секунду задумался. Мещерский ждал. Положим, с Ваней Лыковым Кравченко тоже виделся не вчера. Но зато у него профессиональная память бывшего кадрового сотрудника ФСБ. Он как киборг: все всегда помнит – телефоны, адреса, связи, явки, пароли, хоть это и было десять лет назад.
– Он тачки продавал в Южном порту, – сказал Кравченко. – Четыре года назад мы с ним там Гарику Полуэктову «бээмвуху» подбирали на заказ. И там на торговой площадке был всего один справочный телефон, вечно занятый. А я с Ванькой по мобиле контачил.
– Значит, ты не…
– Погоди, дай подумать. Там бар был, «поплавок» такой на воде в Кожухове, «В затоне» назывался. Точно «В затоне». Мы там потом эту «бээмвуху» обмывали. Так Ванька там свой человек – в баре. Там еще бармен Анзори… Если тебе так к спеху, позвони туда или сам подскочи. Если, поплавок, не утонул, они тебе скажут, где найти Ваньку. Он вообще, насколько я помню, консерватор страшный. И привычкам своим не изменяет. Ну все?
– Все, Вадя. Спасибо. Это, конечно, меньше, чем я от тебя ожидал, но все же…
– Чего-чего? От кого ожидал?
– От твоих выдающихся способностей, – Мещерский усмехнулся. – Но и за этот совет спасибо. Привет, вечером созвонимся.
– Утром, – невесело поправил Кравченко. – Я ж на сутках сегодня.
Никакого телефона в бар-«поплавок» Мещерский, естественно, не нашел ни в справочнике, ни в Интернете. И решил махнуть в обеденный перерыв в Южный порт. По дороге он по привычке анализировал свои чувства и мысли. Идея поисков Лыкова становилась вроде бы навязчивой – почему? Потому что теперь, после убийства в Лесном и трогательной просьбы Кати о помощи, ему предстояло как-то по-новому строить свои отношения с теми, кто там жил. А кроме Салтыкова и Лыковых, все там были ему едва знакомы. Да даже и среди тех, кто был знаком, он, Мещерский, чувствовал себя не совсем уверенно. Комфортнее всего было общаться, конечно же, с Ваней Лыковым. Мещерский вздохнул с облегчением – самоанализ придал ему куража.
Кожуховский затон он отыскал по карте. Проехал по набережной. Миновал мост. Слева открылась панорама Южного порта: краны, баржи с песком, ржавый сухогруз «Медведь» у ближнего причала. В порту и на набережной не наблюдалось ни суеты, ни аврала, ни ударного труда. Стрелы портовых кранов замерли на фоне пасмурного неба. Осенний пейзаж оживлял только катер, увешанный по бортам покрышками, пересекавший затон.
Мещерский медленно ехал вдоль набережной, ища глазами бар-«поплавок». И внезапно увидел его: водный ресторанчик – полубаржа-полухибарка деревянная «под мореный дуб». Сумрачная и не особо стерильная с виду.
Мещерский остановился, но выходить из машины медлил. Самый что ни на есть мафиозный декор. И охота Ивану таскаться по таким местам! Вот сейчас подрулит к «поплавку» очередная битая «бээмвуха», высыпет из нее бритоголовая братва вся в цепях и «адидасах», заковыляет вразвалочку по сходням. «Крыша» приехала, ура, виват, «крыша» гуляет! Конечно, с Кравченко заниматься здесь, на этом «поплавке» в затоне, поисками Ваньки было бы гораздо спокойнее – со всех точек зрения…
