Крестный отец (др.перевод) - Пьюзо Марио (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Джонни очень любил песни Эллы Фитцджеральд, их чистоту и выразительность. Это было единственной вещью, которую он понимал, но понимал он ее лучше кого бы то ни было на свете. Теперь, откинувшись на спинку дивана и потягивая водку, он ощущал желание петь, нет, не петь, а подпевать Элле Фитцжеральд. Но этого нельзя было сделать в присутствии посторонних. Он спокойно положил руку на бедро Шарон, во второй руке продолжая держать стакан с водкой. Бесхитростно, не притворяясь чувственным мальчиком, ищущим любовного жара, Джонни приподнял шелк платья, чтобы обнажить белое, как молоко, бедро над сетчатым чулком, и как обычно — несмотря на то, что он был близок со множеством женщин — Джонни почувствовал, как по всему его телу разносятся струи тепла. Чудо все еще совершается, но что он будет делать, если и это подведет его, как подвел голос?
Теперь он был готов. Он поставил стакан на длинный мраморный коктейльный столик и повернулся к Шарон. Он был очень уверен, но в то же время деликатен и нежен. В его ласках не было ничего непристойного. Он поцеловал ее в губы. Ответный поцелуй был горячим, хотя и не страстным, но в этот момент он предпочитал именно такой. Он ненавидел девушек, тела которых вдруг вспыхивали, словно механические машины, готовые к эротической деятельности после прикосновения к волосатому включателю. Потом он сделал то, что проделывал обычно и что его самого никогда не возбуждало. Медленно и нежно он просунул кончик пальца глубоко между бедер. Некоторые девушки даже не чувствовали этого первого шага к совокуплению. Некоторых это сбивало с толку, они не соображали, в чем дело — он маскировал свои действия крепким поцелуем в губы. Некоторые, казалось, движением таза всасывали в себя его палец. Разумеется, перед тем, как он стал знаменитостью, встречались девушки, которые просто отвешивали ему пощечину. Это была вся его техника и обычно она не отказывала.
Реакция Шарон была необычной. Она приняла все — прикосновения, поцелуи, но потом оторвала свой рот от его, медленно отодвинулась к спинке дивана и взяла в руку стакан. Это был холодноватый, но решительный отказ. Такое иногда случалось. Редко, но случалось. Джонни тоже взял свой стакан и зажег сигарету.
Она заговорила легко и быстро:
— Это не потому, что я не люблю тебя, Джонни, ты намного лучше, чем я себе представляла. И это не потому, что я девушка другого сорта. Меня надо разжечь, прежде чем я соглашусь проделать это с парнем. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Джонни Фонтена улыбнулся ей. Она все еще нравилась ему.
— А я тебя не зажигаю?
Она была немного растеряна.
— Знаешь, когда ты был на вершине славы, я еще пешком под стол ходила. Я тебя потеряла, я принадлежу другому поколению. Поверь, это не потому, что я законченная святоша. Будь ты Джеймсом Дином или другим, с кем я вместе росла, я, не задумываясь, спустила бы штаны.
Теперь она уже меньше нравилась ему. Она была очень умная и сладкая. Она не пыталась во что бы то ни стало переспать с ним или использовать его связи для продвижения в Голливуде. Это была честная девушка. Но он видел в ней нечто другое. Подобное несколько раз случалось с ним и раньше. Девушка пришла на свидание, заранее твердо решив не ложиться с ним в постель, не думать о том, как сильно он ей нравится. И все ради того, чтобы рассказать подругам как она отказалась от шанса переспать с великим Джонни Фонтена. Теперь, когда он стал старше, подобное желание ему понятно и он не сердится. Она просто стала ему нравиться меньше, чем прежде.
У него полегчало на душе. Он отхлебнул из стакана и посмотрел на тихий океан.
— Надеюсь, ты не сердишься, — сказала она. — Я понимаю, Джонни, что веду себя, как фригидная, что в Голливуде девушки залезают в постель с такой же легкостью, с какой говорят друзьям «спокойной ночи». Я просто еще не привыкла.
Джонни улыбнулся, легонько потрепал ее по щеке, и аккуратно поправил ей платье.
— Я не сержусь, — сказал он. — Такое романтичное свидание мне даже больше по душе.
