Ритуал последней брачной ночи - Платова Виктория (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Прежде чем погрузиться в сон, я наметила список того, что должна сделать завтра. Это была моя обычная практика, если, конечно, ночь не заставала меня у перезрелого тела какого-нибудь королька из Стасовой колоды. Обычно этот список был самым невинным и включал в себя: поход к Наденьке (маникюрше Светику, массажистке Ленусику), рейд по магазинам с обязательным заплывом на какую-нибудь сезонную распродажу тюля. Далее следовали киношка с долби-стерео, «Макдоналдс» с вишневыми пирожками и мюзик-холл с педиками в кордебалете.

Теперь все обстояло по-другому. Мой новый список был значительно короче и состоял из двух пунктов:

Филипп Кодрин с утра и «Королева Реджина» вечером.

Оставался еще дом Кодриных в Куккарево, но, как к нему подступиться, я не знала. И потому задвинула Куккарево в дальний угол. Так же как и Кронштадт с фотографии Аллы. Вкупе с «мартовскими тенями».

А вечером Сергуня принесет мне список из гостиницы на Крестовском. Я не сомневалась в этом ни секунды. Сергуня, обмирая от страха, любопытства и вожделения уже включился в игру, а тщеславие соучастника может завести журналиста куда угодно. И чем интенсивнее раскаленный язык опасности будет лизать его задницу — тем лучше.

Во всяком случае, один союзник у меня есть. Если не считать мудрой гремучей змеи Монтесумы-Чоколатль — ее я оставила на крайний случай.

От Сергуниной подушки слабо пахло кошатиной, не мытыми волосами и потаенными репортерскими желаниями. Я поежилась, с такими желаниями нужно работать на бойне, дорогой мой. Но если все закончится удачно, бойню я тебе обещаю. Постельную, конечно. Теперь я сама вольна выбирать себе партнеров. Странно, что свобода, которой я так страстно желала в последние годы, пришла совершенно незамеченной. Она выползла из-за плеча мертвого Стаса, встала на нетвердые, тонкие ножки и теперь не знала, что же ей делать.

Все, что угодно. Пока правосудие тебя не накрыло.

Я сидела за столиком в маленьком кафе на набережной в полной боевой готовности. Прямо за моей спиной дышала безрассудством «Королева Реджина», а перед носом маячил крохотный пассажирский терминал, который время от времени выплевывал очередную порцию туристов. Теперь, когда Дремов был мертв, меня некому было инструктировать. И я впервые искренне пожалела об этом. Мне было необходимо его чутье, его способность подготовить любую телку к любому клиенту. Стас разбирался в этом, как никто. Сутенерство было не только его профессией — сутенерство было его сущностью. Теперь в роли своего собственного «кота» должна выступить я сама. И я не имею права упустить шанс узнать что-нибудь по «Королеве Реджине», как я упустила Филиппа Кодрина.

…День не задался с самого начала.

Мы с Сергуней проспали, Идисюда сожрал всю сырокопченую колбасу, оставшуюся от ужина, и к тому же Филипп, которого я проследила от дома на Бармалеева до ближайшего кафе на Большом проспекте, наотрез отказался со мной знакомиться.

Он совсем не был похож на свою безликую сестру.

Высокий, с идеальной фигурой, с идеальным черепом с идеальным разворотом ключиц в идеальном вырезе ворота идеальной рубашки, — что он делал тут, на этой улице в этом городе, в этой стране? И что это за бесполая и расплывчатая специальность — «сотрудник Эрмитажа»?..

Филипп заказал чашку кофе и два бутерброда, сел за столик у окна и развернул устрашающего вида журнал с самым тоскливым названием, которое только можно себе представить: «МУЗЕИ МИРА». Он держал чашку, как Киану Ривз, жрал свои бутерброды, как Бред Питт, и перелистывал страницы, как Майкл Дуглас. Он был похож на весь Голливуд сразу.

Я же в лучшем случае была слабой копией киностудии Довженко.

И тем не менее мне хватило наглости двинуться к его столику.

— Вы позволите? — спросила я ангельским голосом. Он поднял на меня идеальные глаза Хью Гранта и в недоумении выгнул идеальные губы Пирса Броснана.

— Не понял? — интонации Шона Коннери в роли агента 007 я узнала сразу.

— Вы позволите присесть?

Это прозвучало вызывающе, если учесть, что кафе было почти пустым. Филипп Кодрин пожал плечами, он не сказал ни «да», ни «нет», он переложил всю ответственность на меня. Я села (с полным ощущением того, что сажусь задницей на кактус) и принялась болтать ложкой в своем кофе. Как подступиться к этому сводному отряду кинематографических красавцев, я не знала. И потому пошла по проторенному пути: любопытная маленькая девочка познает мир.

— Интересный журнал?

Он даже не поднял головы, а спустя минуту тихо и отчетливо произнес (ни дать ни взять Энтони Хопкинс в роли доктора Ганнибала Лектора [17] ):

— Прекратите.

— Что?

— Прекратите болтать ложкой. Это неприлично.

Я вынула ложку и демонстративно стукнула ею о край чашки. На несколько мгновений за нашим столиком воцарилась тишина, прерываемая только шелестом страниц. Глядя на идеальный пробор Филиппа Кодрина, я судорожно размышляла, как бы мне подсечь этого душку. Я могу продолжить тему «Музеи мира», но это закончится крахом: один-единственный раз в своей жизни я оказалась в опасной близости от музея, и то только потому, что покупала в ларьке по соседству пасхальное яичко (подарок вероотступнице Кайе) и индийскую шаль (подарок Монтесуме-Чоколатль).

Я могу поговорить с ним о погоде, я могу поговорить с ним о достоинствах (недостатках) кофе, который варят в этом заведении. Я могу сказать ему, что он мне понравился, в конце концов! Интересно, какой я буду по счету?

…Должно быть, моя умственная деятельность проходила столь энергично, а извилины с таким скрежетом терлись друг о друга, что я наконец-то привлекла внимание Киану — Бреда — Майкла-Хью — Пирса — Шона-Энтони-Филиппа.

— У вас что-нибудь случилось? — спросил он.

— Почему вы спрашиваете?

— У вас такое лицо… И вы так на меня смотрите…

— Разве?

Ну вот, пошло дело. Он уже оценил ситуацию, он первым протянул мне руку. Я могу сказать, что никогда не видела такого мужественного лица, обычно на мужчин это действует. Так же как и легкая эпатажность, так же как и элемент провокации в поведении женщины. На то, чтобы обнюхать друг друга, нам хва…