Он, разумеется, не рассказал ей, что чувствовал на самом деле — облегчение от того, что не придется защищать свою репутацию великого любовника, не придется доказывать, что он в жизни так же божественен, как в кино. Что не придется выслушивать от девушки пропитанные фальшью комплименты.
Они выпили еще по одному стакану и обменялись несколькими холодными поцелуями, после чего она сказала, что ей пора уходить.
— Можно мне позвонить и пригласить тебя еще раз на ужин? — вежливым тоном спросил Джонни.
Она была откровенна до конца.
— Я хорошо понимаю, что ты не хочешь тратить время, а потом разочаровываться, — сказала она. — Спасибо за замечательный вечер. Однажды я расскажу своим детям, что была на свидании с великим Джонни Фонтена, что мы остались одни в его квартире.
Он улыбнулся.
— И что не поддалась искушению, — продолжал он. Оба рассмеялись.
— Они ни за что не поверят, — сказала она. — И тогда Джонни, не пытаясь скрыть фальши в голосе, предложил:
— Хочешь, я подтвержу это в письменном виде?
Она отрицательно покачала головой. Он продолжал:
— Если кто-то усомнится, позвони мне, и я расскажу ему всю правду. Расскажу, как гонялся за тобой по всей квартире и как ты защитила свою честь. О'кэй?
Он был слишком жесток, и его поразила боль, отразившаяся на молодом лице. Она поняла его намек на то, что он не слишком старался. Он отнял у нее сладость победы. Теперь она почувствует, что победительницей ее в эту ночь сделало отсутствие у нее женской притягательности. Ей придется рассказывая о том, как она сопротивлялась чарам Джонни Фонтена, добавлять: «Разумеется, он был не слишком настойчив».
Джонни сжалился над ней.
— В самом деле, если у тебя когда-нибудь будет плохое настроение, позвони мне. О'кэй? Я не обязан спать с каждой знакомой мне девушкой.
— Обязательно позвоню, — сказала она.
Шарон ушла, и Джонни предстояло теперь одному провести весь остаток вечера. Он мог бы воспользоваться тем, что Джек Вольтц называет «фабрикой мяса», табунами готовеньких кинозвезд, но он нуждался в человеческом общении. Он вспомнил свою первую жену, Вирджинию. Теперь, когда работа над фильмом закончена, у него будет больше времени для детей. Он хочет снова стать неотъемлемой частью их жизни, и его, кроме того, волнует сама Вирджиния. Она недостаточно защищена от тарзанов Голливуда, готовых гоняться за ней, чтобы похвастать, как им удалось трахнуть первую жену Джонни Фонтена. Пока, насколько ему известно, никто этого сказать не может. «Каждый зато может сказать это про вторую жену», — подумал он с кислой усмешкой. Он поднял телефонную трубку.
Ее голос он узнал сразу, и в этом не было ничего удивительного. Впервые он услышал его, когда им было по десять лет и они ходили в один и тот же класс начальной школы.
— Эй, Джинни, — сказал он. — Ты занята сегодня вечером? Можно мне придти к тебе на несколько часов?
— Хорошо, — сказала она. — Девочки уже спят, и я не хочу их будить.
Голос ее заколебался, но она взяла себя в руки, и, стараясь не выдавать тревоги, спросила:
— Что-то серьезное, что-то важное?
— Нет, — ответил Джонни. — Сегодня закончились съемки, и я подумал, что мы можем встретиться и поговорить. Может быть, смогу мельком взглянуть на девочек. Я постараюсь не разбудить их.
— О'кэй, — сказала она. — Я рада, что ты получил роль.
— Спасибо, — ответил Джонни. — Увидимся через полчаса.
Подъехав к своему прежнему дому в Беверли Хиллз, Джонни несколько минут посидел в машине. Он помнил слова крестного отца о том, своей жизнью он может распоряжаться сам. Шансов больше, если ты знаешь, что хочешь. Но чего он хочет?
Первая жена ждала его у двери. Она была милой итальянкой, невысокой загорелой девушкой, дочерью соседей, никогда не имела дела ни с кем другим, и это было для него очень важно. «Желает ли он ее еще», — спросил себя Джонни. Ответ мог быть только один: «Нет». Во-первых, он не может ее любить, они слишком давно знают друг друга. Кроме того, было несколько вещей, не связанных с сексом, которые она ему никогда не сможет простить. И все-таки, они оставались друзьями.
